2011 год

 

Летопись Санкт-Петербургского международного криминологического клуба за 2011 год

 

 

4 марта 2011 года

 

Теоретический семинар: ПОЛИТИЧЕСКАЯ КРИМИНОЛОГИЯ, АНТИКОРРУПЦИОННАЯ ПОЛИТИКА

 

В семинаре приняли участие криминологи Набережных Челнов, Санкт-Петербурга, Москвы.

Заседание провёл почётный президент Клуба Д.А. Шестаков.

 

Д.А. Шестаков (Санкт-Петербург, Россия). Для чего мы здесь собираемся? Мы обсуждаем проблемы человека и общества под углом зрения зла, имеющегося в них и причиняемого им. Ибо преступление – зло, а криминология – наука о крайних его проявлениях. В России, уже второй десяток лет всё ещё страдающей злокачественной олигархией, к сожалению, нельзя уйти от политики. Отсюда – потребность в развитии политической криминологии. Павел Александрович Кабанов, с боем отстоявший в своё время право этой научной отрасли на существование и тем самым внёсший вклад в научную школу преступных подсистем, сегодня у нас в Клубе. Политическая криминология осмысляет не только преступность политики, но и политику противодействия преступности, в том числе антикоррупционную политику.

Павел Александрович Кабанов известен фундаментальными монографиями: «Политическая преступность: сущность, причины, предупреждение. Нижнекамск, 2000», «Тоталитарная преступность должностных лиц советского государства, Нижнекамск, 1999» и другими многочисленными научными трудами. В настоящее время он получил широкую известность как эксперт в области  противодействия коррупции не только в Татарстане, но и на федеральном уровне.

Павлу Александровичу 25 февраля с.г. исполнилось 50 лет! Клуб и лично я сердечно поздравляем его с юбилеем! Сегодня мы готовы вместе с ним обсудить проблемы коррумпированности общества.

Со своей стороны предлагаю участникам семинара уделить внимание нижеследующим вопросам.

1.     Чем обусловлено «неожиданное» обнаружение в 2011 году системной «элитарной» коррупции в московском регионе? Имеется в виду дело о единстве прокуратуры и подпольного игорного бизнеса.

2.     Как расценить предложенное Президентом России Дмитрием Анатольевичем Медведевым изменение санкций за коррупционные преступления? Стократный размер штрафа  и др.

3.     В условиях, когда ядро российской экономики поражено олигархической преступностью, возможно ли обуздание коррупции в высоких эшелонах власти?

 

Основной доклад:

Павел Александрович Кабанов (Набережные Челны, Россия). Антикоррупционная политика субъектов Российской Федерации: от имитации к институционализации

  Противодействие коррупции в условиях её активного проникновения в органы социального управления является естественной и предсказуемой реакцией любого государства и общества. От глубины такого проникновения коррупции зависит не только эффективность системы управления, но и выбор инструментов и основных подходов, направленных на её вытеснение из этой системы. В отдельных субъектах Российской Федерации вопросы противодействия коррупции стали активно формироваться и разрешаться несколько раньше, чем на федеральном уровне.

При этом, для необратимости процесса реализации противодействия коррупции субъекты РФ начали формировать региональную антикоррупционную политику и осуществлять институционализацию инструментов и механизмов противодействия коррупции на региональном и муниципальном уровнях. На сегодняшний день институционализация антикоррупционной политики происходит по следующим направлениям:

а) институционализация правового регулирования региональной антикоррупционной политики;

б) институционализация специализированных региональных государственных антикоррупционных органов;

в) институционализация специализированных совещательных, координационных, межведомственных, экспертных советов и комиссий, обеспечивающих контроль за реализацией региональной антикоррупционной политики и её своевременную корректировку для повышения эффективности;

г) институционализация инструментов и механизмов противодействия коррупции.

Параллельно с институционализацией региональной антикоррупционной политики происходит и процесс имитации региональной антикоррупционной деятельности, которые настолько внешне неотличимы друг от друга, что зачастую одно подменяется другим. Только внимательное обращение к содержанию и результативности этих видов деятельности позволяет отличить одно явление от другого.

Признаки имитации институционализации региональной антикоррупционной политики проявляются, как правило, в следующем:

а) принимается региональное антикоррупционное законодательство, внешне дублирующее федеральное, наполненное не только нарушениями законодательной техники, но и не предусматривающее создания эффективных механизмов и институтов противодействия коррупции. Правовое регулирование механизмов и институтов противодействия коррупции формируется таким образом, что оно противоречит принципам федерального  и регионального антикоррупционного законодательства;

б) функции специализированного государственного органа по противодействию коррупции распределяются между несколькими службами или возлагаются на один из государственных органов в дополнение к исполнению уже имеющихся функций, не связанных с реализацией антикоррупционной политики, то есть не подготовленным лицам;

в) в состав специализированных совещательных, координационных и экспертных советов и/или комиссий по противодействию коррупции при главе субъекта Российской Федерации или иных государственных органах не включаются представители институтов гражданского общества или включаются, но их предложения игнорируются; деятельность этих органов не является прозрачной для населения и средств массовой коммуникации;

г) формирование инструментов и механизмов противодействия коррупции, как правило, сводится к тому, что в региональных нормативных правовых актах закладываются положения, препятствующие их нормальному созданию и функционированию.

Проведённый анализ вопросов реализации антикоррупционной политики на региональном уровне позволяет прийти к следующим выводам. В субъектах Российской Федерации наравне с институционализацией противодействия коррупции одновременно происходит и имитация антикоррупционной деятельности, вызванная различными объективными и субъективными причинами. При этом имитационная деятельность опережает реальную деятельность в сфере противодействия коррупции. Для осуществления оценки реального положения дел о противодействии коррупции в субъектах Российской Федерации необходимо создание механизмов государственного и общественного контроля за реализацией антикоррупционной политики. При этом для эффективности государственного контроля за реализацией региональной антикоррупционной политики необходимо эти контрольные полномочия передать полномочным представителям Президента Российской Федерации в федеральных округах и/или главным федеральным инспекторам в субъектах Российской Федерации. Общественный контроль за реализацией региональной антикоррупционной политики целесообразно осуществлять во взаимодействии с органами государственной власти представителями институтов гражданского общества, участвуя в формировании и реализации региональной антикоррупционной политики и в деятельности органов по противодействию коррупции. 

 Профессор Хельмут Кури не смог приехать на семинар, но прислал текст своего выступления.

Х. Кури (Фрайбург, Германия). Проблема коррупции в Германии.

В последние годы коррупция стала для Германии серьёзной проблемой. Практически каждый день СМИ сообщают о новых случаях коррупции в сфере политики или экономики. За последние 20 лет немецкое общество узнало, что частью его повседневной жизни стали взяточничество, получение сомнительных преимуществ. Коррупция редко встречается в низкодоходных отраслях экономики: в Германии не берут взятки, чтобы немного повысить денежный доход, потому что зарплата выше черты бедности, напротив, стране свойственна «большая коррупция». Многие немецкие политики и крупные государственные служащие критикуются за то, что вскоре после освобождения занимаемой должности на государственной службе, они получают предложения занять высокодоходную должность в компании, интересы которой они, находясь на госслужбе, так или иначе отстаивали или даже лоббировали.

В конце 2005 года Герхард Шрёдер, спустя всего месяц с момента освобождения им должности федерального канцлера Германии, был назначен  главой совета директоров North European Gas Pipeline Company (NEGPC) – совместное предприятие Газпрома и германских BASF и E.ON. Официальный годовой оклад Г. Шрёдера составляет около 1,5 миллиона евро. Он получает почти в два раза больше, чем члены совета директоров Газпрома. Оппозиционные политики Германии подвергли серьёзной критике назначение Шрёдера на пост главы совета директоров NEGPC. По их мнению, оно «дурно пахнет».

31 августа 2010 года Роланд Кох освободил занимаемую им должность премьер-министра федеральной земли Гессен, во время пребывания на которой право на расширение аэропорта во Франкфурте-на-Майне (крупнейший немецкий аэропорт) получила компания Билфингер Бергер (Bilfinger-Berger) – вторая по величине немецкая строительная компания. Вскоре после выхода на пенсию Роланд Кох будет назначен генеральным директором этой компании –  летом 2011 года.

В конце декабря 2010 года в Германии разгорелся ещё один коррупционный скандал. Сотрудников целого ряда посольств Германии заподозрили в выдаче въездных виз с нарушением установленных правил и получением за это взяток.

После очередного коррупционного скандала в концерне «Сименс», ущерб от которого составил около 2,5 млрд. евро, в Германии наблюдается значительное повышение внимания к проблеме антикоррупционной активности. Как показывают ежегодно публикуемые данные TI ИВК, уровень коррупции в разных странах постоянно меняется. Ужесточение уголовного законодательства может привести к некоторому сокращению коррупционных преступлений. Однако если антикоррупционные меры осуществлять последовательно, то самыми важными шагами в деле противодействия коррупции являются общественная дискуссия и создание «новой морали», особенно в экономике и политике. Противодействие коррупции не должно быть фиктивным, оберегающим интересы представителей властных структур. Каждый гражданин должен быть уверен в некоррупционности политических и экономических процессов.  

 Я.И. Гилинский (Санкт-Петербург, Россия). Большое спасибо уважаемому Павлу Александровичу за прекрасный доклад! Несколько соображений по его поводу.

Действительно, в современном обществе, включая российское, коррупция – социальный институт, тесно взаимосвязанный с другими социальными институтами (политическими, экономическими, культуральными). Более того, коррупция в России прочно вписана в систему, механизм государственного управления служит его элементом, пронизывая все ветви и уровни власти. Рискую предположить, что если бы произошла чудодейственная «ликвидация» всей коррупции с завтрашнего дня по мановению волшебной палочки, государство оказалось бы неуправляемым…

Социальный институт характеризуется  наличием регулярных и долговременных социальных практик, поддерживаемых с помощью социальных норм, имеющих большое значение в структуре общества, наличием множества ролей. Об институционализации  коррупции свидетельствуют: выполнение ею ряда социальных функций – упрощение административных связей, ускорение и упрощение принятия управленческих решений, содействие экономическому развитию путём сокращения бюрократических барьеров,  и др.; наличие определённых субъектов коррупционных взаимоотношений (патрон–клиент), распределение социальных ролей (взяткодатель, взяткополучатель, посредник); наличие определённых правил, норм, известных субъектам коррупционной деятельности; сложившийся сленг и символика (например, хорошо известный жест, когда большим пальцем руки несколько раз трутся указательный и средний пальцы) коррупционных действий; установившаяся и известная заинтересованным лицам такса услуг. Возможно, что  институционализируется и система антикоррупционной деятельности. Но она, и я в этом полностью согласен с докладчиком, носит имитационный характер.

Вернёмся к такому признаку институционализации коррупции, как наличие известной таксы коррупционных услуг. «Новая газета» опубликовала в декабре 2002 г. (№ 93) сведения о брошюре депутата Государственной Думы профессора Г. Костина, в которой были перечислены расценки на все основные высшие должности в органах государственной власти. Так, должность председателя департамента Верховного Суда РФ стоила $400 тыс., заместителя председателя Московского арбитражного суда – $1,3 миллиона, заместителя министра энергетики – $10 миллионов и т.д. Газета ожидала реакции властей: опровержения, обвинения Костина в клевете или же расследования в отношении должностных лиц. Однако никакой реакции не последовало. Сегодня в СМИ публикуются расценки на все виды коррупционных услуг (я их тщательно коллекционирую в весьма уже пухлой папке) – в медицинских и образовательных учреждениях, в армии и милиции, в прокуратуре и таможне, ФСБ и судах.

Вот, например, самые последние сведения (журнал «The New Times» от 14 февраля 2011 г.): доступ на приём к вице-премьеру И. Шувалову – $150 тыс., к вице-премьеру И. Сечину – $300 тыс., к директору ФСБ А. Бортникову и министру внутренних дел Р. Нургалиеву – $250 тыс.; цена регионального министерского портфеля – от $2-3 млн.; невозбуждение уголовного дела – от $ 10 тыс. до 25 тыс.; возбуждение уголовного дела (против конкурента, недруга) – от $ 200 тыс. до $ 1 млн. А вот услуги учреждений ФСИН  совсем дешёвые – пять минут свидания в конвойном помещении – 30 тыс. руб.,  дополнительный поход в душ – 1 пачка сигарет. Правда попадание в «хорошую» зону или представление к УДО стоит уже от 300 до 600 тыс. рублей. Цена мягкого приговора от $50 тыс. до $500 тыс. Полагаю, что никаких комментариев или опровержений от властей не последует…

Отвечая на вопросы, поставленные Д.А. Шестаковым, замечу, что, во-первых, поднятая волна разоблачений коррупционеров в Московском регионе не доказательство «неожиданной» антикоррупционной активности, а проявление смены кланов. Во-вторых, изменение уголовных санкций можно, конечно, приветствовать, но, по большому счету, никакие уголовно-правовые санкции никогда не способны решить социальные, экономические, политические проблемы. Наконец, в-третьих, коррупция в России развивается и развивалась бы независимо от олигархической или какой-либо иной преступности. Роль «олигархов» – разве что в росте стоимости коррупционных услуг.

 С.У. Дикаев (Санкт-Петербург, Россия). За последние годы в России начата кампания по противодействию коррупции. Тот факт, что эта проблема вынесена на передний план современной российской политики, говорит, что общество подошло к тому порогу терпимости, когда коррупционные отношения стали не просто тормозить поступательное развитие общества, но и стали представлять реальную опасность для верховной власти государства. В российском обществе зреют протестные настроения, гражданам стало очевидно, что, несмотря на заверения властей, жизнь большинства населения России не улучшается и разрыв между бедными и богатыми только увеличивается. Но политики не устают, как заклинание, повторять: «нам не нужны революции…». Вопрос в том, кому это «нам»? Думаю, что все становится понятным, если революции не нужны «им», то есть тем, кто у власти, кто, пользуясь своим должностным положением, решил все свои личные проблемы, проблемы членов своих семей, родственников, друзей, знакомых... Конечно, революции не нужны тем, кто накопил колоссальные богатства и держит их на счетах заграничных банков, тем, у кого жены и дети стали банкирами, членами советов директоров крупных компаний. Это те, кто обеспокоен только сохранением своего положения. Разве такие капиталы и такие «теплые» местечки для своих во власти и в бизнесе – не результат протекции влиятельных мужей, родителей, друзей … Разве такая протекция – не элемент коррупции? Может, наши власти объяснят народу, за какие заслуги многие наши министры и банкиры поставлены на такие должности, что они сделали для российского общества, чем они заслужили такую милость и, главное, по чьей милости они занимают эти посты? Для меня, как и для многих, совершенно очевидно, что такие назначения происходят по принципу личной преданности, а не профессионализма и деловых качеств человека. Очевидно и то, что назначение на должности по принципу личной преданности – это возможность манипулирования и злоупотребления полномочиями. Поэтому прежде чем начать антикоррупционную кампанию, высшая власть государства сама должна была освободиться от всяких подозрений и упреков в коррупции в свой адрес. Иначе получается: «Для друзей – все, а для народа – закон по противодействию коррупции».

Сравнив данные статистики  за 2007 и 2010 гг. я сделал следующий вывод о том, что принятие комплекса антикоррупционного законодательства существенным образом не сказалось ни на количестве, ни на качестве совершённых коррупционных преступлений. Соответственно, все потуги в данном направлении оказались напрасными. Напрасно ввели обязательное декларирование доходов госслужащих – изводя тонны бумаги и отвлекая от основной работы  госслужащих. Напрасными оказались и те более 300 антикоррупционных правовых актов, поскольку и существовавшая нормативная база вполне справлялась с этой задачей (хотя можно было говорить об эффективности применения существующих уголовно-правовых норм).

 И.Н. Лопушанский (Санкт-Петербург, Россия). О некоторых особенностях противодействия политической коррупции.

Российская Федерация последние годы находится почти в конце рейтингового списка наиболее коррумпированных стран, составляемого международной аналитической организацией «Трансперенси Интернешнл». Естественно, такое положение не устраивает ни руководство страны, ни общественность, независимо от того, справедлива оценка или она коррелируется предвзятым отношением к России. Вряд ли следует отмахиваться от сторонних оценок – скорее они должны мобилизовать отечественных исследователей на всесторонний подход к анализу корней коррупции в российском обществе. И действительно, количество теоретических разработок растёт (основной докладчик на семинаре Клуба (4.03.11), ведущий специалист в анализе политической коррупции П.А. Кабанов приводит 530 названий (только в одном направлении коррупции!) в одной из последних монографий // Кабанов П.А., Райков Г.И., Чирков Д.К. Политическая коррупция в условиях реформирования российской государственности на рубеже веков. – М., 2008.), хотя уровень коррупции не снижается.

Одним из наиболее трудных для анализа направлений коррупции представляется коррупция политическая. Во-первых, выявить цели коррупционеров-политиков гораздо труднее, чем корыстные умыслы чиновников государственной службы, в том числе в правоохранительных структурах. Во-вторых, даже сейчас, когда в отечественной криминологии, наконец, признано наличие политической преступности, законодательная база противодействия ей ограничена (Лунеев В.В. Коррупция, учтённая и фактическая // Государство и право. – 1996. – № 8. – С. 90). Отсюда вытекает, что, в-третьих, существуют уголовно-наказуемые и уголовно-ненаказуемые деяния (Горшенков Г.Н. Криминологический словарь. – Сыктывкар, 1995. – С. 64).

Одним из последних определений «политической коррупции» можно считать следующее: это «совокупность правонарушений, в том числе и преступлений, совершённых должностными лицами органов государственной власти и органов местного управления или претендентами на эти должности, либо по их поручению другими лицами с использованием своего служебного, имущественного или иного положения вопреки интересам других лиц и общества в целях занятия, сохранения, распределения или утраты соответствующей государственной должности в определённом государстве (или регионе) за определённый период времени» (Коррупция и антикоррупционная политика: Терминологический словарь / Под общ. ред. Г.И. Райкова, П.А. Кабанова, Д.К. Чиркова. – 5-е изд., перераб. и доп. – М., 2010. – С. 42). На наш взгляд, попытка уложить суть данного вида коррупции в правовую норму несколько сузила научное представление о политической коррупции, которое в давнем определении В.А. Шабалина выглядит более размытым, но расширяющим видение этого опасного деликта: это «девиантное политическое поведение, выражающееся в нелегитимном использовании господствующей политической элитой государственных ресурсов в целях укрепления своей власти» (Шабалин В.А. Политика и преступность // Государство и право. – 1994. – № 4. – С. 46).

Одной из основных форм политической коррупции является взятка, причем её дача в расчёте на протекционизм по части властных полномочий и её получение за осуществление протекционистских действий являются социально опасными деяниями, нарушая принципы кадровой политики  и социальную справедливость. Так, сегодняшняя ситуация реформирования милиции в полицию принципиально создаёт криминогенное поле при отборе кадров, когда более послушный (или даже преданный) начальству может иметь приоритет перед более профессионально подготовленным (в том числе по части этики) сотрудником. Вопрос здесь заключается в независимости (и неподкупности) структур кадрового отбора, причём самой «взятки» здесь может и не быть, а её роль сыграют указание вышестоящего начальства (и тогда в расчёте на будущее продвижение по службе или на ведомственную награду такое указание будет элементом коррупции), или просьба авторитетных коллег-сослуживцев, или даже мнение, навязанное извне (от СМИ до родственников). Доказать корыстные мотивы в такой ситуации не удастся, а социальные последствия велики: от некачественного пополнения правоохранительных органов и разрушения нравственно-этических воззрений их сотрудников до недоверия со стороны общества.

Политическая коррупция в форме скрытой взятки обнаруживается практически во всех обществах: в азиатской и африканской разновидностях она классифицирована учёными и является необходимой составляющей соответствующих политических систем, в западных обществах с ней ведётся борьба, методы которой (оппозиция, СМИ и др.) позволяют существенно снизить уровень её воздействия. Кстати, эта форма коррупции присутствовала уже в советский период, приводя к особым «дружеским» отношениям, напоминавшим средневековую систему кормлений.

Новые способы «заинтересовать» чиновников и политиков появились в период перестройки, причём как внутри страны (развал «хлопкового дела», нити которого из одной из среднеазиатских советских республик вели к столице; так называемая «революция вторых секретарей», когда преданность руководителю оплачивалась постами первых лиц в партийных организациях областей и республик и др.), так и за её пределами (принятие советского руководителя в «клуб евро-американской правящей элиты» стало одним из факторов пересмотра принципов внутренней и внешней политики, приведшего к открытым и латентным последствиям. Эти последствия, выглядящие односторонними уступками советской внешней политики, заключались в пересмотре результатов последней мировой войны, касающихся «германской проблемы» и стран Центральной и Восточной Европы, распаде Совета Экономической взаимопомощи и Организации Варшавского договора. На наш взгляд, политическая ангажированность Нобелевской премии мира безусловна (награждение диссидентов в разных странах, президента США Обамы, первого и последнего президента СССР и др.).

В постсоветский период вариантами взяток стали оплата некими отечественными и зарубежными фондами немыслимых по размерам гонораров за лекции и издаваемые книги (Немцов, Кох, Чубайс и др.). Вероятно, природа фонда имени Президента СССР имеет в основе подобные гонорары и спонсирование.

Другой, не менее важной формой политической коррупции, является подкуп субъектов политики при осуществлении ими избирательных прав. Наиболее часто встречается подкуп голосов избирателей со стороны кандидатов на избираемые должности. Эта форма политической преступности известна не только в России, но и за рубежом. Она является уголовно-наказуемой и время от времени доводится до суда. Гораздо реже удавалось раскрыть подкуп кандидата в ходе предвыборной кампании или выдвижение «своего» кандидата (в том числе криминальными группировками) с целью принятия «нужных» законов, блокирования «не нужных» (в том числе на федеральном уровне и именно по противодействию коррупции) и для получения депутатского «иммунитета» (особенно «прославились» национальные округа, откуда с завидной легкостью и в 1990-е и в 2000-е годы депутатами Федерального собрания РФ избирались известные стране олигархи).

Переход от смешанной к пропорциональной системе выборов в РФ с 2007 г. резко снизил эти возможности искажения волеизъявления граждан. Ответственность за своих кандидатов стали нести политические партии. Однако выявилось то, что доступ к депутатским мандатам не усложнился, а, пожалуй, упростился – достаточным стало попадание в предвыборный список партии, представленной в Федеральном Собрании или законодательных собраниях субъектов федерации. Возможности продвижения «своих» возросли, особенно этим «прославились» ЛДПР, в списках которой даже в первую «тройку» попал криминальный авторитет, «Справедливая Россия», куда «сбежали» бывшие депутаты из ныне «непроходимого «Яблока», и даже КПРФ, в списки которой попали несколько миллионеров, пожелавших участвовать в законотворческой деятельности. Но никто не может поколебать монопольное положение правящей партии в «дележе государственного пирога»: почти весь коррупциогенный слой отечественных чиновников осел в «партии власти».

Эти формы проявления политической коррупции, по сути, заключаются в подкупе субъектов политики в целях приобретения, сохранения или распределения отдельными физическими или юридическими лицами государственной власти вопреки волеизъявлению граждан, а если взять шире, то и интересам общества.

Особой формой проявления политической коррупции является вымогательство должностными лицами органов государственной власти денежных средств и материальных ценностей для финансирования политической деятельности. Доказать это при отсутствии сильной политической оппозиции довольно трудно, кроме того закон требует при подобном политическом «рэкете» присутствия насилия или угрозы насилием.

С другой стороны, встречаются случаи, когда при финансировании избирательной кампании определённой политической партии используются финансовые или материальные ресурсы государства. Эти злоупотребления властью можно рассматривать как форму проявления политической коррупции. Такое финансирование возможно не только в предвыборной кампании, но и в любых других мероприятиях субъектов политики. Пример мэра Москвы показал, как власть может использовать административный и информационный ресурсы, и понятно, что столицей этот печальный опыт не ограничивается.

Для анализа политической коррупции необходим мониторинг этого явления. Коррупция независимо от её политического или корыстного характера и форм проявления является наиболее латентным видом преступности, поскольку носит конфиденциальный и согласительный характер и, как правило, не влечёт за собой жалоб в правоохранительные органы, так как обе стороны достигают поставленных перед собой целей. Если по коррупционным правонарушениям в целом можно обнаружить некоторое количество источников, то по политической коррупции таких данных практически нет, чем значительно сужается поле для криминологического исследования тенденций и закономерностей развития этого явления. Ещё меньше сведений о лицах, осуждённых за подобные преступления (Кабанов П.А., Райков Г.И., Чирков Д.К. Политическая коррупция в условиях реформирования российской государственности на рубеже веков. – С. 72–73).

Последствия политической коррупции наносят обществу существенный материальный ущерб (например, «цветные» революции на постсоветском пространстве разражались вслед за необходимостью государственного финансирования проведения повторных выборов после установления подлогов в документах с перечислением бюджетных средств на счета политических партий и движений). Но ещё серьёзнее выглядит подрыв доверия со стороны избирателей к выборным органам государственной власти, сулящий не только политические акции протеста в виде демонстраций, забастовок и пикетов, но и политическую нестабильность, конфликты, а в совокупности с другими негативными факторами – даже вооружённые попытки захватить власть (это – реальность сегодняшнего дня: «арабские революции», хотя, возможно, это лишь предлог в решении геополитических задач администрацией США). Даже позитивные действия власти начинают восприниматься населением предвзято, нанося моральный урон самой идее демократии.

Предотвратить коррупцию, в том числе политическую, используя только правоохранительные структуры, как показывает мировой опыт (и упоминавшиеся в нашем сообщении социологи из «Трансперенси Интернешнл») невозможно. Только наличие реальной политической оппозиции, альтернативных источников информации, расширение возможностей гражданского общества могут стать залогом положительных сдвигов в снижении уровня коррупции.

 Л.В. Готчина (Санкт-Петербург, Россия). 1. Многочисленные исследования демонстрируют негативное влияние коррупции на экономический рост, накопление, эффективность реализации помощи в целях развития, неравенство доходов и бедность. Формирующееся социально-экономическое неравенство является сегодня основным фактором совершения уголовно-наказуемых деяний, предусмотренных статьями 228-234 УК РФ, особенно болезненно влияющим на несовершеннолетних и молодёжь. Так, Я.И. Гилинский уточняет, что «главным в генезисе девиантности, включая преступность, является не сам по себе уровень удовлетворения витальных, социальных и идеальных потребностей, а степень различий, «разрыва» в возможностях их удовлетворения для различных социальных групп» (Гилинский Я.И. Криминология: теория, история, эмпирическая база, социальный контроль. – СПб. – 2009. – С. 188).

2. Каналы и уровень влияния коррупции на общество разнообразны, как и сферы жизни, в которых она находит своё развитие. Став частью экономических и социальных институтов, коррупционная практика формирует свои интересы, воздействует на сложившиеся институты и направления их совершенствования. Коррупция используется организованной преступностью, лоббирующей свои интересы, в том числе посредством коррупционных механизмов. Коррупция рассматривается как «один из обязательных структурных элементов или атрибутивный признак другого, ещё более опасного социально-правового явления – организованной преступности» (П.А. Кабанов). Д.А. Шестаков отмечает, что «по отношению к организованной преступной деятельности органы внутренних дел, равно как и другие силовые структуры, нередко применяют тактику льва в стаде антилоп. Вырывая время от времени отдельных особей, лев отнюдь не уничтожает всего стада. Аналогичным образом обстоит дело с преступными сообществами, в том числе занятыми наркобизнесом» (Шестаков Д.А. Обусловленность качества профилактической деятельности милиции // Криминология: вчера, сегодня, завтра. – 2006. – № 1(10). – С. 9–16). Задерживаются и привлекаются к уголовной ответственности чаще исполнители, а не организаторы. В очередной раз стоит задуматься о факторах неэффективности антикоррупционной политики (Данилов А.П. Факторы неэффективности антикоррупционной политики // Криминология: вчера, сегодня, завтра. – 1(20). – 2011. – С. 69–72).

Я.И. Гилинский приводит определение коррупции, основываясь на документах ООН: «Выполнение должностным лицом каких-либо действий или бездействий в сфере его должностных полномочий за вознаграждение в любой форме в  интересах дающего такое вознаграждение…». Г.Н. Горшенков на примере анализа правовой базы противодействия экстремизму (терроризму) делает вывод, что основные принципы, цели, направления противодействия этому явлению, указанные в «Концепции противодействия терроризму в Российской Федерации», «должны были предшествовать и противодействию коррупции, т.е. законодательной и правоприменительной деятельности»  (Горшенков Г.Н. Антикоррупционная политика в России // Криминология: вчера, сегодня, завтра. – 2010. – № 2(19). – С. 22–23). Аналогию можно провести и со Стратегией государственной антинаркотической политики Российской Федерации до 2020 года, определившей основные принципы, цели, направления противодействия наркопреступности.

Посмотрим на следующие факты:

1) в России наблюдается рост числа наркозависимых, 70 % которых представлены молодёжью. По данным В. Иванова на конец декабря 2010 года порядка 5 миллионов россиян употребляют наркотики. Однако за последние 5 лет число наркодиспансеров в России сократилось в 5 раз. При этом, каждый наркоман в год в среднем «сажает на иглу» 15–20 новых потребителей наркотиков, одновременно провоцируя у них наркоманию, ВИЧ-инфекцию, гепатиты, СПИД;

2) экономический ущерб от наркомании в России равен 1,2 триллиона рублей. Он равняется произведению валового национального продукта на душу населения в указанном возрасте на количество потерянных от наркомании лет (разница между предельным возрастом трудоспособности и возрастом установления диагноза) и на количество больных. Экономические потери сокращаются только за счёт периода ремиссии, когда наркозависимые привлекаются к работе. Однако в России отсутствует национальный стандарт их социальной реабилитации;

3) в Стратегии государственной антинаркотической политики Российской Федерации до 2020 года   предусмотрена система мер по сокращению спроса на наркотики, направленная на оздоровление нации путём снижения наркопотребления, уменьшения вреда и неблагоприятных последствий от них. Она строится на основе приоритета профилактических мер административного, медицинского и общественного характера. Специалисты считают, что «одним из существенных и необходимых условий снижения спроса является высокий уровень консолидации общества в неприятии наркотической субкультуры. Однако Стратегия не включает положений, нацеливающих на её достижение. Скорее наоборот: государство противопоставляется обществу и сводит это направление работы в основном к профессиональной деятельности государственных структур с незначительным участием негосударственного сектора» (Мельников Е.Н.,  Тагиева Т.Ю., Черлин В.А. Заместительная терапия по-русски // URL: http://www.ecad.ru). Антинаркотические некоммерческие организации выполняют сегодня большую работу по противодействию спросу на наркотики (первичная профилактика, реабилитация, социализация, социальное сопровождение и поддержка), занимаются психолого-социальной реабилитацией наркозависимых лиц. «С достаточной долей уверенности и оптимизма приходится до сих пор говорить лишь о становлении, а не о развитии или даже совершенствовании антинаркотической политики, часто упоминаемой в различных дискуссиях и научных изъяснениях» (Тонков Е.Е. Проблемы становления государственной антинаркотической политики // Криминологический журнал Байкальского государственного университета экономики и права. – 2010. – № 2. – С. 29).

3. Осознание специалистами необходимости внедрения действенной системы антинаркотической политики, включающей меры административного, медицинского и общественного характера, и реальное положение дел в этой сфере заставляют усомниться в отсутствии коррумпированных проявлений в антинаркотической профилактической деятельности в современной России.

 

А.П. Данилов (Санкт-Петербург, Россия). Олигархия как источник коррупции

 

Государство есть союз всех граждан,

а не компания правителей и чиновников.

А.И. Ильин

 1. Как пишет Д.А. Шестаков, коррупция – сквозное, глобальное свойство взаимосвязанных экономической и управленческой подсистем общества воспроизводить возмездные противоправные управленческие услуги, включающее в себя коррупционные преступления и корруптогенные факторы (Д.А. Шестаков. Кому какая коррупция? // Криминология: вчера, сегодня, завтра. – 2011. – № 4(23)). Проявления коррупции мы можем увидеть в любом обществе и в любой стране.

Заявления «а у них коррупции нет» свидетельствуют о научной несостоятельности говорящего или о его попытке направить мысли думающих по ложному пути.

Для Германии характерна «большая» коррупция (Х. Кури). Коррупция редко встречается в низкодоходных отраслях экономики, в Германии не берут взятки, чтобы немного повысить денежный доход, потому что зарплата здесь выше черты бедности (Х. Кури, О.Ю. Ильченко, А.П. Данилов. Проблема коррупции в Германии // Криминология: вчера, сегодня, завтра. – 2011. – № 4(23)). Но рыба гниёт с головы. Что будет с немецким обществом через 10–20 лет, когда год от года в бюджет страны поступает всё меньше денег, а граждане, насыщаемые СМИ сведениями о коррупционерах во власти, всё больше будут проявлять недовольство политикой государства и, возможно, в большей степени начнут «подражать» продажным чиновникам?

Во время написания данных тезисов в Париже началось слушание дела экс-президента Франция Жака Ширака. Бывший глава государства, которому сейчас 78 лет, обвиняется в том, что в бытность мэром Парижа в начале 1990-х годов незаконно принял в штаты мэрии несколько работников из аппарата собственной партии «Объединение в поддержку республики» для подготовки президентской избирательной кампании. Следствие полагает, что таким образом экс-президент обеспечивал своей партии дополнительное финансирование из госбюджета.

2. Не нужно преувеличивать актуальность проблемы коррупции. Для России она не является значимой настолько, насколько нам это пытаются внушить. Антироссийски настроенные лица и сочувствующие им прямо и косвенно используют для дискредитации России и духовного низложения её народа «тотальную коррумпированность» российского государства. Раздуваемые страхи, наветы, злоупотребление проблемой коррупции ведут к тому, что у населения ещё больше усиливается ненависть к собственному государству, что ведёт к его разрушению. Сколь важно именно сейчас осознание слов А.И. Ильина: отличайте государство от правительства (тем более от гнилой олигархии – моё прим.)! Государство это мы сами – мы все. (А.И. Ильин. Наши задачи. Том первый. – М., 2008. – С. 27). Давайте ради самих же себя будем уважительно относиться к стране, без чего не будет ни её, ни нас.

Почётный профессор нашего клуба Я.И. Гилинский приводит данные о таксах коррупционных услуг, опубликованные в журнале «The New Times». Доступ на приём к вице-премьеру И. Шувалову стоит $150 тыс., к вице-премьеру И. Сечину – $300 тыс., к директору ФСБ А. Бортникову и министру внутренних дел Р. Нургалиеву – $250 тыс. Остаётся только предполагать: зачем писал и сколько получил за подобную статью (или специально подготовленную для российского государства коррупционную бомбу) сам журналист?

По мнению Якова Ильича коррупция в России развивается и развивалась бы независимо от олигархической или какой-либо иной преступности. Роль «олигархов» состоит лишь в росте стоимости коррупционных услуг. На мой взгляд, корруптогенная роль олигархов значительнее…

3. Олигархия в России является одним из основных источников (духовное гниение) коррупции и главным катализатором процесса разрушения государства. Деньги  – это власть олигархов, которые скупили и успешно перепродают на Запад всё и всех: земли, предприятия, государственную власть, нас самих, как почти бесплатную рабочую силу. Ипотека в России – это узаконенное рабство. Отрицательно отвечая на заданный Д.А. Шестаковым вопрос: «В условиях, когда ядро российской экономики поражено олигархической преступностью, возможно ли обуздание коррупции в высоких эшелонах власти?», – с горечью констатирую, что поражённость государственного механизма олигархической преступностью вплотную приблизила Россию к летальному исходу, а её население к вымиранию.

Руководители любого государства выражают интересы не народа, а тех, кто их назначает, оставаясь при этом в тени. Не поэтому ли противодействие коррупции ограничивается лишь говорильней?

  

Д.А. Шестаков. О коррупции как свойстве экономической и управленческой подсистем

Не утверждай, что ты не продаёшься, если тебя ещё не пытались подкупить.

Цицерон

 

 Коррупция есть некое свойство взаимосвязанных экономической и управленческой подсистем общества воспроизводить неформальные возмездные противоправные управленческие услуги. Явление – ещё выразительнее сказать, процесс коррупции – включает в себя факторы её воспроизводства и, конечно, сами правонарушения. Причём факторы, в силу которых воспроизводятся подкуп и продажность, согласно нашей доктрине, не есть нечто отдельное от событий купли-продажи чиновничьих услуг. Коррупция, как и преступность в целом – есть продукт самовоспроизводства общества. Коррупция имеет место во всём мире и во все времена. В постсоветских, постсоциалистических обществах, торговля в которых прежде была ограничена, в новых условиях многие люди, не имея значительных духовных ориентиров, без оглядки бросились продавать и продаваться. В русле нашей концепции различаются девять уровней преступности. (Шестаков Д.А. Постлиберальный статус криминологии //  Криминология: вчера, сегодня, завтра. Труды Санкт-Петербургского криминологического клуба. – 2009. – № 2(17). – С. 14).

Коррупция присуща всем девяти уровням преступности. На надгосударственном уровне, например, транснациональные компании (ТНК) осуществляют противоправный контроль над природными ресурсами, СМИ, высшей государственной властью в странах всего мира, всемирной финансовой системой. В этот уровень преступности корнями уходят организуемые банковские кризисы. Коррупционная схема здесь такова. Вкладчики (они же налогоплательщики) в виде налогов и финансовых вложений передают денежные средства государствам и банкам. Банки разными способами выводят (изымают) со своих счетов денежные средства, с их участием совершается хищение. Государства оказывают банкам «поддержку», т.е. отдают им средства тех же вкладчиков-налогоплательщиков. Спрашивается, стало бы высшее государственное чиновничество отдавать деньги граждан, если бы оно не имело своего собственного материального интереса? В детерминации коррупции решающую криминогеннную роль играет противоречие между материальным и духовным началами. Эффективное противодействие немыслимо без возрождения российской духовности, национальной идеи. Вспомним слова поручика Верещагина из кинофильма «Белое солнце пустыни»: «Я мзду не беру, мне за державу обидно».

Мой взгляд на то, какой должна быть уголовно-правовая реакция на коррупцию, предопределён  разработанной мной ранее в русле криминологии закона доктриной целей уголовной ответственности. Напомню: новыми целями, которые должны прийти на смену предусмотренным в ныне действующем законодательстве должны стать: реституция, ресоциализация, удержание. (Преступность среди социальных подсистем. Новая концепция и отрасли криминологии / под ред. Д.А. Шестакова. – СПб., Юридический центр Пресс, 2003. – С. 130). «Идеальное» же уголовное наказание за коррупционное преступление, не являющееся и не связанное с хищением, представляется нижеследующим: основное наказание в виде длительного лишения права занимать определённые должности плюс дополнительное наказание в виде штрафа. Для взяточников, чрезвычайная величина состояния которых с учётом конкретных обстоятельств указывает на его преступное происхождение, в качестве дополнительного наказания должна выступать конфискация имущества, причём, не только того имущества, чьё преступное происхождение доказано. (Шестаков Д.А. Тезисы об уголовно-правовой реакции на коррупцию // Криминология: вчера, сегодня, завтра. Труды Санкт-Петербургского криминологического клуба. – 2005. – № 2(9). – С. 242–248).

В лишении свободы лица, совершившего коррупционное деяние, если оно не содержит в себе состава хищения, смысла нет. Как правило, коррупционеры – это социально активные люди, вследствие чего они и достигли соответствующего должностного положения. Оставаясь на свободе, они могут принести обществу пользу. Они честолюбивы. В качестве наказания их надо лишить власти, что, кстати, для них, людей честолюбивых, весьма болезненно, отобрать нечестно   нажитое и сверх того  основательно ударить их по карману.

На счетах преступной группы россиян – «злокачественная олигархия» – в первую очередь, в зарубежных банках, осели сотни миллиардов. По разным оценкам состояние 100 самых богатых «россиян» составляет от 142 до 442 млрд долларов США.  

В условиях происходящего истребления духовных и материальных ресурсов России задача Клуба  – рекомендации по защите её независимости, самобытности и самодостаточности в интересах свободного человека, справедливого общества, сильного Российского государства.

 

13 мая 2011 года

 

Теоретический семинар: ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ ПРЕСТУПЛЕНИЙ НЕСОВЕРШЕННОЛЕТНИХ

  

В семинаре приняли участие криминологи Томска, Санкт-Петербурга, Ставрополя.

Заседание провёл президент Клуба С.У. Дикаев. 

 

Доклад:

Лев Михайлович Прозументов (Томск, Россия). СИСТЕМА МЕР ПРЕДУПРЕЖДЕНИЯ ПРЕСТУПЛЕНИЙ НЕСОВЕРШЕННОЛЕТНИХ НУЖДАЕТСЯ В СОВЕРШЕНСТВОВАНИИ

 

Создание эффективной системы мер предупреждения преступлений несовершеннолетних предполагает отказ от доминирования контрольно-предупредительной практики и смещение акцентов в деятельности субъектов предупреждения в направлениях, связанных с воспитанием и защитой прав несовершеннолетних. В этой связи следует отметить, что в ст. 2 ФЗ «Об основах системы безнадзорности и правонарушений несовершеннолетних» закреплена система принципов предупредительной деятельности, которая олицетворяет собой охранно-защитную парадигму предупреждения, но не воспитательно-защитную.

 Очевидно, что для более эффективного обеспечения прав и интересов несовершеннолетних было бы целесообразно ввести в закон принцип комплексности предупредительного воздействия, который предполагает, во-первых, применение взаимосвязанных воспитательных, правовых, организационных и иных мер в процессе предупреждения преступлений несовершеннолетних и, во-вторых, осуществление предупреждения преступлений несовершеннолетних в комплексе с предупреждением допреступных форм отклоняющегося поведения несовершеннолетних и предупреждения преступлений против несовершеннолетних.

Внесение данных изменений повлечет трансформацию иных звеньев существующей в настоящее время системы предупреждения преступлений несовершеннолетних. В частности, потребуется модификация системы субъектов предупреждения преступлений несовершеннолетних.

Почётный президент Клуба Д.А. Шестаков, находящийся в командировке, прислал приветствие докладчику и участникам семинара из Калининграда.

Сердечно поздравляю Льва Михайловича Прозументова с 65-летием! Желаю ему здоровья и дальнейших творческих успехов. Мы знаем его как компетентного исследователя, в том числе законодательной и правоприменительной реакции на преступления несовершеннолетних. Я разделяю многие из высказываемых им мнений, в том числе о сомнительности положения ч. 2 ст. 88 УК РФ, согласно которому «штраф, назначенный несовершеннолетнему осуждённому, по решению суда может взыскиваться с его родителей или иных законных представителей с их согласия». Перекладывание ответственности с совершившего преступление подростка на его родителей едва ли может способствовать предотвращению новых отклонений в его поведении.

Проблемы преступлений несовершеннолетних и совершенствования реакции на эти преступления не обойдены вниманием Клуба. К тому, что по этому поводу мной было сказано на нашем семинаре 15 октября 2010 года, пожалуй, добавлю ещё пару соображений.

Как известно, для меня лично критерием прогресса уголовного законодательства служит его гуманизация, которую применительно к данной сфере я ставлю выше эффективности. Для меня несомненна всемирно-историческая тенденция к снижению репрессии за преступления, определившаяся вопреки другой объективной тенденции – росту преступности. (Шестаков Д.А. Российская уголовно-правовая политика под углом зрения исторической тенденции к смягчению репрессии // Правоведение. – 1998. – № 4. – С. 154–161).

Гуманные начинания (альтернативы лишению свободы, ресоциализация, психологическая помощь и т.д.) появляются обычно сначала в отношении несовершеннолетних, а уже на основе этих начинаний возникают модели преобразования уголовного законодательства в целом. После распада СССР в мире наблюдается процесс ужесточения реакции на преступность вплоть до отказа от традиционных принципов правового государства. В Клубе я неоднократно обращал внимание на возникновение так называемого «права безопасности», являющегося по существу узаконенным бесправием. Происходит ужесточение мер против «системной преступности» и т.д. Это отступление от объективной тенденции гуманизации идёт с Запада, прежде всего из США. У нас «право безопасности» откликнулось известным лозунгом: «Мочить в сортире!» Но против очеловечивания мер реакции на правонарушения подростков пока мало кто возражает. Сохранение и развитие молодёжной юстиции, совмещение её с семейной юстицией, о чём я давно говорю (Шестаков Д.А. Семейные суды – перспектива правосудия в отношении несовершеннолетних // Предупреждение преступности. Казахстанская криминологическая ассоциация. Юридический журнал. – 2004. – № 1(7). – С. 28–30), – в случае изменения ситуации в мире к лучшему (преодоление им однополярности, обретение суверенными государствами разумной самодостаточности) обеспечит его надёжной, испытанной правовой моделью, на основе которой можно будет вернуться к предопределённой законами общественного развития тенденции к смягчению.

Возвращаясь к России, к «ранней профилактике», которая должна начинаться в ней, как я полагаю, с программ дошкольного воспитания противостояния злу, снова обращусь к известной социально-психологической категории ролевого ожидания, которую использую в криминологии с семидесятых годов. (Шестаков Д.А. Влияние социальных ролей на формирование личности несовершеннолетнего правонарушителя // Правоведение. – 1976. – № 3. – С. 133). Путём игр, иных педагогических приёмов необходимо преодолевать у ребёнка естественный животный эгоцентризм. Чрезмерное сосредоточение на уникальности своего «я» вместо радости единения с близкими, со страной – разлагает и криминализирует общество. Нужно усвоение благородной роли человека, готового пожертвовать личным для ближнего, ценящего великие достижения нашей страны, болеющего душой из-за того, что созданная в России уникальная цивилизация находится в тяжёлом, опасном положении – человека, готового потрудиться для её возрождения.

В наших предшествующих беседах с профессором Л.М. Прозументовым мы находили взаимопонимание по основополагающим вопросам противодействия преступлениям несовершеннолетних. Я надеюсь на продолжение сотрудничества с томскими коллегами.

 

23 сентября 2011 года

 

Международный теоретический семинар: ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ ПРЕСТУПНОСТИ

 

В семинаре приняли участие криминологи Владивостока, Москвы, Нижнего Новгорода, Санкт-Петербурга, Ставрополя, Улан-Удэ, Фрайбурга.

Заседание провёл президент Клуба С.У. Дикаев. 

Почётный президент Клуба Д.А. Шестаков принять участия в семинаре не смог по личным обстоятельствам.

 

Доклад:

Ханс-Йорг Альбрехт (Фрайбург, Германия). БЕЗОПАСНОСТЬ И ПРЕВЕНЦИЯ: КРИМИНОЛОГИЧЕСКИЕ ПРОБЛЕМЫ

 

Реформы уголовного права последних двух десятилетий отчасти привели к некоему уголовному праву безопасности, которое направлено против терроризма и другого тяжкого насилия, сексуальных и организованных преступлений. В этих плоскостях уголовная политика нацелена на защиту от опасностей. Под впечатлением от экстремального насилия и от находящейся под впечатлением насилия общественности она ориентируется на то, что могло бы случиться и в меньшей мере на то, что происходит.

Это выражается также в возрастающем акценте на оценке угроз, которая заступает место статистических данных, информирующих о совершившихся событиях. Политические дискурсы (последовательные рассуждения) развиваются путём установления пробелов безопасности, которые должны заканчиваться в материальном уголовном праве появлением новых составов преступлений риска и установления за эти преступления санкций, нацеленных на исключение опасности. Это развитие материального уголовного права сопровождается уголовно-процессуальным и полицейско-правововым расширением тайного/скрытого получения информации, которая должна служить улучшенной информационной основе для прогноза опасности. Это развитие изменяет уголовно-правовую перспективу  от реактивной, репрессивной направленности к проактивному и создающему безопасность подходу. Вследствие этого ослабляется привязка уголовного права к деянию и вине. Усиливается ориентация на конкретную опасность и общую опасность равно, как на информацию, которая  сообщается о конкретной и общей опасности. Тем самым рассуждения перемещаются в дискуссию о безопасности, свободе и их сопоставлении.

В Решении о составах преступлений риска Федеральный конституционный суд Германии до сих пор установил применительно к этим составам мало ограничений. Уже в Решении о каннабисе от января 1994 г. имеется отчётливое допущение значительной свободы действий (при законодательном допущении рисков / опасностей). (Bundesverfassungsgericht, 9. März 1994 - 2 Bv L 43/49; vgl. auch Bundesverfassungsgericht, Neue Zeitschrift für Strafrecht 17(1997), S. 498; ferner Bundesverfassungsgericht, 2 BvL 8/02 vom 29.6.2004 (zum Vorlagebeschluss des Amtsgerichts Bernau zur Feststellung der Verfassungswidrigkeit der Pönalisierung des Umgangs mit Cannabis).). В решениях Федерального конституционного суда по поводу расширения превентивного заключения находит выражение формальный подход, согласно которому акцент сделан на полицейско-правовом характере меры и поэтому  отрицается привязка меры к действующим для наказания принципам. Вопреки этому судопроизводство Федерального конституционного суда установило узкие границы в области скрытых методов расследования. Это проявляется, наконец, в Решении о хранении базы данных телекоммуникационного обмена информацией.

Мало внимания уделялось до настоящего времени фигурам «угрожающих» и исполнения программ этих лиц. Непосредственно здесь становятся очевидными сшивки уголовного права, уголовной юстиции, исполнения наказания и полицейской защиты от опасности. «Угрожающий» появляется вместе со связанными с этой фигурой приёмами мышления о безопасности. Это мышление в качестве обязательного принимает также уголовное право.

 

7 октября 2011 года

 

Совместный теоретический семинар юридического факультета Балтийского федерального университета имени Иммануила Канта и Санкт-Петербургского международного криминологического клуба:

 

ТЕОРИЯ ПРЕСТУПНОСТИ И НОВЕЙШИЕ ОТРАСЛИ КРИМИНОЛОГИИ

  

В семинаре приняли участие криминологи Калининграда, Санкт-Петербурга. 

Заседание провёл заместитель президента Клуба А.П. Данилов. 

 

Доклады:

1. Дмитрий Анатольевич Шестаков (Санкт-Петербург, Россия). Семантическая концепция преступности и школа теории преступных подсистем. По поручению Д.А. Шестакова доклад зачитан А.П. Даниловым.

 

2.  Хельмут Кури, профессор, доктор (Фрайбург, Германия). Семейная криминология: «Значение семейной криминологии для предупреждения преступлений – результаты из Германии». По форс-мажорным обстоятельствам (штормовое предупреждение в день вылета) Х. Кури не смог присутствовать на заседании.

 

В дискуссии приняли участие: 

С.Ф. Милюков (Санкт-Петербург, Россия). Криминопедагогика как новая отрасль отечественной криминологии.

Экономическое, внутри- и внешнеполитическое положение России продолжает ухудшаться с удручающим постоянством. Это хорошо чувствуют наши вековые геостратегические противники. Не случайно военный бюджет Соединённых Штатов в 25 (!) раз превышает совокупный военный бюджет остальных ведущих держав планеты (заявление В.В. Путина на недавнем инвестиционном форуме).

Наиболее наглядно упадок мощи России проявляется в промышленности (за исключением добывающей), сельском хозяйстве, медицине, просвещении и военном деле.

При этом образование играет в этом деле ключевую роль, поскольку восстановить народное хозяйство можно за короткий период (что не раз демонстрировала Россия в царское и ленинско-сталинское время). На формирование корпусов интеллектуалов требуется 15–20 лет.

Проводимая ныне реформа школьной и вузовской систем образования уже нанесла колоссальный вред делу подготовки кадров среднего и высшего звена. Но ещё более злокачественны её дальние последствия. В тезисном виде суть этой реформы следующая: «Школа не должна учить наукам. Она должна давать дидактически обработанные основы знаний для выработки ключевых компетенций» (Пуговкин А. Сундук мадам Простаковой. Что важнее: выработка компетенций или получение знаний // Санкт-Петербургские ведомости. – 2011. – 14 сентября). Особенно издевательски в устах реформаторов звучит слово «компетентность».  Они не могут не знать о том, что расплодившиеся колледжи, академии и университеты в массовом порядке выпускают преимущественно некомпетентных в своей профессии инженеров, строителей, лётчиков, моряков, экономистов, юристов. По данным ЮНЕСКО,  Россия по интеллектуальному потенциалу молодёжи скатилась с третьего места в мире (1953 г.) на сороковое (подр. см.: Милюков С.Ф., отзыв об автореферате дисс. на соиск. уч. степени докт. юрид. наук: Зиядова Д.З. Теоретические и прикладные проблемы преступности среди учащихся общеобразовательных школ // Российский криминологический взгляд. – 2007. – № 2. – С. 264-265).

Нельзя сказать, чтобы отечественная криминология (русская, советская, постсоветская) не интересовалась влиянием образования на преступное поведение человека. Правда, уже в 60–70-е годы ХХ века её постигло разочарование ввиду не оправдавшихся надежд на то, что ликвидация неграмотности, создание мощной прослойки  лиц, имеющих среднее, среднее специальное и высшее образование серьёзно скажется на состоянии правопорядка в стране. Мало того, уже в Советском Союзе т. н. «беловоротничковая» преступность превратилась в серьёзную проблему.

На фоне интенсивного изучения подростковой делинквентности  и преступности значительно меньшее внимание уделяется криминологическому анализу преступности студентов. И практически отсутствуют исследования преступности преподавателей (в том числе в юридических вузах). Тем паче, что положение последних не завидно. Многие из них утратили авторитет в студенческой среде и превратились в декоративные фигуры, с помощью которых юридические и фактические владельцы учебных заведений извлекают немалые нетрудовые доходы.

Поэтому мнение профессора Шестакова о том, что криминология закона является финальной стадией отраслезации криминологии несколько преждевременно. Создание криминопедагогики – важный этап в развитии криминологического знания, особенно на фоне попыток вычеркнуть криминологию из обновляемых учебных программ. 

В.С. Харламов (Санкт-Петербург, Россия). Современные проблемы профилактики правонарушений в семейно-бытовой сфере органами правопорядка.

Эффективность деятельности ОВД по предупреждению административных правонарушений и преступлений в семейно-бытовой сфере существенно зависит от своевременного разрешения возникающих проблем, а также от форм и методов, которые используются для осуществления этой деятельности. Поэтому важно заострить внимание на следующих актуальных проблемах.

Несовершенство законодательства. Прежде всего, необходимо выделить терминологическую неопределенность и недоработанность нормативно-правовой базы.

В российском законодательстве, криминологической и уголовно-правовой науке отсутствуют разработанные единые понятия «бытового правонарушения», «бытового преступления» и «бытовой преступности». Остаётся не урегулированным на федеральном уровне ряд вопросов, касающихся профилактики бытовой преступности и социальной адаптации лиц, освободившихся из мест лишения свободы. Целесообразно принятие следующих нормативно-правовых актов:

– федерального закона об основах государственной системы профилактики правонарушений;

– федерального закона об участии граждан Российской Федерации в охране общественного порядка;

– федерального закона, устанавливающего основные принципы и направления государственной политики в сфере социальной адаптации лиц, освободившихся из мест лишения свободы, закрепляющего и разграничивающего полномочия Российской Федерации и субъектов РФ, порядок и формы реализации субъектами РФ предоставленных полномочий, систему осуществления контроля за их реализацией, ответственность за нарушение порядка их осуществления и (или) их неисполнения;

– федерального закона о принудительном лечении от алкоголизма и наркомании;

– федерального закона об основах профилактики бродяжничества и социальной реабилитации лиц без определенного места жительства и занятий, средств к существованию.

На законодательном уровне не закреплено право главы региона создавать муниципальную милицию. Отсутствует  нормативно-правовое закрепление статуса муниципальных органов охраны правопорядка, общественных формирований правоохранительной направленности. В ряде регионов в связи с принятием ФЗ «О полиции» приостановлена либо ликвидирована деятельность некоторых милицейских подразделений, активно проводивших профилактику правонарушений в сфере быта, в том числе экологической милиции, семейных и школьных инспекторов милиции. Это связано с тем, что указанные подразделения не предусмотрены полицейским законодательством. Устранить пробелы и недоработки нормативно-правового регулирования, в котором имеется значительная потребность, мог бы Закон «О муниципальной милиции» федерального уровня. Однако он до настоящего времени не принят.

Острой проблемой остаётся фактическое отсутствие нормативно-закреплённых механизмов профилактической работы и тактических форм деятельности полицейских служб и подразделений с семейными дебоширами и лицами, злоупотребляющими спиртными напитками и наркотическими средствами, а также лицами без определённого места жительства и средств к существованию. На практике модели действий сотрудников полиции в семейно-бытовой сфере не систематизированы и единообразно на всей территории страны не отрегулированы. Недостатки нормативно-правового  регулирования предупредительной деятельности в сфере бытовой преступности не позволяют в полном объёме реализовать позитивные профилактические возможности органов внутренних дел.

Недостатки в организации превентивной  деятельности. В полицейской превенции недостаточно задействованы общественность, органы исполнительной власти субъектов Российской Федерации и муниципальных образований, общественные объединения и хозяйствующие субъекты различных форм собственности (например, частные охранные структуры). В рамках единой государственной системы предупреждения преступлений и иных правонарушений не разработаны механизмы сотрудничества органов внутренних дел с уполномоченными по правам человека и по правам ребенка, несмотря на то, что указанные представители государственной власти осуществляют свои функции в большинстве российских регионов. В целом, следует отметить, что невысок уровень взаимодействия в рассматриваемой сфере как на внутриведомственном, так и на межведомственном уровне (например, социальных учреждений и транспортных полицейских структур).

Одной из проблем является отсутствие комплексности и консолидированности усилий всех субъектов профилактической работы по реализации мероприятий программ профилактики. Эта проблема находит выражение в том, что в ряде регионов некоторые из указанных субъектов не выполняют свои функции по реализации профилактических мероприятий либо проявляют пассивность в их выполнении. Отсутствие комплексного подхода и объединения усилий всех ветвей власти: региональных, областных и местных органов – не позволяет в максимальной степени на современном уровне осуществлять функции профилактики бытовых правонарушений. Кроме того, из числа субъектов государственного контроля за деятельностью полиции, перечисленных в статье 49 ФЗ «О полиции», исключены органы законодательной и исполнительной власти субъектов Российской Федерации. Это связано с отказом от деления подразделений полиции на федеральные и местные. Таким образом, утрачиваются определённые рычаги воздействия региональных органов власти в отношении полицейских подразделений. Утрата взаимного влияния зачастую несёт за собой утрату эффективности сотрудничества в решении общих задач.

Проблемы информационного обеспечения деятельности субъектов профилактики правонарушений. В связи с техническими трудностями субъекты профилактики правонарушений не имеют возможности в полной мере обмениваться базами данных о бытовых правонарушителях. Так, недостаточно своевременно и оперативно осуществляется обмен информацией между социальными работниками и сотрудниками ОВД в связи с криминальными конфликтами в быту, между медицинскими работниками и сотрудниками ОВД в связи с постановкой и снятием с учёта лиц, имеющих наркотическую зависимость.

Затрудняет криминологический анализ уголовной статистики разбросанность в разных разделах официальной статистики сведений о бытовых преступлениях. Кроме того, на эффективность деятельности органов внутренних дел по профилактике бытовых правонарушений негативно влияет не устоявшаяся практика оценки деятельности ОВД, а также изменение организации  ведения учётов уголовной статистики. В соответствии с поправками в статью 51 Федерального закона «О Прокуратуре Российской Федерации» от 17.01.1992 г. № 2202-1 (в ред. Федерального закона от 07.02.2011 г.  № 4-ФЗ) ведение государственного единого статистического учёта заявлений и сообщений о преступлениях, состояния преступности, раскрываемости, результатов следственной работы и прокурорского надзора в настоящее время возлагается на Генеральную прокуратуру Российской Федерации.

Несовершенство профессиональной подготовки сотрудников ОВД. Среди значимых проблем деятельности органов правопорядка следует выделить отсутствие системы повышения профессионального уровня сотрудников органов внутренних дел, осуществляющих деятельность по профилактике преступлений и иных правонарушений в сфере быта. Для повышения квалификации указанных сотрудников требуется принять следующие меры:

– разработать «кодексы» поведения сотрудников органов внутренних дел при разрешении семейно-бытовых конфликтов;

– ввести специальную подготовку работников, занимающихся расследованием семейно-бытовых преступлений;

– ввести специализированные задания по профилактике правонарушений в семейно-бытовой сфере на ежегодных конкурсах на звание лучшего по профессии в ОВД;

– организовать (на конкурсной основе) стажировки в правоохранительных органах стран, имеющих положительный опыт профилактики преступлений в семейно-бытовой сфере.

А.П. Данилов (Санкт-Петербург, Россия). Преступная реформа как одно из антинародных преступлений.

Учитывая те факты, что современная глобализация достаточно часто протекает при условии совершения определённых преступных действий надгосударственными глобальными игроками, а преступления всё чаще совершаются не только против какого-либо отдельно взятого человека, а против целого народа, к основным категориям, которыми оперируют при описании глобализации и процессов, с ней связанных, необходимо, по-моему мнению, добавить и такую категорию, как антинародное преступление, что представляется криминологически целесообразным и объективно необходимым для понимания истинного механизма международной интеграции и всей глобализации в целом.

 Под антинародным преступлением можно понимать преступные с криминологической точки зрения (по существу) деяния, совершаемые группой лиц, характеризующейся большим числом соучастников, в течение длительного периода времени в отношении населения определённой страны, наносящие колоссальный урон общественному и государственному развитию при организационном, финансовом и ином участии иностранных государств.

К антинародным преступлениям можно отнести:

– ведение агрессивной войны (преступление агрессии);

– геноцид;

– политическое признание нелегитимной власти;

– провокацию войны, в том числе, гражданской, на территории того или иного государства;

– проведение преступной реформы (экономической, миграционной, военной, образовательной, реформы здравоохранения, иной). В свою очередь среди таковых можно привести примеры преступных экономических реформ в России, например:

– преступная приватизация;

– действия власти в условиях экономического кризиса, направленные, де-юре, на поддержку экономики страны и банковского сектора, де-факто, на обогащение олигархической прослойки, в том числе себя.

 

Профессор Д.А. Шестаков лично принять участие в семинаре не смог в связи с постигшим его горем. 25.09.2011 ушёл из жизни его брат – писатель Анатолий Анатольевич Шестаков

 http://shestakovy-proza.ru/

 

 

14 октября 2011 года

 

Международный «круглый стол»: АГРЕССИЯ ПРОТИВ СУВЕРЕННОЙ ЛИВИИ В КОНТЕКСТЕ ОРГАНИЗАЦИИ «ЦВЕТНЫХ РЕВОЛЮЦИЙ». УГОЛОВНО-ПРАВОВАЯ И КРИМИНОЛОГИЧЕСКАЯ ОЦЕНКА

  

В круглом столе приняли участие криминологи Перми, Санкт-Петербурга, Фрайбурга (Германия).

 

Заседание провёл почётный президент Клуба Д.А. Шестаков.

 

 Доклады

1. Д.А. Шестаков (Санкт-Петербург, Россия). АГРЕССИЯ ПРОТИВ СУВЕРЕННОЙ ЛИВИИ…

 

Дьявол… –  лжец и отец лжи.

От Иоанна, 8:44

 

С 19 марта 2011 года по настоящее время на планете совершается очередное глобальных масштабов преступление – ведение агрессивной войны, на этот раз против Ливии (официальное название суверенногогосударства – Великая Социалистическая Народная Ливийская Арабская Джамахирия). Война ведётся в целях укрепления и расширения политического и экономического господства надгосударственной власти, которой обладает верхушка мировой финансово-промышленной олигархии (далее: «магнатов»), а также с целью усиления боеспособности США и Западной Европы, подконтрольных этой власти. Это преступление агрессии явилось продолжением развязанной в Ливии теми же силами (надгосударственная власть плюс руководство США и стран Западной Европы) гражданской войны и предпринятой попытки революционного свержения лидера Ливии, полковника Муаммара Каддафи.

Международные «правоохранительные» силы, в том числе главный прокурор  Международного Уголовного Суда Луис Морено-Окампо, которому в соответствии со ст. 15 Устава названного суда следовало бы начать расследование преступной агрессии, никак на это тягчайшее преступление против мира не реагируют. И поскольку от официальных инстанций ожидать адекватной уголовно-правовой оценки ливийских событий не приходится, постольку сами сделаем её предварительный набросок. Цепь преступной деятельности агрессоров складывается из ряда звеньев, из которых выделим шесть:

1) До 27 февраля 2011 года, по всей видимости, состоялся предварительный сговор надгосударственных сил, стремящихся к утверждению и преумножению своего экономического и политического господства на планете;

2) 27 февраля 2011 года в Ливии организован «Переходный национальный совет» (ПНС);

3) 10 марта 2011 года Европейский парламент признал власть оппозиции в стране (!);

4) 17 марта 2011 года Советом Безопасности ООН принята Резолюция № 1973 (2011), по существу направленная на поддержку вооружённой оппозиции;

5) развязывание агрессивной войны (19 марта 2011 г.);

6) ведение агрессивной войны (с 19 марта по сей день). См.: Д.А. Шестаков. Агрессия против суверенной Ливии, набросок формул обвинения.

Сегодняшняя агрессия против Ливии – не случайное единичное преступление организованной группы международных преступников. Это – один из этапов развития глобально-американизированной олигархической (системной, как модно говорить) преступности. Агрессивные войны, которые теперь постоянно развязываются западными странами, сочетаются с разжигаемыми ими по периметру России «цветными» революциями. Конечное намерение шайки, надо думать, состоит в том, чтобы взбунтовать «цветную» оппозицию у нас и, в случае достаточного ослабления нашей армии, даже осмелиться поддержать восстание международными вооружёнными силами, которые были бы брошены «на защиту демократии». 

Санкт-Петербургский международный криминологический клуб, который автор настоящих строк имеет честь представлять, изначально был им задуман как соединение специалистов с самыми различными научными взглядами на преступность. Важнейшей из целей, стоящих перед проводимыми клубом дискуссиями, было и остаётся, однако, выявление криминальных вызовов нашей стране, препятствующих восстановлению Россией надлежащего ей места в глобальном масштабе, сбережению её ресурсов, обустройству жизни основной массы населения.

Вот почему криминологический и уголовно-правовой анализ «цветных» бунтов и агрессивных войн, а также поднятие вопроса об установлении международной уголовной ответственности за вмешательство в политическую жизнь суверенных государств для нас сегодня очень важны.

 

2. Йорг Арнольд, профессор, доктор права (Фрайбург, Германия)

ТАК НАЗЫВАЕМАЯ ГУМАНИТАРНАЯ ИНТЕРВЕНЦИЯ И СМЕНА ПОЛИТИЧЕСКОЙ СИСТЕМЫ 

 

 Случай Ливии является примером того, что смена политической власти, вынужденная военным вмешательством извне, не допускается международным правом, она является правонарушающей. Только тогда, когда геноцид или систематические преступления против человечности не могут быть остановлены ничем иным как военным вмешательством международного сообщества государств против государства, которое совершает преступление, и это вмешательство осуществляется в рамках ст. 42 Устава ООН, осуществлённая таким образом смена системы законна и соответственно легитимна. Эта установленная позитивным уголовным правом граница не может быть нарушена ius cogens обычным правом, хотя в международно-правовой литературе это и оспаривается.

Смена политической системы, когда ликвидируется режим, которому приписываются тяжкие нарушения прав человека, может быть легализована и обрести легитимность только вышеописанным образом как внутреннее дело национального государства. В рамках переходных процессов решающая роль отводится соответствующему национальному праву, правовой государственности, конституционному праву как в действиях против произвола прежней системы, так и при консолидации новой обязывающей к соблюдению прав человека системы. Извне произведённое военное вмешательство, направленное на принуждение к смене политической системы, к чему относится также односторонняя поддержка противоборствующей силы в гражданской войне, является нарушающим международное право и относится к «кулачному праву». Активисты  «кулачного права» стоят на одной ступени с теми, с кем они должны бороться из-за нарушений прав человека. 

 Наша тема через проблематику смены политических систем, переходного права и так называемых «гуманитарных интервенций» простирается далеко в действительность и понимается как защитительная речь о неснижаемом удержании в праве с тем, чтобы право в международных отношениях не приносилось в жертву политическим, экономическим и односторонне национальным интересам великих держав.

Государства, считающие себя демократическими, в прошлом всегда прямо поддерживали системы, попирающие права человека, чтобы привести их в положение противостояния прогрессивным левым и социальным системам. Такое делалось со стороны США почти во всех военных путчах семидесятых годов в Латинской Америке (Чили, Аргентина, Уругвай).

Если правовая действительность говорит совсем иным, чем мы, языком, то каждый раз требуется настоятельный голос правовой науки о том, что борьба за право, специальная юридическая борьба за права человека не должна капитулировать. Конкретно это означает необходимость использования всех возможностей, чтобы были привлечены к ответственности не только все нарушители прав человека повергнутой политической системы, но также и те, кто со своей стороны совершили тяжкие нарушения прав человека, чтобы с помощью военного насилия достичь смены политической системы. Только таким образом можно достичь посредством юстиции прорыва принципов равенства и справедливости в международных отношениях. Только через предотвращение войн и сохранение мира, включая цивилизованную превенцию, может усилиться право. Это предполагает политику государств, которые осознают свою ответственность и которые готовы отступить от «борьбы против террора», от трудно определяемого понятия войны, которое в кулуарах интерпретируется в военно-политических интересах и развивается в сторону «войны за мировой порядок». Всему этому надо положить конец.

Разумеется, осознание сегодняшними великими державами своей ответственности – утопия, далёкая от реальности, что становится очевидным при взгляде на § 6 Резолюции 1970 (2011 г.), которой Совет Безопасности ООН направил вопрос о рассмотрении положения в Ливии на рассмотрение Международного Уголовного Суда. В данном параграфе всем представителям и гражданам стран, которые осуществляют интервенцию в Ливии, предоставляется своего рода вид «упреждающей уголовной ненаказуемости», согласно которой они, вопреки ст. 13 «b» Римского Статута, не подлежат юрисдикции Международного Уголовного Суда. Этот опережающий развитие событий ход фактически изменяет Римский Статут о Международном Уголовном Суде, для чего Совет Безопасности не имеет полномочий. Сейчас очевидно решающее значение политических выступлений против такого рода «правосудия» в защиту прав человека. В этой связи хотелось бы надеяться на то, что последнее слово о ненаказуемости «гуманитарных интервенций» ещё не сказано. 

 

В адрес «круглого стола» поступили письменные отклики        

 

Д.А. Корецкий (Ростов-на-Дону, Россия). 

Полностью разделяю позицию Д.А. Шестакова.

 

Я.И. Гилинский (Санкт-Петербург, Россия). 

Я не могу объективно оценивать события в Ливии, о которых знаю только из СМИ. Наконец, я всячески ЗА «цветные» революции.

Н.А. Лопашенко (Саратов, Россия).

В основном, я разделяю позицию большинства выступивших на круглом столе.

 

Дискуссия

С.Ф. Милюков (Санкт-Петербург, Россия). Ливийский путь для России.

В дни, когда мы обсуждаем трагические события в Ливии, в городе Сирт ещё идут неравные бои  последних его защитников с превосходящими силами коллаборационистов вкупе с вооружёнными до зубов формированиями НАТО (включая сухопутные, что категорически запрещено соответствующей резолюцией ООН). Впрочем, ещё не всё потеряно: как раз 14 октября поступили сообщения о возобновлении боёв и в Триполи.

Зададимся вопросом: кто эти герои – фанатичные последователи идей, изложенных в знаменитой Зелёной книге М. Каддафи? Исламские радикалы? Обкуренные чернокожие наёмники из Чада? Хочется верить, что ни те, ни другие, ни третьи, а люди, стремящиеся ценой собственной жизни противостоять империалистическому захвату своей Родины и возвращению её в статус колонии – нефтяного донора Западной Европы и США.

«Радетели» прав человека ещё раз показали волчий оскал из-под овечьей шкуры демократии и толерантности. Характерен в этой связи пример действий женщины-летчицы из британских ВВС, которая производила пуски ракет по ливийской территории, находясь в боевой машине над Средиземным морем, дабы избежать ответного огневого удара правительственных войск. Можно лишь догадываться, сколько жизней оборвала эта дама в натовском комбинезоне (включая детские и женские).

 Действия агрессоров живо напоминают начавшийся 70 лет назад поход гитлеровцев против «иудо-большевистского» режима Сталина. Этот поход на первых порах также принёс впечатляющие победы захватчикам. Но впереди был и 1945 год…

Символично в этой связи толерантное отношение Запада к возрождению фашизма в Прибалтике и на Украине (преимущественно Западной). Советское название улицы Мира в одном из украинских сел демонстративно переименовано в улицу «Бойцов батальона «Нахтигаль» (в переводе с немецкого – «Соловей»), который запятнал себя дикими расправами над евреями, коммунистами и комсомольцами.

Кольцо «цветных» (или «сетевых») революций всё туже затягивается над той частью России, которая ныне именуется Российской Федерацией. Наши геостратегические противники планируют ворваться на оставшуюся территорию на плечах вскормленных на их деньги «революционеров».

Для этого, начиная с 1985 года, создаются необходимые предпосылки: разрушаются российские промышленность, животноводство, земледелие, наземная, воздушная и водная транспортные сети. Подрываются духовные силы народа – в его сознание вдалбливается корыстолюбие, антипатриотизм, безграничный пацифизм и гедонизм. Уничтожаются вековые традиции отечественного образования и просвещения (см. об этом материалы выездного заседания Клуба в Калининграде 7 октября с.г.).

Поводов и даже причин реализации ливийского сценария в России  уже предостаточно. Скажем, утрата продовольственной независимости нашей страны немедленно повлечёт массовые беспорядки в городах и сёлах в случае перекрытия продовольственных поставок из-за рубежа. Не будем забывать, что Февральская революция 1917 г. началась из-за протестов женщин Петрограда, не дождавшихся в  лавочных «хвостах» (так тогда называли  очереди) печёного чёрного хлеба.

 Поэтому преступным выглядит численное сокращение Вооружённых Сил России, перестройка оставшихся частей на натовский манер, ликвидация боеприпасов, ракет, танков и другой боевой техники (на Карельском перешейке ежедневно гремят взрывы – уничтожаются снаряды, бомбы и другой боезапас, в создание которых вложены громадные средства и силы трудящегося населения).

В этих условиях задача криминологов состоит в том, чтобы предупредить о грозящей катастрофе и научно обосновать меры борьбы с нею.

С.У. Дикаев (Санкт-Петербург, Россия). В конце 1991 года в одной из газет (по-моему, это была газета «Правда» или «Советская Россия») была аналитическая статья, где обосновывалось, что экономика США находилась в худшем положении, чем экономика СССР. Что тогда решался вопрос: «Чья экономика выстоит?», и что, ликвидировав Советский Союз в 1991 году, Соединённые Штаты Америки продлили себе жизнь ровно на десять лет. Насколько верны были прогнозы авторов статьи, показывают события 11 сентября 2001 года, когда была провокация террористических актов в США и агрессия против Ирака, физическое уничтожение Саддама Хусейна и его семьи, и захват ресурсов страны. Параллельно, под предлогом борьбы с терроризмом и угрозами, исходящими от движения Талибан, была осуществлена агрессия и против Афганистана, где за время агрессии производство наркотиков возросло в сотни раз, принося многомиллиардные доходы агрессору. И опять же эта агрессия позволила продлить жизнь Соединённым Штатам Америки ещё на десять лет. Прошло десять лет, и в 2011 году опять встала экономическая проблема сохранения доллара, и опять затеяли провокацию против другого мусульманского суверенного государства, – Ливии. Используются те же методы, что и в Ираке – убийство руководителя государства и членов его семьи, включая малолетних детей, полное уничтожение не только военной инфраструктуры государства, но и гражданских объектов, в том числе и морского флота страны, захват ресурсов. Это опять позволит продлить жизнь Америки и доллара ещё какое-то время. О верности таких суждений говорит то, что после свержения режима в Ливии вопрос сохранения доллара как мировой валюты, который активно обсуждался в начале 2011 года, снят. 

Полагаю, что агрессия против Ливии планировалась давно. А освобождённый 22 августа 2009 года из шотландской тюрьмы Али аль-Меграхи, отбывавший пожизненный срок за взрыв самолета над Локерби, выступал в роли троянского коня. Дело в том, что за время действия с 1992 по 2004 гг. международных санкций, предполагавших помимо прочего и замораживание всех финансовых активов Ливии за рубежом, включая инвестиции, акции, дивиденды, исключая поступления от операций с нефтью, газом и экспорта сельскохозяйственной продукции из Ливии после 3 декабря 1993 г., Ливия накопила колоссальные золотовалютные средства. Эти средства были лишь частично аккумулированы в зарубежных банках (в основном Англии, Италии, Франции), после того, когда  в октябре 2004 года Ливия полностью освободилась от международных санкций. Основная масса денег оставалась в Ливии, поскольку Каддафи мог подозрительно относиться к коварному Западу. Освобождение террориста аль-Меграхи, возможно, послужило для Каддафи подтверждением искренности желаний Запада наладить отношения с Ливией. Это, скорее всего, стимулировало на принятие решения руководством Ливии о вывозе из страны капиталов (возможно, всего золотовалютного резерва) и размещения их в банках западных стран (в основном США). После решения этой задачи оставалось только устроить революцию, уничтожить Каддафи и присвоить вывезенные богатства Ливии. Если новые власти Ливии попросят вернуть деньги, им ответят: «За деньги Каддафи мы вас бомбили, и от этих денег ничего не сталось». И нет в мире такой силы, которая бы заставила Запад выполнить договорённости и вернуть деньги народу. Сын М. Каддафи Сейф аль-Ислам в интервью ливийскому телеканалу Al Mutawassit заявил, что освобождение аль-Меграхи было в интересах Великобритании. Теперь должно быть всем понятно, в чём на самом деле заключались эти интересы.

Но вопрос «На сколько деньги Ливии позволят продлить жизнь США?» и «Кто станет очередной жертвой ненасытной Америки?» остаётся актуальным.

События, разворачивающиеся за последние месяцы вокруг Ирана и Сирии, говорят о том, что на очереди эти страны. Через некоторое время нужна будет очередная жертва и ею может стать Россия. Об этом говорит то, что США не хочет давать никаких гарантий того, что её ПРО не направлена против России. Более того, США не исключают возможности развёртывания в рамках этой ПРО боевых кораблей в Средиземном, Чёрном, Баренцевом, Северном морях и на Балтии.

Печальнее всего в этих вопросах и ответах на них то, что ООН и Совет Безопасности превратились в инструмент, позволяющий легализовать агрессивные действия западных христианских стран. Вызывает возмущение бездействие духовенства. Почему нет осуждения действий агрессоров со стороны синагоги, церкви и мечети (последовательность в соответствии с тем, какая религия возникла раньше)? Раз они молчат, значит, они тоже являются соучастниками преступлений, совершаемых агрессорами и их сателлитами в Ливии, Ираке, Афганистане, теперь ещё и в Сирии и в Иране.

Нынешние власти в Ливии – это незаконные власти, чьей задачей является легитимизация действий агрессоров. Полагаю, что любые инициаторы агрессивных действий, войн должны подлежать уголовной ответственности. Вот только вопрос – кто это будет делать? Национальные УК многих государств содержат соответствующие статьи об ответственности за планирование, развязывание и ведение агрессивной войны. Но применение этих норм по отношению к руководителям собственных государств в принципе невозможно. Никто не поставит вопрос перед ООН о создании военного трибунала за преступления против человечности, совершённые агрессорами в Ливии. Это говорит о том, что ресурс международно-правовой базы, позволявший сохранять мир после Второй мировой войны, исчерпан.

И.Н. Лопушанский (Санкт-Петербург, Россия). Сейчас косвенно признано, что была допущена ошибка. Медведев совершил ошибку. Вероятно, он слишком доверился лидерам Запада (как в своё время часто делал М.С. Горбачёв). И мы видим по косвенным признакам (по резолюции по Сирии, которая, мы заранее предупредили, не пройдёт), что ошибка признана. Второй раз наступать на грабли было бы просто-напросто неприлично.

Россия потеряла не только в уровне международного авторитета. Мы потеряли четыре миллиарда долларов. Потому что переходное правительство Ливии уже заявило, что не будет иметь военного сотрудничества с Россией. Они будут торговать с другими – с теми, кто предоставлял им активную помощь.

Победа сетевых революций в арабском мире это не победа революций, а смена политической элиты.

А.П. Данилов (Санкт-Петербург, Россия). Криминологический анализ агрессии против Ливии.

Начало гражданской войне в Ливии положил вооружённый конфликт между государственной властью, в лице главы государства, и её противниками – вооружёнными отрядами оппозиционеров, поддерживаемых странами западной «демократии». Революционные события в Ливии развивались крайне быстро: от стадии недовольства правительством до вооружённого мятежа в высших эшелонах государственной власти прошло всего 5 дней. Столь стремительное раскручивание конфликта может свидетельствовать о неестественности его природы, так как глобальные социальные изменения для своего самостоятельного (не организованного надгосударственной властью) созревания требуют длительных временных рамок.  

В подобных условиях обязанностями государства являются наведение порядка на территории страны и привлечение к ответственности тех, кто был виновен в совершении преступлений против государственной власти. Однако правомерные действия ливийского руководства были показаны почти всеми мировыми СМИ, крайне заинтересованными в расширении конфликта (для того сейчас многие и существуют), как преступления против собственного народа тоталитарного режима полковника Каддафи и квалифицированы Советом Безопасности ООН как преступления против человечности (см.: преамбула Резолюции 1973 СБ ООН от 17.03.2011)!

Отметим следующие факты в ливийской февральской революции: создание повода для провокации массовых беспорядков, развязывание конфликта и его усиление, стихийное и организованное вовлечение широких масс населения в гражданскую войну, переход высших должностных лиц государства на сторону мятежников. По всей видимости, мы можем говорить об одном из антинародных преступлений, организованном ГАП, – провокации гражданской войны в Ливии, угрожающей целостности страны, безопасности основной части населения, не принимающей участия в уничтожении собственного государства.

Антиливийская кампания, по всей видимости, является репетицией вторжения под благим предлогом защиты прав и свобод  граждан на территории иных государств с «недемократическими» правовыми режимами, в том числе и в Россию.

П.А. Истомин (Ставрополь, Россия). Образовавшийся после Второй мировой войны биполярный мир во главе, с одной стороны, с Советским Союзом и, с другой стороны, – США, в течение более полувека продолжал оставаться в состоянии неустойчивого равновесия. США, не подвергавшиеся бомбардировкам, снабжавшие союзников продовольствием и вооружением и вышедшие из войны многократно обогатившимися, всеми силами старались укрепить Pax Americana, распространив своё влияние как на Европу, так и на другие континенты, объявленные ими зоной жизненных интересов Америки. Страны, проводившие более или менее независимую политику, подвергались не только экономическому давлению и разного рода санкциям, но и прямому (или тайному) вмешательству во внутренние дела. В своё время лидер независимого Вьетнама Хо Ши Мин сказал, что после войны в середине 1950-х годов вьетнамский народ из нищеты выбился в бедность, а американцы, напавшие на Вьетнам в начале 1960-х годов, вновь ввергли его народ в состояние нищеты.  

Наиболее свежими и острыми в этом отношении являются примеры разного рода «цветных» революций как в бывших республиках СССР, так и в других странах, а также бомбардировок и смен правительств в Югославии, Афганистане, Ираке. И везде США выступают как наиболее активные инициаторы, влекущие в фарватере своей политики страны Западной Европы и, в первую очередь, страны НАТО.  Последний пример – независимая Ливия, где сначала произошли массовые беспорядки, а затем, как по команде, в течение 5-6 дней – вооружённый мятеж и последовавшая за ним гражданская война.

Во исполнение резолюции Совета Безопасности ООН S/RES/1973 НАТО и США стали систематически проводить бомбардировки не только сухопутных военных и военно-морских  баз, но и жизненно важных объектов (жилых кварталов, мостов), причём военное руководство США высказывало недовольство тем, что не все члены альянса ведут себя достаточно активно, и некоторые лётчики уклоняются от проведения бомбардировок по территории Ливии.

Можно по-разному относиться к М. Каддафи и к его 40-летнему правлению, но то, что в Ливии была более или менее нормальная жизнь – никто не оспаривает. И те 30 млрд. долларов, которые заморозил  Б. Обама – это не личные деньги М. Каддафи, а деньги Ливийского центрального банка, предназначенные по замыслу Правительства Джамахирии и других стран Африканской Федерации в три ключевых проекта, венчающие её формирование…

Свержение М. Каддафи ввергнет Ливию в ещё более жестокое противостояние разных группировок и лидеров племён. А участие на стороне восставших бойцов из Аль-Каиды приведёт к ещё большим жертвам и нестабильности в стране. Жизненная практика свидетельствует о том, что насилие всегда порождает насилие. Причём, порой, в более жестокой форме.

США и другим странам НАТО и, в первую очередь, Франции и Италии, не хотелось, конечно, терять такой лакомый кусок, как Ливия, с её нефтяными и газовыми запасами, которые нужны им для восполнения своих сырьевых ресурсов, поэтому, прикрываясь резолюцией ООН, которую Р. Рейган в своё время назвал «говорильней», они и осуществили прямое вооружённое вмешательство в целях свержения режима М. Каддафи.

 Подводя итог вышесказанному, я хочу присоединиться к мнению уважаемого Д.А. Шестакова и высказать пожелание о том, чтобы мировое сообщество во главе с ООН было бы более подробно и всесторонне информировано о принимаемых документах, которые при расширенном (или ограниченном)  их толковании позволяли бы США и их союзникам по НАТО более взвешенно с помощью вооружённых сил вмешиваться во внутренние дела других независимых стран и на любых континентах.  

Д.А. Шестаков. Заключительное слово. Предложения по развитию международных уголовно-правовых норм в свете теории преступного нормотворчества

В ответ на участившееся за последние два десятилетия вмешательство в политическую жизнь суверенных государств (Афганистан, Беларусь, Грузия, Ирак, Кыргызстан, Ливия, Сирия, Украина, Югославия и др.) должна последовать нормотворческая реакция. Необходимо сформулировать новые составы преступлений:

 политическое признание нелегитимной власти,

– создание условий для преступления агрессии, в том числе посредством принятия неправомерных (включая преступные) нормативных актов.

Следует расширить круг субъектов преступления агрессии, специально указав среди них нижеследующие:

– члены полномочных государственных органов власти, включая представительную власть, а также представителей государств в международных организациях,

– инициаторы глобальных преступлений, в том числе оказывающие влияние на национальную государственную власть (надгосударственные силы).

Напоминаю мои прежние предложения. Я предлагал установить уголовную ответственность за использование непроверенных или фальсифицированных данных для развязывания войны, за вмешательство в формирование органов власти суверенных государств, за принятие юридических норм, направленных на разрушение суверенитета, территориальной неприкосновенности и целостности государства. (Шестаков Д.А. Журналу «Криминология: вчера, сегодня, завтра» – пять лет// Криминология: вчера, сегодня, завтра. – 2006. – № 1(10). – С. 11–15).

Теория преступного нормотворчества (Шестаков Д.А. Введение в криминологию закона. – СПб., Юридический центр «Пресс», 2011.) в связи с событиями вокруг Ливии получила ряд примеров для иллюстрации отдельных её положений.

Так в качестве примера преступного укрывательского нормативного правового акта теперь служит Резолюция Совета Безопасности ООН № 1970, принятая 26.02.2011.

Как отметил за нашим «круглым столом» профессор Йорг Арнольд, в пункте 6 этой Резолюции Совет Безопасности, не имея соответствующих полномочий, заблаговременно выводит из-под юрисдикции Международного Уголовного Суда ряд лиц, прибытие которых в Ливию в связи с военным вмешательством в Ливию, организовано или санкционировано Советом Безопасности. (Арнольд Й. Так называемая гуманитарная интервенция и смена политической системы //http://criminologyclub.ru/14.10.2011).

Примером преступного пособнического нормативного правового акта является Резолюция Совета Безопасности ООН № 1973 от 17.03.2011. Пункт 4 этого документа, в котором государства-члены ООН уполномочены на принятие всех необходимых мер для «защиты гражданского населения» Ливии, создал условие для развязывания агрессивной войны.

 

Нам, россиянам, не нужны ни арабские, ни «цветные» революции, которые инициируются мировой олигархией и направляются западными спецслужбами в граничащих с нами странами, ни, разумеется, собственные «русские» революции. Во всех них, включая Октябрьскую революцию, много общего. Революции организуются и финансируются извне. Вожди (вирусы-возбудители) обычно не являются представителями коренных этносов стран, в которых инициируется революция – вспомним эсеров, бунденцев, меньшевиков, большевиков, в руководстве партий которых практически отсутствовали русские. Любовь к революциям у этих людей вырастает на почве ненависти к чуждой им, но пленяющей богатством своих возможностей стране. В качестве пушечного мяса выступают экстремисты из «простого народа». Они бунтуют, жертвуют собой, требуя улучшения жизни, но по итогам революций, если таковые свершаются, остаются при своих интересах. В выигрыше оказываются только названные выше силы, которые и после революции продолжают разлагать страну, грабят её и ухудшают положение её народа. Нет, нам не нужны революционные преступления. Мы должны по мере сил их упреждать.