ПОЛИТИЧЕСКАЯ КРИМИНОЛОГИЯ

04 марта 2022

11 февраля 2022 г. Санкт-Петербургский международный криминологический клуб совместно с РГПУ им. А.И. Герцена провёл международную беседу «ПОЛИТИЧЕСКАЯ КРИМИНОЛОГИЯ»

С докладом «Кыргызстан: итоги трёх революций» выступила Бермета Галиевна Тугельбаева – доктор юридических наук, профессор, декан юридического факультета Кыргызско-Российского Славянского университета (Бишкек, Кыргызская Республика)

Беседу вёл заместитель президента Клуба А.П. Данилов.

В обсуждении доклада участвовали: Д.М. Гаджиев, П.А. Кабанов, В.В. Меркурьев, Л.Б. Смирнов, Д.А. Шестаков.

Выжимка из доклада

Б.Г. Тугельбаева (Бишкек, Кыргызская Республика)^[1]

Кыргызстан: итоги трёх революций

Внезапный распад в 1991 г. СССР привёл к получению Кыргызстаном нового статуса – суверенного государства. В 2021 г. республике исполнилось 30 лет. Подводя через призму политической криминологии некоторые итоги развития Кыргызстана за эти три десятилетия, следует отметить следующее:

Среди чиновников высокого ранга не встретить государственников, то есть людей, думающих, прежде всего, о стране, мыслящих стратегически. При этом система управления функционирует неэффективно. Она построена на архаических моделях клановых «патронажных» отношений, в ней явственно видны коррупционные механизмы, препятствующие назначению госслужащих на соответствующие должности в установленном законом порядке.
Политические элиты не консолидированы. Особенно хорошо это видно на примере оппозиционного блока, который не имеет научно обоснованной и чётко сформулированной программы развития страны, учитывающей внутреннюю и внешнюю политико-экономическую ситуации. Это объясняется непостоянством субъектного состава элиты, её раздробленностью по региональному и клановому принципам, низкой политической культурой, отсутствием политических традиций, склонностью постоянно апеллировать к внешней поддержке.
В республике нет государственной идеологии. Таковая должна быть направлена на поступательное развитие страны, воспитание у граждан патриотизма, ответственности, гордости за свою страну. Идеологическую пустоту заполняют западные ценности ложно понимаемой свободы – от всех запретов. Это сопровождается вестернизацией культуры; забвением национальных ценностей; распространением опасных нетрадиционных религиозных течений, среди которых на первом месте находится радикальная исламская идеология, исказившая каноны проповедуемого в республике традиционного ислама.
В экономике страны доминирует распределительный принцип. Промышленный потенциал республики сведён к полукустарному производству. «Имеет место неуклонное вытеснение цивилизации производителей цивилизацией торговцев»^[2]. Экономический рост основан на наращивании внешних займов и эксплуатации природных ресурсов, прежде всего, добычи золота. Сельское хозяйство и сфера услуг развиваются экстенсивно. В республике приоритет отдаётся материальным факторам экономического роста, в отличие от сильных экономик мира, например, китайской, где на первое место вышли факторы гуманизации экономического роста – обеспечение гражданам достойных условий жизнедеятельности^[3].
Чрезмерно либеральная политика первого президента Кыргызстана А.А. Акаева позволила Западу создать в республике разветвлённую сеть неправительственных организаций (далее – НПО) и СМИ, пользовавшихся практически неограниченной свободой действий. Поэтому в информационном пространстве страны главенствует американская медиаимперия. Она распространяет нужную США информацию, влияет на общественное мнение, формируя его под себя. НПО существуют преимущественно на западные гранты, постоянно подпитывая и укрепляя пятую колонну в государстве. Госструктуры не предпринимают существенных мер для исправления данной ситуации.
У многих слоёв населения, особенно у молодёжи, наблюдается кризис правосознания. Он спровоцирован не только многоуровневой коррупцией, малоэффективной работой правоохранительных органов и деморализацией сотрудников правоохраны после революции 2010 г., но также недостаточной правовой оценкой деяний, связанных с несанкционированными митингами, мародёрством, захватом бизнеса, разграблением государственных учреждений в революционные периоды. Эти события породили у многих граждан ощущение безнаказанности.
Кыргызский криминалитет пополнился новым типом профессионального преступника – «революционер». Таковая личность не имеет твёрдых идеологических убеждений, обладает психологией погромщика, на выгодных для себя условиях может легко трансформироваться в экстремиста, что делает его весьма опасным.

Все вышеперечисленные криминогенные факторы создают условия для перманентного недовольства граждан Кыргызстана. Уровень жизни населения низок, общество не ощущает себя в безопасности, нет стабильности, перспективы развития страны туманны. Всё это используют в своих политических целях оппозиционные элиты, организовывая революции. Первые две попытки государственных переворотов привели лишь к беспорядкам и смене бюрократии, но не изменили сущность системы управления.

Для захвата власти используются методы, опробованные в Грузии в 2003 г. («Революция роз») и на Украине в 2004 г. («Оранжевая революция»), где победу прозападным политикам во многом обеспечили НПО^[4]. Их статус позволял Западу, не нарушая местных законов, под предлогом реализации различных социальных программ довести протестный потенциал молодёжи до нужного уровня. Целенаправленно финансировалась деятельность НПО, направленная на создание в обществе «управляемого хаоса»^[5] – состояние населения, когда оно неспособно адекватно реагировать на внутренние и внешние вызовы. Соответственно, правительство государства будет нуждаться в постоянной внешней поддержке. Примеры этого – Грузия, Ливия, Украина и др.

Хотелось бы, чтобы новая администрация Кыргызстана не допустила подобного развития событий. Для этого в обществе что-то должно перевернуться, причем серьёзно и надолго, если не навсегда^[6]. Тогда третью революцию (октябрь 2021 г.) можно будет считать состоявшейся.

Поскольку за последние 20 лет мы неоднократно наблюдали иностранные вмешательства в политическую жизнь ряда суверенных государств (Афганистан, Беларусь, Грузия, Ирак, Кыргызстан, Ливия, Сирия, Украина, Югославия), следует поддержать предложения Д.А. Шестакова о введении уголовной ответственности за вмешательство в формирование органов власти суверенных государств (выборный процесс) и политическое признание нелегитимной власти, а также о расширении круга субъектов преступления, с включением в него членов полномочных государственных органов власти, в том числе и представительной^[7].

Отклики, поступившие на доклад

В.Н. Бурлаков (Санкт-Петербург, Россия)^[8]

Преступность и революции: причины и выводы

Прежде всего, хотел бы отметить высокий уровень и глубину проникновения в проблему, которыми отличается доклад Б.Г. Тугельбаевой^[9]. Вместе с тем не могу не сказать о том, что среди криминогенных факторов, создающих условия для перманентного недовольства граждан Кыргызстана и революционизирующих его население, автор не конкретизирует такие важные как: резкое экономическое неравенство, влекущее бедность, нищету, безработицу населения; понижение уровня правосознания и нравственности граждан; отсутствие социальных перспективы и мобильности; криминальное обогащение отдельных категорий лиц; доступность оружия; использование криминальных организованных структур в политической борьбе.

Также хочу обратить внимание на справедливое замечание Д.А. Шестакова, сделанное им в своём отклике на тезисы доклада Берметы Галиевны: «Прежде всего, нам следует определить предмет нашего разговора, разобраться: имеем ли мы дело с чем-то не просто политологическим, но преступностиведческим? Нужно изначально убедиться в том, что поле нашего исследования преступно. Иначе нам как криминологам тут делать нечего»^[10].

Эту идею Дмитрия Анатольевича я понимаю как необходимость и уместность использования криминологических, а не политологических понятий. А как понимаются в докладе такие термины как «олигархия», «олигархат», «олигарх»? Сверхбогатый субъект или субъект экономической деятельности, доходы (богатство) которого получены преступным путём?

Если взять список сверхбогатых людей мира (например, публикуемый в журнале Forbes), то в нём мы найдём немало субъектов, которые именуются в обществе олигархами, но которых нельзя корректно отнести к субъектам, обладающим богатством вследствие занятия криминальной деятельностью (если конечно не придерживаться принципа «собственность – это воровство»). Поэтому привнесение в криминологический анализ причин преступности понятий типа глобальная олигархическая власть (ГОВ)^[11] является малопродуктивным.

В практических целях целесообразно оперировать понятием «криминологический комплекс преступности». В него входят не все факторы, которые можно обосновать с позиций криминологических теорий (иначе нужно разделить вывод, что причинами преступности является общество в целом, а из истории криминологии нам известно и такое утверждение), а только такие, на которые можно воздействовать, т.е. устранять или снижать их криминогенность в данное время и при данных возможностях. Возможно ли в отдельной стране, мире в целом воздействовать на мировой или региональный олигархат? Я бы на этот вопрос ответил отрицательно.

В целом, хочу поддержать вывод Д.А. Шестакова о том, что доклад Б.Г. Тугельбаевой вносит вклад в политкриминологические исследования в азиатских странах СНГ, прежде всего актуальностью и своим методологическим подходом – в контексте невско-волжской преступностиведческой школы общественных подсистем^[12].

Д.М. Гаджиев (Махачкала, Россия)^[13]

Коррупция как фактор «цветных революций»

Уважаемая Б.Г. Тугельбаева в тезисах своего доклада осветила ряд факторов «цветных революций», в т.ч. такие как клановые «патронажные» отношения и коррупция в системе вертикали власти.

Данные революции имеют примерно одинаковый сценарий. В Республике Дагестан также пытались организовать «цветную революцию» – «зелёную»: международные террористы, религиозные фанатики, бандформирования, зарубежные спецслужбы и их эмиссары, опираясь на ваххабитскую идеологию, путём подкупа, дачи взяток, проведения экстремистских проповедей в мечетях пытались расколоть Россию и создать исламский халифат от Каспийского до Чёрного моря. Они рассчитывали, что их поддержит население республики. Однако дагестанцы отвергли радикальный ислам, создали отряды ополченцев и вместе с федеральными силами разгромили банды международных террористов. Сейчас правоохранители продолжают работу по розыску участников нападений на Дагестан для предания их законному суду.

Что касается клановых отношений во власти, то многим постсоветским республикам, к сожалению, не удаётся избавиться от этого криминогенного явления, несмотря на проведение конкурсных отборов, тестирований, комиссионных собеседований с претендентами на госслужбу. Это, в конечном счёте, приводит к круговой поруке, укрытию коррупционных правонарушений, засилью кланов в органах власти, обострению общественно-политической обстановки.

На наш взгляд, коррупционные механизмы «цветных революций» – это различные формы, методы и способы вовлечения неравнодушного населения в протестные акции, противостояние власти, используя факты коррупции, подкупа, обмана, шантажа, манипулирования статистикой в государственном секторе. При этом вовлекающие в протесты ставку делают на молодёжь, прошедшую соответствующую подготовку в специальных лагерях (располагающихся на территории страны или за её пределами), преувеличиваются ошибки власти, внимание населения через подконтрольные СМИ акцентируется на непопулярных государственных решениях.

Рассмотрим некоторые механизмы, используемые западными спецслужбами для проведения «цветных революций»:

Финансирование неправительственных организаций, готовящих «почву» для массовых протестов;
Вербовка агентов влияния, лидеров оппозиции, представителей органов власти и управления. Зарубежные фонды, неправительственные организации тратят на это купные суммы. В своё время Ю.В. Андропов в записке «О планах ЦРУ по приобретению агентуры влияния среди советских граждан», направленной в ЦК КПСС 24 января 1977 г., отмечал, что американская разведка ставит задачу осуществлять вербовку агентуры влияния из числа советских граждан, проводить их обучение и в дальнейшем продвигать в сферу управления политикой, экономикой, наукой Советского Союза. Эти задачи, как видим, оказались реализованными;
Подготовка в специальных лагерях ударных молодёжных группировок и лидер протестных акций;
Финансирование паломников;
Бесплатная раздача еды протестующим:
Финансирование оппозиции.

Обозначу ряд мер, направленных на предупреждение «цветных революций»:

Реализация принципа «сменяемость власти». Это самое главное в противодействии «цветным революциям»;
Проведение социологических опросов населения, выявляющих его удовлетворённость социально-экономическими условиями в стране;
Усиление оперативных позиций правоохранительных органов в криминальной и миграционной среде. В настоящее время соответствующие службы своевременно не реагируют на сигналы о наличии лагерей, готовящих боевиков;
Создание в составе правоохранительных органов специализированных подразделений по противодействию «цветным революциям»;
Отказ от использования в государственном секторе иностранных советников;
Контроль и закрытие экстремистских сайтов, каналов, ресурсов в сети Интернет.

В результате проведения в стране «цветной революции» государство перестаёт быть суверенным, переходит под внешний контроль. К власти приводятся ставленники, зависимые от иностранного организатора революции. Они проводят антинародные реформы, которые могут стать причиной фрагментации страны, гражданской войны, миграции населения; отдают природные ресурсы в пользование своим покровителям. Зачастую, марионеточный правитель и его окружение, лишь незначительно социально поддерживая население, использует властный ресурс для личного обогащения.

Обсуждение проблем противодействия «цветным революциям» является одной из главных задач криминологов и иных учёных, практических работников. Выражаю благодарность Б.Г. Тугельбаевой за проведённое глубокое исследование феномена «цветной революции» на примере её региона. Желаю Вам, уважаемая Бермета Галиевна, здоровья, долголетия и научного вдохновения.

С.У. Дикаев (Санкт-Петербург, Россия)^[14]

Размышления, порождённые тезисами доклада Б.Г. Тугельбаевой

Заявленная Б.Г. Тугельбаевой тема доклада несколько настораживает, поскольку, обычно, подведением итогов революций занимаются экономисты и политики. Революции и называются революциями, потому что в результате них происходят коренные изменения в общественном устройстве (в праве, политике, экономике, искусстве, военном деле и др.). В периоды революций обнажается весь спектр причин и условий преступности, поэтому интерес криминологии к революционным процессам, которым посвящён доклад Берметы Галиевны, тоже имеет право на жизнь.

В опубликованных тезисах докладчика, к сожалению, я не нашёл конкретных статистических данных, которые бы демонстрировали влияние этих революций на преступность: как она менялась и менялась ли вообще.

Б.Г. Тугельбаева пишет о развале СССР. Считаю, что термин «развал», во-первых, не юридический, во-вторых, не отражает суть произошедшего: Союз не мог развалиться, его ликвидировали как субъект международного права решением руководителей трёх славянских республик – России, Белоруссии и Украины. Чтобы снять с этих лиц вину (или ослабить её, переложив часть вины на республики СССР), насаждается мысль о том, что к этому времени все республики «разбежались», а вышеуказанные руководители лишь закрепили фактическое положение дел.

На самом деле всё обстояло иначе, и об этом много написано. Несомненно, вектор политики и идеологию под ликвидацию СССР заложил М.С. Горбачёв (здесь я согласен с Д.А. Шестаковым). Некоторые из лиц, непосредственно участвовавших в совершении преступления века, до сих пор живы, и никто не ставит вопрос о привлечении их к уголовной ответственности. В историю этот акт измены Родине войдёт как политическая ошибка этих деятелей. Считаю, что юристам не следует использовать словосочетание «развал СССР», правильно говорить «ликвидация СССР».

Бермете Галиевне хотелось бы задать следующие вопросы, вытекающие из тезисов её доклада (о положении дел в республике после трёх революций): а когда-либо в истории Кыргызстана было иначе? А когда в национальных республиках власть была построена не на архаических моделях клановых «патронажных» отношениях, без коррупции? Когда была государственная идеология, кроме коммунистической, конечно?

Докладчик винит А.А. Акаева, руководившего страной с 1990 по 2005 г., в том, что его либеральная политика позволила «Западу создать в республике разветвлённую сеть неправительственных организаций и СМИ, пользовавшихся практически неограниченной свободой действий. Поэтому в информационном пространстве страны главенствует американская медиаимперия. Она распространяет нужную США информацию, влияет на общественное мнение, формируя его под себя. НПО существуют преимущественно на западные гранты, постоянно подпитывая и укрепляя пятую колонну в государстве»^[15]. Думаю, в Киргизии шли и продолжают идти те же самые процессы, что и в других странах бывшего СССР. (Иначе поступать руководителям государств не позволят их заокеанские «друзья».) И в России происходили эти процессы. Одной из причин охлаждения отношений РФ с Западом является как раз то, что в России осознали все эти приёмы внешнего влияния на государство (путём создания революционных ситуаций) и поставили под государственный контроль деятельность НКО и СМИ.

Современная практика вмешательства во внутренние дела государств приобрела характер скрытых войн. Тайные операции, направленные на подрыв изнутри политических основ государства путём оказания всесторонней поддержки лицам, занимающимся экстремистской и сепаратистской деятельностью, подталкивают население к различным законным и незаконным формам протеста и иным выражениям недовольства действующей властью. «Цветные» революции происходят не тогда, когда народ что-то осознал и требует изменений, а тогда, когда начинается передел собственности, когда власти предпринимают шаги по восстановлению государственного суверенитета, начинают самостоятельно определять внешнюю и внутреннюю политику страны.

Бермета Галиевна также пишет о кризисе правосознания у молодёжи, участвующей в несанкционированных митингах, о новом типе профессионального преступника – «революционер». Мне думается, что проблема состоит не в самой молодёжи, а в политике государства: оно не учитывает, не желает учитывать интересы молодёжи. Это в целом приводит к эмиграции наиболее активных, умных, образованных людей из страны, не видящих для себя перспектив на Родине. А те, кто остаётся, это тоже полноценные люди, нормально реагирующие на ненормальную ситуацию в стране. Эти процессы повсеместно протекают в одинаковом ключе, в том числе и в России.

В РФ не снижается число людей, в основном молодёжного возраста, желающих уехать из страны. По данным портала «Такие дела», основанного фондом помощи социально-незащищённым гражданам «Нужна помощь», с 2000 по 2020 г. из России эмигрировало от 4 до 5 миллионов граждан^[16]. Вероятнее всего они уже потеряли связь с Россией. В 2021 г. 41 % опрошенных лиц в возрасте от 18 до 24 лет заявили о своём желании уехать жить за рубеж. Молодёжь положительно воспринимает уехавших из России соотечественников: 96 % опрошенных этой возрастной группы относятся к эмигрантам «позитивно» или «нейтрально»^[17].

Кроме того, следует отметить факт существенного сокращения численности населения России, фактически его вымирания (иначе это не назовёшь). За 2021 г. естественная убыль населения составила более одного миллиона человек. Пресс-секретарь Президента России Д. Песков связал это с пандемией и другими факторами. Смертность в России в 2021 г. увеличилась на 15,1 % (до 2,44 млн чел.), рождаемость снизилась на 2,3 % (1,4 млн чел., минимум с 2002 г.)^[18].

В Кыргызстане положение с эмиграцией не лучше. Так, республика с населением в 6,5 млн человек по количеству находящихся в России трудовых мигрантов занимает 4-е место. Таковых в 2019 г., по данным посла Кыргызской республики в России, было более одного миллиона человек^[19].

Я называю это положение бегством населения. Люди бегут не от хорошей жизни. Войны и революции устраиваются и для стимулирования вымывания интеллектуальной части населения стран. Поэтому, необходимо ставить вопрос не о кризисе правосознания у молодёжи, а о кризисе понимания властью её интересов. Как правильно отмечает докладчик, «уровень жизни населения низок, общество не ощущает себя в безопасности, нет стабильности, перспективы развития страны туманны»^[20].

В заключение отмечу: у стран бывшего СССР нет будущего не в связи с Россией. Эти государства без неё не смогут обрести суверенитет в полном смысле этого слова и будут находиться под патронажем зарубежного капитала. Освобождение от этой опеки возможно только посредством усиления сотрудничества с Россией во всех сферах, в том числе в экономической и политической. Последние события в Казахстане (январь 2022 г.) наглядно это продемонстрировали.

П.А. Кабанов (Нижний Новгород, Россия)^[21]

«Цена распада СССР» для государств постсоветского пространства как новый предмет политической криминологии: рассуждения по докладу профессора Б.Г. Тугельбаевой «Кыргызстан: итоги трёх революций»

В рамках современной мировой политической криминологии, развивающейся как относительно самостоятельное направление криминологических и иных гуманитарных знаний, взаимодействующей с различными науками, даются криминологические оценки различным политическим явлениям и процессам.

В силу ряда объективных причин политическая криминология развивается неравномерно. Во-первых, политические криминологи критически оценивают предоставляемую органами публичной власти информацию о состоянии преступности политической сферы (политической коррупции, политическом насилии).

Во-вторых, исследования политического девиантного поведения (политического экстремизма и политической коррупции) затрагивают и оценку деятельности органов публичной власти, которая не всегда может восприниматься как адекватная существующей или потенциальной угрозе. Поэтому со стороны этих органов к работе исследователей относятся с подозрением, а иногда и дискредитируют их, оценивая их деятельность как безответственную и даже опасную для государства и общества.

В-третьих, органы государственной власти, в отдельных случаях, сами выступают инициаторами и выгодоприобретателями от использования криминальной политической активности и не заинтересованы в огласке этого.

В-четвёртых, политические криминологии сталкиваются с проблемой объединения знаний, теорий и концепций в области международных отношений, социологии, политологии и экономики, а также философии, антропологии и других социальных наук. Это означает, что они сталкиваются с парадоксом специализации и конкуренции внутри криминологии (экономической, пенитенциарной, криминологии массовых коммуникаций, закона и др.), в то время как от них требуется заимствование знаний, произведённых множеством других научных специальностей. В связи с этим начинают формироваться новые межотраслевые частные политико-криминологические теории: криминология политической преступности^[22]; электоральная криминология^[23]; криминальная политическая антропология^[24]; криминальная политическая виктимология^[25]; криминология международной преступности^[26]; криминология геноцида^[27]; партийная политическая криминология^[28] и другие^[29], дополняющие современные политико-криминологические воззрения.

На постсоветском пространстве вопросы политической криминологии наиболее последовательно исследуются и обсуждаются на площадке Санкт-Петербургского международного криминологического клуба, в том числе с приглашением зарубежных специалистов. Клуб является центром притяжения и развития политико-криминологических идей и взглядов. Результаты таких исследований публикуются в рецензируемом научном периодическом издании клуба журнале «Криминология: вчера, сегодня, завтра».

В связи с этим вызывает очевидный научный интерес доклад нашей коллеги из Кыргызстана Берметы Галиевны Тугельбаевой. Он посвящён негативным, в том числе криминальным последствиям тридцатилетних социально-политических преобразований в этом государстве. В докладе указаны негативные социальные последствия для жителей Киргизии распада СССР – это «цена распада СССР» или «цена суверенитета». В числе таких последствий докладчик отмечает криминологически значимые: рост политической коррупции в системе государственного управления; рост числа имущественных преступлений, вызванных революционными процессами и преобразованиями; снижение эффективности деятельности правоохранительных органов по противодействию традиционной и политической преступности; появление новой категории политических преступников, именуемых «революционерами»^[30].

Аналогичных научных криминологических исследований до настоящего времени в Республике Кыргызстан не проводилось. В связи с этим заслуживают одобрения и поддержки представленные к обсуждению выводы и положения Б.Г. Тугельбаевой. Следует оговориться, что проблемы азиатских государств, обусловленные существованием политического насилия и политической коррупции, рассматривались и другими специалистами^[31]. Однако они не связывали эти явления с обретением Кыргызстаном и другими постсоветскими государствами Азии независимости (вынужденной) и, тем более, с иными негативными для Кыргызстана последствиями^[32]. В этом заключается не только научная новизна исследования, но и гражданская позиция автора.

В представленных тезисах доклада, отражающих сущность проведённого исследования, как справедливо отмечают Д.А. Шестаков^[33] и В.Н. Бурлаков^[34], используются терминологические единицы, не в полной мере раскрывающие криминологическую суть политических явлений и процессов. То есть эти единицы находятся за предметными границами современной криминологии, в том числе и политической.

На мой взгляд, использование автором политологической терминологии, а иногда и публицистической не влияет на общее понимание ею негативных процессов, наблюдаемых в большинстве государств постсоветского пространства, вызванных распадом СССР. Берметой Галиевной поставлена новая крупная задача для постсоветской политической криминологии – оценка негативных социальных последствий для государств бывшего СССР, вызванных распадом Союза («цена распада СССР»). Она обозначила отдельные направления исследований не только для криминологов, но и политологов, экономистов, социологов, историков и других специалистов. Полагаю, что и «цветные революции» на постсоветском пространстве являются следствием распада СССР (социалистического лагеря в целом), обусловленного «тлетворным влиянием Запада»^[35].

Ознакомление с краткими тезисами доклада Б.Г. Тугельбаевой «Кыргызстан: итоги трёх революций» позволяет сделать однозначный вывод: автором доклада поднята острая и трудно разрешимая в ближайшем будущем политико-криминологическая проблема – оценка негативных последствий для государств постсоветского пространства, вызванных распадом СССР. Решение этой задачи может стать одним из направлений развития политической криминологии на постсоветском пространстве.

Н.И. Кузнецова (Санкт-Петербург, Россия)^[36]

Формирование политических систем в странах СНГ: криминологический аспект

Необходимо отдать должное Б.Г. Тугельбаевой, внёсшей своим докладом «Кыргызстан: итоги трёх революций»^[37] несомненный вклад в развитие на постсоветском пространстве политической криминологии. В ходе порождённой предстоящим докладом дискуссии выскажу отдельные политкриминологические суждения по поводу ситуации в странах СНГ и соответствующих задачах политической криминологии.

Киргизия, как и ряд других постсоветских стран Средней Азии (кроме, пожалуй, Узбекистана) долгое время не имела полного суверенитета, пребывая в составе полиэтнических государственных образований. После распада СССР они превратились в карго-государства, не сформировавшие внутри себя развитую, готовую к самостоятельному существованию политическую элиту. Как следствие – метания властей при выборе моделей политического режима, государственного устройства, формировании национальной правовой системы.

В дополнение к этому в этих государствах сохранились существенные рудименты советской системы, спешно завуалированные подобием парламентаризма, выборности, многопартийности. Полное отсутствие реального политического опыта у управленцев привело к формированию традиций, радикально отличных от тех правил, что существуют в суверенных государствах: сменяемость власти; демократические способы принятия политических решений и разрешения внутренних и внешних противоречий.

Вместо подлинно демократических институтов, партий, конструктивной оппозиции мы видим правящие группировки, кланы. Баланс между ними был обеспечен лишь путём сговора или внешнего по отношению к ним «арбитража». Всё это неизбежно порождало и продолжает порождать противоречия, ведёт к кризисам. Даже события, с пафосом преподносимые СМИ как очередная революция (например, «арабская весна» в Египте), на самом деле представляют собой не более чем верхушечный переворот, смену одной властной клики другой. При это не происходит изменения основ самой системы управления.

Получила распространение практика так называемых трансфертов: лидер правящей группировки официально уходит на специально созданный для него пост, при этом он продолжает управлять политическими процессами через своих доверенных лиц.

Отмечу: смена одного лидера другим не должна сопровождаться сохранением властных балансов, влияния «группировок» старого лидера на политические процессы. При отсутствии в стране институтов современного правового государства с эффективно действующими в нём социальными нормами государственная система управления подвергается критическим перегрузкам, чреватым полным её обрушением и последующим сползанием страны в хаос.

Несовершенство работы государственного механизма, отсутствие контроля за ним со стороны общества и оппозиции, неразвитость институтов гражданского общества неизбежно ведут к расцвету коррупции, кумовства, землячества во властных структурах, безответственности чиновников при принятии ими решений, нецелевому расходованию бюджетных средств.

В качестве наглядного примера вышеуказанных негативных явлений можно привести следующий коррупционный скандал в Киргизии. В 1992 г. правительство республики заключило соглашение о добыче золота на крупнейшем в стране руднике Кумтор с канадской компанией «Камеко». Сегодня бывших президентов и влиятельных политиков Кыргызстана подозревают в злоупотреблении полномочиями, допущенными в ходе приватизации этого месторождения и заключения международного соглашения.

К деятельности «Камеко» давно высказывают претензии не только финансовые органы, но и экологи. Так, в результате добычи золота этой компанией произошло масштабное проникновение токсичных химических веществ в почву и воду: реку Нарын и другие водоёмы республики^[38]. Побочным эффектом от деятельности «Камеко» стало интенсивное таяние ледников Тянь-Шаня, служащих природными хранилищами пресной воды. По прогнозам экологов, к 2025 г. общая их площадь в Кыргызстане может сократиться на 30–40%, а к 2100 г. они могут просто исчезнуть с поверхности Земли^[39].

Ещё одна особенность отмеченных выше стран связана с сущностью их социальной структуры – гражданам недоступны социальные лифты. Причина этого – строгая стратификация общества, групп, сформированных по клановому или даже родоплеменному принципу. Для подавляющего большинства населения невозможен какой-либо карьерный рост, нет законных способов достойно зарабатывать на жизнь.

В этом «ступоре» оказываются не только простые граждане, но и лица второго, а также всех нижерасположенных номенклатурных уровней. В условиях различных кризисов (при крушении прежних политических вертикалей и формировании новых) на короткое время возникает эффект «коридора возможностей»: обыкновенные люди могут пробиться во властные структуры. Однако при этом происходит активное внедрение во властные эшелоны представителей криминала или их ставленников, так как в отличие от многих других социальных групп они хорошо организованы, чётко осознают свои цели и задачи, располагают немалыми материальными ресурсами.

Поэтому следует поддержать вывод В.Н. Бурлакова о том, что к криминогенным факторам, создающим условия для перманентного недовольства граждан Кыргызстана и революционизирующих его население, следует отнести такие, как резкое экономическое неравенство, влекущее бедность, нищету, безработицу населения; понижение уровня правосознания и нравственности граждан; отсутствие социальных перспективы и мобильности; криминальное обогащение отдельных категорий лиц; доступность оружия; использование криминальных организованных структур в политической борьбе^[40].

Как следствие, необходимо подвергнуть криминологическому анализу личность современного «революционера». Подобные лица массово идут во власть, привнося в неё свои ценности и модели поведения. В условиях социальных потрясений получают свой шанс попасть в структуры управления и различного рода маргинальные группы: националистические и др.

В.В. Меркурьев (Москва, Россия)^[41]

О противодействии политической преступности в условиях реализации на постсоветском пространстве сценариев «цветных революций»

Проблемы взаимосвязи политики и преступности, реализации сценариев «цветных революций» и их предупреждения получили освещение в докладе Б.Г. Тугельбаевой «Кыргызстан: итоги трёх революций»^[42]. Опасность политической преступности для всех стран СНГ очевидна. Нам необходимо изучать её закономерности, систему детерминации; разрабатывать эффективные меры предупреждения политических преступлений; искать оптимальные формы и средства международного сотрудничества в деле использования коллективных сил и средств подавления массовых беспорядков, насильственных способов свержения политических режимов, а также при ликвидации последствий гуманитарных катастроф в результате гражданских войн.

Политическая преступность в России в третьем десятилетии XXI века детерминирована, в первую очередь, обострением борьбы с иностранным вмешательством в политическую жизнь Российской Федерации, в том числе в выборы. Схожие проблемы характерны для Беларуси, Казахстана и Киргизии. Грубо нарушают законодательство наших стран различные иностранные организации, в частности, ИТ-гиганты и так называемыми ИНО и МО, представляющие интересы глобальной олигархической власти (ГОВ).

Наиболее остро эти проблемы проявляются в связи с информационными вторжениями, сопровождающимися вовлечением несовершеннолетних и молодёжи в протестные акции, призывами их к самоубийствам и участию в играх, угрожающих жизни и здоровью, подстрекательством к массовым убийствам в образовательных организациях (скулшутингу).

Вооружённые нападения в образовательных организациях, случаи насилия над детьми, вовлечение их в незаконный оборот наркотиков и экстремистские акции неслучайно оказались в фокусе внимания участников ежегодного расширенного заседания коллегии МВД России 17.02.2022 г., на котором выступил глава государства^[43].

Характерно, что основой идеологии А.У.Е.^[44] является пропаганда культов тюремных понятий и насилия, блатной романтики, тунеядства, воровства и прочих форм отклоняющегося поведения. Имели место факты привлечения членов данного движения и для организации массовых беспорядков в ходе протестных акций. Сегодня это движение получило распространение в Бурятии, Челябинской, Ульяновской, Тверской, Московской областях, Ставропольском крае и других регионах России.

Участие криминальных группировок в событиях начала 2022 г. в Республике Казахстан подтверждает высокую вероятность втягивания несовершеннолетних и молодёжи в реализацию сценариев «цветных революций».

Наблюдаемое в последние годы повышение уровня протестной активности населения, в том числе инспирируемое ГОВ с целью дестабилизации общественно-политической ситуации в стране, особенно остро обозначило проблемы обеспечения общественной и государственной безопасности в условиях обострения политической борьбы. Число несанкционированных массовых акций резко увеличилось. Нередко под предлогом выражения активной гражданской позиции на митингах и демонстрациях, организуемых общественными объединениями или отдельными лицами, преследовались откровенно экстремистские цели.

Основное влияние на формирование оперативной обстановки в анализируемой сфере оказывали процессы, связанные с сохранением острых социально-экономических, внутри- и внешнеполитических вопросов.

В условиях антиковидных запретительных мер, введённых в субъектах Российской Федерации в связи со складывающейся санитарно-эпидемиологической обстановкой, продолжались попытки распространения новых форм публичной активности. Использовались различные интернет-технологии, позволяющие максимально расширить протестную аудиторию; технические возможности онлайн-трансляций через зарубежные социальные сети и мессенджеры.

Под воздействием Интернета в молодёжной среде происходит формирование моды на протест, политическую оппозиционность и креативный радикализм. Протестная активность, формирующая почву для реализации в нашей стране механизмов «цветных революций», представляет собой своеобразную реакцию населения на длительное отсутствие реагирования органов публичной власти на нарушения прав и законных интересов граждан в различных сферах общественных отношений, прежде всего в социально-экономической.

В этой связи актуализируется задача поиска баланса в деятельности правоохранительных органов. С одной стороны, требуется законным образом реагировать на угрозы возникновения конфликтных ситуаций, детерминирующих рост протестной активности населения, с другой – в целях охраны конституционно значимых ценностей обеспечить законность при организации и проведении публичных мероприятий, своевременное предупреждение и пресечение нарушений правопорядка в ходе протестных акций (при обязательном соблюдении принципов необходимости, пропорциональности и соразмерности). Это будет способствовать недопущению реализации в России технологий «цветных революций».

В деле укрепления позитивных тенденции, связанных с формированием правового государства, всё более заметную роль должны играть органы прокуратуры, последовательно решая задачи по обеспечению верховенства закона, защиты прав и свобод человека и гражданина, охраняемых законом интересов общества и государства, а также по правовому информированию и просвещению населения.

При этом стоит особо подчеркнуть, что активизация протестного движения и действия правоохранительных органов по пресечению несанкционированных публичных мероприятий остро поставили вопрос о необходимости организации конструктивного диалога органов публичной власти и гражданского общества.

С.Ф. Милюков (Санкт-Петербург, Россия)^[45]

Таджикистан – Кыргызстан – Казахстан. Кто следующий?

Насколько можно судить по тезисам доклада Б.Г. Тугельбаевой, он отвечает важному неофициальному критерию любой исследовательской работы – научной смелости. Увы, этот критерий не только не закреплён в нормативных документах ВАК, но и не поощряется большинством руководителей диссертационных советов, научных руководителей и консультантов.

Убедительны и потому заслуживают всяческой поддержки практически все высказанные Берметой Галиевной суждения. Вместе с тем очевидно, что в рамках одной публикации невозможно затронуть все злокачественные процессы, идущие в Средней Азии ещё с 1980-х годов (если не ранее).

Понять причины и последствия деградации политической и экономической сфер, культуры, государственного устройства Киргизии невозможно без изучения обстановки, сложившейся в соседних государствах. Так, в Таджикистане с 5 мая 1992 по 27 июня 1997 г. шла кровопролитная гражданская война. В результате, по оценкам ООН, около 1 млн граждан этой республики стали вынужденными переселенцами, более 200 тыс. – беженцами (из них 60 тыс. перешли границу Афганистана). Ущерб экономике страны составил более 1 млрд долларов. Противодействовавшие в ходе этой войны силы активно поддерживались странами Запада и Россией.

6 ноября 2019 г. было совершено нападение на заставу «Ишкод», расположенную в 60 км от Душанбе на таджикско-узбекской границе. Погибли шесть военнослужащих. Ответственность за нападение взяла на себя террористическая организация «Исламское государство» (запрещена в РФ и Республике Таджикистан).

Таджикистан и Киргизия имеют общую границу протяжённостью 984 км, при этом примерно третья её часть является предметом постоянных споров этих государств. 28 апреля 2021 г. между ними начался очередной конфликт: из-за водораспределительного пункта «Головной», находящегося в приграничном районе. Он перерос в вооруженное противостояние. На 2 мая 2021 г. в результате него погибли 36 граждан Киргизии, 190 – ранено. Таджикская сторона потеряла 12 погибших, 87 человек ранено. 27 января 2022 г. на этой территории вновь начались бои – между таджикскими и киргизскими пограничниками.

Теперь обратимся к Казахстану. До января 2022 г. считалось, что это стабильное, процветающее государство. Кровавые беспорядки, вспыхнувшие в Алма-Ате и других населённых пунктах 2 января 2022 г., большинством населения были восприняты как гром среди ясного неба. На самом же деле противоречия (в том числе русофобского характера) существовали, но тщательно маскировались.

Мало кто помнит, что еще 17–18 декабря 1986 г. в Алма-Ате произошло восстание казахской молодёжи. Поводом послужило смещение Д.А. Кунаева с поста первого секретаря компартии Казахстана и выдвижение на этот пост Г. Колбина, являвшегося первым секретарём Ульяновского обкома КПСС, никогда не работавшего ранее в Казахской ССР. Для подавления восстания была создана оперативная группировка численностью более 50 000 военнослужащих. В ходе тех печальных событий погибло 3 человека (двое из них русские), тяжкие телесные повреждения получили более 1700 человек. За участие в восстании было осуждено 99 человек (в том числе двое – к смертной казни).

В неменьшей степени предана забвению фабула обвинения, предъявленного талантливому поэту, писателю, политическому авантюристу Эдуарду Лимонову (Савенко). Он и его сподвижники обвинялись в подготовке вооружённого отторжения Северного Казахстана в пользу «новой» России. В качестве плацдарма ими была избрана горная местность – место стыковки России, Казахстана, Монголии и Китая. Лимонова 7 апреля 2001 г. при поддержке спецназа задержали оперативники ФСБ на горной пасеке недалеко от села Банное в приграничной части Горного Алтая. В 2003 г. Саратовский областной суд рассмотрел его дело по признакам статей 205, 208, 280 и 222 УК РФ. Гособвинитель требовал назначить ему 14 лет лишения свободы.

Однако суд оправдал политика по главным пунктам обвинения, назначив ему 4 года лишения свободы в колонии общего режима за незаконный оборот огнестрельного оружия (автоматов Калашникова). 30 июня 2003 г. Лимонов был условно-досрочно освобождён и возобновил активную оппозиционную деятельность.

Криминологический анализ революций в Киргизии будет плодотворен лишь в случае рассмотрения их как части трагических событий в СССР (а потом и в РФ в 1990-х гг.), а также ещё более глубоких исторических экскурсов и, конечно, при учёте современной геополитической обстановки (с краткосрочным и долгосрочным прогнозами её развития).

Факторы, приведшие к краху Советского Союза и последующей деградации псевдонезависимых гособразований, хорошо обрисованы в докладе Берметы Галиевны. Вместе с тем, я разделяю методологический подход Д.А. Шестакова, говорящего о необходимости выявления именно глубинных причин этих злокачественных процессов^[46].

Что касается моего методологического взгляда на причинность, то он сформировался ещё в 1995 г.: «единой причиной преступности является та степень развития социальных противоречий, вызванных расколом общества на классы, которая с необходимостью способствовала появлению сначала опасных для данного устройства общества посягательств, а потом (или вместе с ними) и возникновению особой отрасли права – уголовного, подкреплённого силой государства»^[47].

Пришло время ответить на вопрос, вынесенный в заголовок настоящих тезисов. Следующим звеном в цепи криминальных революций, инспирируемых США, их сателлитами по НАТО и внутренней пятой колонной, может стать любое государство постсоветского пространства – вышеназванные государства, а также Узбекистан или Туркмения. Хуже всего для нас, если слабым звеном на пути экспансии глобальной олигархической власти (ГОВ) станет Россия. Нам необходимо приложить все усилия, в том числе научные, чтобы не дать воплотиться зловещим планам ГОВ в жизнь.

Н.А. Силаева (Казань, Россия)^[48]

О нормативно-правовых актах, регулирующих противодействие экстремизма в Республике Казахстан (в связи с протестами в Казахстане в январе 2022 г.)

События, произошедшие в январе 2022 г. в Республике Казахстан, подтолкнули нас к проведению анализа нормативной базы, регулирующей противодействие экстремизма в этой республике^[49]. В результате проведённого исследования нами была выявлена следующая картина. 44 % норм, касающихся противодействия экстремизма, закреплены в законах, 13 % – в указах президента, 8 % – в постановлениях правительства, 3 % – в распоряжениях премьер-министра, 6 % – в приказах МВД, 2 % – в приказах генерального прокурора Республики, 1 % – в приказах министра обороны, 5 % – в приказах министра образования и науки Республики, 19 % – в приказах председателя КНБ Республики. Если обозначать в абсолютных числах, эти нормы получили развитие в 101 документе.

В основной массе вышеуказанные акты указывают лишь на то, что необходимо усилить противодействие экстремизму^[50], немногие – направлены на осуществление конкретных мер по противодействию экстремизму^[51].

В Республике утверждены положения о Департаменте Комитета национальной безопасности Республики Казахстан по отдельным областям и городам, в которых также находят своё отражение вопросы противодействия экстремизма. Мы насчитали 17 таких положений^[52].

В Казахстане не забывают и о противодействии экстремизма в молодёжной среде: приняты соответствующие типовые учебные программы^[53]. В тоже время государственные программы по противодействию экстремизму в Республике вызывают некоторые вопросы. Так, например, в п. 3) Государственной программы по противодействию религиозному экстремизму и терроризму в Республике Казахстан на 2018-2022 годы[54] указано, что необходимо повысить долю сотрудников специальных государственных и правоохранительных органов, осуществляющих противодействие экстремизму и терроризму, соответствующих квалификационным требованиям. Однако в программе не указано, какие именно квалификационные требования предъявляются к сотрудникам, хотя сказано, что уже в 2017 г. у 84,8 % сотрудников была нужная квалификация.

Если же в Республике есть высококвалифицированные кадры по предупреждению экстремистских преступлений, насильственных захватов государственной власти, почему в январе 2022 г. мы наблюдали организованные митинги и восстания против власти? Здесь стоит согласиться с Б.Г. Тугельбаевой, говорящей о малоэффективности работы правоохранительных органов; деморализации сотрудников правоохраны; использовании оппозицией низкого уровня жизни населения и отсутствия стабильности в стране для осуществления своих политических целей^[55].

Кроме того, в рассматриваемой программе отсутствует описание международного опыта по противодействию экстремизму, в том числе стран, подписавших Шанхайскую конвенцию о борьбе с терроризмом, сепаратизмом и экстремизмом.

События января 2022 г. в Казахстане приводят нас к умозаключению о том, что коррупция, низкий уровень жизни населения, отсутствие государственной идеологии, ряд других факторов ведут к массовым протестам в Республике. Таким образом, нормативно-правовые акты, содержащие меры по противодействию экстремизму, фактически в этом государстве не реализованы.

Л.Б. Смирнов (Санкт-Петербург, Россия)^[56]

Об основных факторах политической преступности в странах бывшего СССР

В докладе Б.Г. Тугельбаевой «Кыргызстан: итоги трёх революций»^[57], помимо прочего, представлены факторы политической преступности в Республике Кыргызстан. Представляется, что некоторые из отмеченных Берметой Галиевной факторов являются общими для большинства стран бывшего СССР и многих государственных образований. Несколько дополню приведённый перечень факторов.

Основными факторами политической преступности в странах бывшего СССР являются: распад СССР; преступная политика, осуществляемая глобальной олигархической властью (ГОВ)^[58] с целью удержания мирового господства; объективная невозможность обеспечения собственными силами республик государственного суверенитета, правопорядка, общественной безопасности и экономического благополучия без помощи России.

Среди общих и главных факторов политической преступности, свойственных всем без исключения странам бывшего СССР, можно выделить распад Российской Империи и впоследствии СССР.

На современном этапе главным источником факторов политической преступности в странах бывшего СССР является глобальная олигархическая власть, которая запускает на планете управляемый хаос.

Российская империя – СССР – это формы политического, государственного, территориального, национального и культурного устройства России в разные её исторические периоды. Власти Союза создали на территориях его окраин национальные лимитрофные образования с элементами государственности, представляющие собой также идеологическую витрину (ширму) союзного государства, являвшегося фактически унитарным.

Союзная витрина понадобилась для того, чтобы собрать «расползающиеся» после двух революций, иностранной интервенции и гражданской войны, национальные окраины России. Таким образом, не большевики, а буржуазия и её Временное правительство стали причиной развала России. В.И. Ленин и большевики нашли единственный способ собрать откалывающиеся и погрузившиеся в хаос национальные территории России. В тот период особенно высокого уровня на окраинах России достигли политический бандитизм, политический терроризм, политическое мошенничество, разбои и грабежи.

Создание союзных республик было той ценой, которую пришлось заплатить за сохранение единства России, обеспечение общественного порядка и безопасности на её окраинах.

В периоды образования и развития СССР границы союзных и автономных республик были определены в значительной мере искусственно, формально (по идеологическим соображениям). Политическая власть союзных республик надёжно контролировалась союзным центром. Она чётко исполняла директивные указания общесоюзных партийных, государственных органов и учреждений. Исполнительская дисциплина поддерживалась за счёт эффективной ротации кадров.

Начиная с 1960-х годов контроль за политическими элитами союзных республик постепенно ослабевает. Как следствие, стали усиливаться националистические и центробежные тенденции. Ротация национальных республиканских кадров ограничилась территорией республик.

Постепенно между республиками накапливались противоречия, связанные с территориальными вопросами. Однако общесоюзные партийные и государственные органы по идеологическим соображениям не придавали огласке наличие отмеченных процессов, не принимали должные меры по противодействию им.

Под флагом «перестройки» М.С. Горбачёв запустил процесс, приведший страну и общество к хаосу, а СССР – к деградации и распаду. При попустительстве Горбачёва и его сторонников первыми по пути сепаратизма пошли республики Прибалтики. Решающим для развала Союза стало принятие 12 июня 1990 г. Съездом народных депутатов России Декларации о государственном суверенитете РСФСР. В результате этого процесс распада СССР резко ускорился.

Национальные государственные образования получили территории либо превосходящие, либо меньшие, чем их исторические границы. Это обстоятельство в дальнейшем обострило споры и взаимные претензии республик, в т.ч. до уровня вооружённых межнациональных конфликтов.

В настоящее время процессы разрушения и установления хаоса в бывших советских республиках усиливаются, имея устойчивый, организованный характер.

В январе 2022 г. очередная волна политических и общеуголовных преступлений, совершаемых с целью захвата власти, накрыла Казахстан. Бунты и государственные перевороты стоит ожидать и в соседних с Казахстаном республиках.

Д.Л. Творонович-Севрук (Минск, Республика Беларусь)^[59]

Проблемы контроля процессов смены власти на территориях стран бывшего социалистического лагеря

Выступления участников беседы по политической криминологии от 11.02.2022 г., изучение некоторых трудов американских исследователей (Д. Шарп, Д. Миршаймер и др.), а также материалов (о трансформациях политических режимов в странах бывшего социалистического лагеря за последние полвека, квалифицируемых одной частью учёных как «цветные революции», а другой – как реализация права народов на свободу) из открытых источников навели меня на определённые мысли относительно рассмотрения проблем смен власти в странах бывшего СССР, возможно, контролируемых. Мой выбор источников объясняется особенностями реализации внешней политики США и складывающейся международной обстановкой.

Наши заокеанские коллеги давно исследовали эффективные и универсальные способы смены власти. Например, в 1973 г. Д. Шарп издал фундаментальный труд (объёмом более 900 страниц) «Политика ненасильственных действий»^[60], выдержкам из которого дают хлёсткие названия, в частности «…Методички по проведению цветных революций…». Сложно переоценить и труды Н. Макиавелли.

Описанные технологии опираются на исторический опыт и заключаются в воздействии на правителя, его ближнее окружение, а также лоялистов способами, характеризующимися различной степенью ненасильственного и насильственного характера, в сочетании с инструментами внешнеполитического воздействия.

Несмотря на кажущуюся однозначность оценки происходивших в странах бывшего социалистического лагеря событий, исследование политических инцидентов сопряжено с некоторыми принципиальными проблемами, связанными с объективной сложностью сбора доказательной базы относительно всех участников процессов смен власти, а также с определением принципиальных уязвимостей общества и социальных институтов государств.

Доказать наличие указанного вмешательства даже средствами, находящимися на вооружении спецслужб, нашего цифрового общества, сложно. Эволюция же протестной активности населения приводит к образованию информационного следа, доступного для изучения. Встаёт несколько вопросов:

1) Почему образуется протест?

2) Что сделать, чтобы предупредить инциденты в будущем?

Дам краткие ответы на вопросы (так как формат отклика не допускает иного).

Протестная активность граждан всегда связана с накоплением и ростом их недовольства.
Необходимо своевременно принимать меры, направленные на снижение социальной напряжённости в обществе. Склонность к протестам является свойством граждан. Это обуславливает проведение государством политики по гармонизации общественно-политической обстановки, принятие им мер, обеспечивающих реальный рост доходов населения. Усиление применяемых к населению санкций не ведёт к значительному увеличению степени его покорности и не спасёт от мятежа или освободительной борьбы.

Знание и использование механизмов воздействия на протестные процессы обеспечит устойчивое развитие государства. В рамках политической криминологии для упреждения массовых протестов необходимо:

Задействовать все доступные инструменты для мониторинга протестной активности в обществе.
Поддерживать законодательные проекты, направленные на улучшение качества жизни граждан, снятие общественной напряжённости, контроль деятельности глобальной олигархии.
Способствовать подготовке квалифицированных кадров в системе образования.

П.Н. Фещенко (Киров, Россия)^[61]

Социальная напряжённость: проблемы криминологического воздействия

Представленный Б.Г. Тугельбаевой доклад освещает крайне важную для политической криминологии проблематику – теорию и практику противодействия «цветным революциям» (далее – ЦР). Положения её выступления достаточно актуальны для оценки текущей ситуации в России и перспектив её развития.

В своих выступлениях Президент РФ В. Путин неоднократно говорил о задачах власти по недопущению ЦР в нашей стране. Эта задача закреплена в п. 47 Стратегии национальной безопасности Российской Федерации, утверждённой Указом Президента РФ от 02.07.2021 № 400^[62].

Бермета Галиевна в докладе описывает предпосылки ЦР, предлагает пути решения отмеченных проблем. По моему мнению, для оценки криминогенной предреволюционной ситуации целесообразно использовать понятие «социальная напряжённость» (далее – СН)^[63]. Это показатель, характеризующий уровень недовольства граждан проводимой властями политики.

Следует отметить, что социальная напряжённость была включена (п. 13) в качестве одной из основных внутренних военных опасностей РФ в Военную доктрину Российской Федерации^[64]. В Стратегии национальной безопасности Российской Федерации (далее также – Стратегия) говорится (п. 47) о достижении целей обеспечения государственной и общественной безопасности через развитие институтов гражданского общества, поддержку общественно значимых инициатив, развитие взаимодействия институтов гражданского общества и населения с органами публичной власти в решении вопросов, которые могут вызвать рост социальной напряжённости.

Автор справедливо указывает на то, что статус неправительственных организаций, действующих в бывших советских республиках, «позволял Западу, не нарушая местных законов, под предлогом реализации различных социальных программ довести протестный потенциал молодёжи до нужного уровня»^[65]. Соответственно, целесообразно поставить вопрос о критериях оценки этого уровня, т.е. СН, и установления ответственности за деяния, следствием которых стал существенный рост СН, вылившейся в массовые беспорядки^[66].

Безусловной поддержки заслуживает предложение Д.А. Шестакова о введении уголовной ответственности за вмешательство в формирование органов власти суверенных государств (выборный процесс) и политическое признание нелегитимной власти, а также о расширении круга субъектов преступления, с включением в него членов полномочных государственных органов власти, в том числе и представительной^[67].

Следует отметить, что в Стратегии также говорится (п. 47) о необходимости совершенствования института ответственности должностных лиц за действия (бездействие), повлекшие за собой неэффективное использование бюджетных средств и недостижение общественно значимых результатов национального развития.

Традиционно СН изучают социологи и политологи. Длительная неразрешённость СН может вылиться в мирные митинги, проигрыш правящей партии на очередных выборах. Криминологов СН должна интересовать в свете её использования в преступной деятельности, например, когда иностранный агент необоснованно повышает цены на какой-либо товар в несколько раз или «агент влияния» лоббирует решение, существенно ухудшающее положение населения, или готовит провокации в условиях мирных акций протеста.

Автором несколько слов сказано и о теории «управляемого хаоса». Один из её разработчиков – Стивен Манн^[68], говоря об отдельных причинах народного возмущения, игнорируемых властями, указывает на то, что эти причины, вроде бы формально не связанные, «как песчинки», в итоге образуют лавину, сметающую власть. Само собой напрашивается сравнение с событиям января 2022 г. в Казахстане: массовые протесты прошли в нескольких районах республики под совершенно разными лозунгами, т.е. везде были свои «песчинки».

Уместно вспомнить и недавние заявления Президента России, сделанные им после трагедии на шахте «Листвяжная» в Кемеровской области 25 ноября 2021 г., о том, что бизнес должен быть социально ответственным; массовые протесты населения в августе 2020 г. в Башкирии, связанные с деятельностью «Башкирской содовой компании». И, конечно же, крайне актуальна проблема коррупции как мощного фактора ЦР и роста СН^[69], о котором сказано Берметой Галиевной и другими участниками состоявшейся беседы.

В связи со всем вышесказанным, считаю целесообразным обозначить необходимость введения «антиреволюционного мониторинга» (по аналогии с антикоррупционным мониторингом, о котором много сказано в работах П.А. Кабанова^[70]). Уполномоченный субъект по специальной методике будет оценивать «градус» СН в обществе, принимать упреждающие меры, в т.ч. проводить антиреволюционную экспертизу проектов НПА.

Выражаю свою признательность автору доклада и организаторам беседы за возможность принять участие в столь содержательной дискуссии.

Д.А. Шестаков (Санкт-Петербург, Россия)^[71]

Совместное с общей криминологической теорией развитие политического преступностиведения

(Накануне беседы с Б.Г. Тугельбаевой)

Навстречу кыргызстанскому направлению политического преступностиведения. Профессор Б.Г. Тугельбаева, насколько мне известно, первой из преступностиведов Кыргызской Республики криминологически осмыслила два важных для её республики события, именуемые часто революциями: «тюльпановую» (март 2005 г.), в результате которой был свергнут президент Аскар Акаев, «апрельскую» (2010 г.), свергнувшую президента Курманбека Бакиева. Таким образом Бермета Галиевна положила начало кыргызстанскому направлению политического преступностиведения. По её мнению, и то и другое события приводили лишь к беспорядкам и смене бюрократий, но не к сущностным изменениям в Кыргызстане.

О предмете предстоящей беседы. Прежде всего, нам следует определить предмет нашего разговора, разобраться: имеем ли мы дело с чем-то не просто политологическим, но преступностиведческим?^[72] Нужно изначально убедиться в том, что поле нашего исследования преступно. Иначе нам как криминологам тут делать нечего. Далее подступиться к этому полю следует профессионально, т.е. не с «голыми руками», но опираясь на накопленный в политпреступностиведении опыт, и с использованием появившихся в нём научных орудий («методологического инструментария»).

Вплетённость политической отрасли в бурно развивающееся преступностиведение. Видный минский специалист В.М. Хомич, рассуждая о серьёзнейших достижениях криминологической науки конца XX и начала XXI веков, указывает на тот толчок к её развитию, который получила она, благодаря концепции преступных подсистем и лежащего в её основе семантического подхода к пониманию преступности. Результатом этого, отмечает Владимир Михайлович, стала модернизация криминологического знания и соответственно криминологических методов исследования посредством перехода от одномерного представления о преступности в многомерное их измерение, исходя из системно-социальной и системно-функциональной её обусловленности. Профессор Хомич прослеживает развитие от концепции «преступность – свойство социальных подсистем» (основных сфер общественной жизни) через появление логически вытекающих из неё новых отраслей криминологии на пути к финальной отрасли: криминология закона^[73].

На отмеченное выше теоретическое продвижение в невско-волжской преступностиведческой школе общественных подсистем обращено внимание и далеко за рубежами России, прежде всего в германоязычной криминологии^[74]. Одним из важных результатов деятельности школы на пути к итоговой отрасли – криминологии закона – стало возникновение политического преступностиведения, начало которому положено Павлом Александровичем Кабановым^[75].

Политическое преступностиведение, в связи с сосредоточением внимания криминологов на глубинных олигархических (воробогаческих)^[76] пластах преступности и усилившейся «вулканической активностью» мировой политики, сегодня как никогда востребовано.

Орудия политического преступностиведения. Сегодняшняя политкриминология методологически опирается на семантическую концепцию преступности, теорию преступных подсистем, концептуальную модель воронка преступности (по мнению фрайбургского учёного Йорга Арнольда, её было бы точнее именовать кратером преступности, с чем я вполне согласен). Важнейшие инструменты этой отрасли заимствуются из криминологии закона. К ним относятся категории «преступный закон», а также «преступление в криминологическом смысле слова» (per se).

Правовые оценки. Политпреступностиведение имеет общественно-правовую природу, из чего вытекает необходимость использовать в нём правовые суждения и оценки. Так, например, рассматривая деятельность президента СССР М.С. Горбачёва, мы приходим к предварительному выводу о совершённом им многоэпизодном преступлении: измена Родине. Речь идёт, в частности, об умышленном развале в 1988–1989 годах Организации Варшавского договора (ОВД) – военного союза европейских социалистических государств. Судя по опубликованным сведениям, осенью 1988 г. Горбачёв на сессии Генассамблеи ООН высказал преступные намерения, заявив, что СССР не собирается препятствовать переменам в странах Восточной Европы. А 2–3 декабря 1989 г. на так называемой мальтийской встрече обещал президенту США Джорджу Бушу-старшему роспуск ОВД, что в течение последовавших нескольких месяцев было осуществлено и юридически оформлено в феврале–марте 1991 г.^[77] Иными словами, Горбачёв умышленно совершил действия в ущерб государственной безопасности и обороноспособности СССР, оказав иностранным государствам помощь в проведении их враждебной деятельности против СССР, т.е. преступление, предусмотренное п. «а» ст. 64 УК РСФСР. Ответственность за такие действия сохраняется и в ст. 275 («Государственная измена») ныне действующего УК РФ. Диспозиция статьи включает в себя, в частности, оказание помощи иностранному государству в деятельности, направленной против безопасности Российской Федерации.

Преступные силы. Б.Г. Тугельбаева, по существу, приходит к убедительному выводу о том, что в основе «тюльпанового» и «апрельского» государственных переворотов, а также других преступных политико-экономических процессов в Кыргызской Республике лежит целенаправленная деятельность «транснационального капитала», который политически, экономически и социально ослабил страну, стремясь перевести её в положение зависимой от Запада марионетки^[78], что соответствует глобальному олигархическому уровню преступности^[79].

О проводниках преступной воли внешней олигархии в исследовании Берметы Галиевны мы находим очень важные для политпреступностиведения сведения. Движущими силами произошедших в республике двух так называемых революций выступили: 1) Международный валютный фонд, Всемирный Банк «Песак», через которые проводилось финансирование «революций» и соответствующее обучение будущих «революционеров»; 2) соответствующим образом подготовленные для Кыргызстана оппозиционные «политические элиты»; 3) неправительственные организации (НПО), которые действовали на основе разработанных на Западе «социальных программ», рассчитанных на вовлечение, прежде всего, молодёжи. НПО употреблялись, да и продолжают употребляться для формирования протестного потенциала; 4) советники и консультанты из Западной Европы и США. Они под видом помощи в «оздоровлении» кыргызской экономики обеспечивали уничтожение в Кыргызстане крупной промышленности и поставление страны в зависимость от «западной» экономики^[80].

Факторы и причины воспроизводства преступности сферы политики. Бермета Галиевна обнаруживает следующие факторы (назовём их так – Д. Ш.) криминализации политической ситуации в республике: низкий уровень жизни населения, отсутствие безопасности и стабильности, расплывчатость перспектив развития. Указанные докладчицей силы и факторы воспроизводства схожи с теми, что мы наблюдали в других странах, ранее входивших в СССР^[81]. Эти данные подтверждают и дополняют сложившееся в политкриминологии учение об управляемых со стороны ГОВ революциях.

Однако в традициях теории причинности, заложенных ещё В.Н. Кудрявцевым, следовало бы, на мой взгляд, задуматься также о причинах воспроизводства преступности политики, т.е. о явлениях более глубинного, нежели факторы порядка. Владимир Николаевич связывал причины с социальными противоречиями^[82].

Тут позволю себе повторить мой давнишний вопрос: не заключаются ли эти причины вот в каких противоречиях: 1) между бедностью и откровенно украденным у народа богатством, 2) противоречии между потребительством и духовностью, проявляющемся в ослаблении объединяющей народы созидательной идеи, 3) между глобально-американизированной «олигархией» (воробогачеством) и суверенными цивилизациями, 4) между властью, слившейся с «олигархией», и большинством населения?

Кыргызстанский опыт и будущее политпреступностиведения. Качественными тезисами доклада, которые Б.Г. Тугельбаева преподнесла нашему Клубу, ею положено начало политкриминологическим исследованиям в азиатских странах СНГ. Январские сего 2022 г. драматические события в Казахстане свидетельствуют о значимости политической криминологии для этого региона.

^[1] Бермета Галиевна Тугельбаева – доктор юридических наук, профессор, декан юридического факультета Кыргызско-Российского Славянского университета (Бишкек, Кыргызская Республика); e-mail: Адрес электронной почты защищен от спам-ботов. Для просмотра адреса в вашем браузере должен быть включен Javascript.

^[2] Шестаков Д.А. Преступность политики. Размышления криминолога. СПб.: Издательский Дом «Алеф-Пресс», 2013. С. 189.

^[3] Гуманизация экономического роста на современном этапе трансформации экономики Кыргызской Республики: монография / Под ред. И.А. Гусевой. Бишкек: Изд-во КРСУ, 2017. С. 34–37.

^[4] Князев А.А. Государственный переворот 24 марта 2005 г. в Кыргызстане. Изд. 3-е исправ. и доп. Бишкек, 2007. С. 19.

^[5] Неклесса А. Управляемый хаос. М.: РАН, 2003. С. 14.

^[6] Князев А.А. Государственный переворот 24 марта 2005 г. в Кыргызстане. Изд. 3-е исправ. и доп. Бишкек, 2007. С. 154.

^[7] Шестаков Д.А. Преступность политики. Размышления криминолога. СПб.: Издательский Дом «Алеф-Пресс», 2013. С. 211–212.

^[8] Владимир Николаевич Бурлаков – доктор юридических наук, профессор, профессор кафедры уголовного права Санкт-Петербургского государственного университета (Санкт-Петербург, Россия); e-mail: Адрес электронной почты защищен от спам-ботов. Для просмотра адреса в вашем браузере должен быть включен Javascript.

^[9] Тугельбаева Б.Г. Кыргызстан: итоги трёх революций // Санкт-Петербургский международный криминологический клуб. 08.01.2022. URL: https://www.criminologyclub.ru/home/forthcoming-sessions/432-politicheskaya-kriminologiya#_ftn10 (дата обращения: 21.01.2022).

^[10] Шестаков Д.А. Совместное с общей криминологической теорией развитие политического преступностиведения (Накануне беседы с Б.Г. Тугельбаевой) // Санкт-Петербургский международный криминологический клуб. 08.01.2022. URL: https://www.criminologyclub.ru/home/forthcoming-sessions/432-politicheskaya-kriminologiya#_ftn10 (дата обращения: 21.01.2022).

^[11] Шестаков Д.А. Планетарная олигархическая преступная деятельность // Криминология: вчера, сегодня, завтра. 2012. № 2 (25). С. 13.

^[12] Шестаков Д.А. Совместное с общей криминологической теорией развитие политического преступностиведения (Накануне беседы с Б.Г. Тугельбаевой) // Санкт-Петербургский международный криминологический клуб. 08.01.2022. URL: https://www.criminologyclub.ru/home/forthcoming-sessions/432-politicheskaya-kriminologiya#_ftn10 (дата обращения: 21.01.2022).

^[13] Даци Магомедович Гаджиев – кандидат юридических наук, доцент кафедры уголовного права и государственно-правовых дисциплин Дагестанского государственного университета народного хозяйства (Махачкала, Россия); e-mail: Адрес электронной почты защищен от спам-ботов. Для просмотра адреса в вашем браузере должен быть включен Javascript.

^[14] Салман Умарович Дикаев – доктор юридических наук, профессор, профессор кафедры уголовного права РГПУ им. А.И. Герцена (Санкт-Петербург, Россия); e-mail: Адрес электронной почты защищен от спам-ботов. Для просмотра адреса в вашем браузере должен быть включен Javascript.

^[15] Тугельбаева Б.Г. Кыргызстан: итоги трёх революций // Санкт-Петербургский международный криминологический клуб. 08.01.2022. URL: https://www.criminologyclub.ru/home/forthcoming-sessions/432-politicheskaya-kriminologiya#_ftn10 (дата обращения: 21.01.2022).

^[16] Статистика эмиграции из России. URL: https://emigrating.ru/statistika-emigratsii-iz-rossii/ (дата обращения: 21.01.2022).

^[17] Статистика эмиграции из России в 2021 г. URL: http://nevskyatrium.ru/prava-potrebiteley/15795-statistika-yemigraciya-iz-rossii-v-2021.html (дата обращения: 21.01.2022).

^[18] Ткачёв И. Естественная убыль населения в России за год превысила 1 млн человек. URL: https://www.rbc.ru/economics/28/01/2022/61f3bbaa9a794767f04fdaa7https://www.rbc.ru/economics/28/01/2022/61f3bbaa9a794767f04fdaa7 (дата обращения: 28.01.2022).

^[19] Посол назвала число киргизских мигрантов в России. URL: https://ria.ru/20210607/migranty-1735950028.html (дата обращения: 28.01.2022).

^[20] Тугельбаева Б.Г. Кыргызстан: итоги трёх революций // Санкт-Петербургский международный криминологический клуб. 08.01.2022. URL: https://www.criminologyclub.ru/home/forthcoming-sessions/432-politicheskaya-kriminologiya#_ftn10 (дата обращения: 21.01.2022).

^[21] Павел Александрович Кабанов – доктор юридических наук, доцент, профессор кафедры криминологии Нижегородской академии МВД России (Нижний Новгород, Россия); e-mail: Адрес электронной почты защищен от спам-ботов. Для просмотра адреса в вашем браузере должен быть включен Javascript.

^[22] Зорин А.В. Криминология политической преступности как частная криминологическая теория // Криминологический журнал Байкальского государственного университета экономики и права. 2012. № 1. С. 88–94.

^[23] Кабанов П.А. Электоральная криминология как частная теория российской политической криминологии: определение предметного поля // Следователь. 2003. № 6. С. 52–55.

^[24] Кабанов П.А. Криминальная политическая антропология как частная политико-криминологическая теория. Лекция. Нижнекамск: Нижнекамский филиал МГЭИ, 2006. 55 с. DOI: 10.13140/RG.2.1.3045.2887

^[25] Кабанов П.А. Криминальная политическая виктимология как межотраслевая частная криминологическая теория: понятие и предмет // Следователь. 2005. № 9. С. 51–56.

^[26] Smeulers, Alette, Criminologie in een State of Denial? Ook Internationale Misdrijven vergen Criminologische Benadering (Dutch Criminology in a State of Denial? International Crimes Also Need a Criminological Approach) (2006). Tijdschrift voor Criminologie (2006), pp. 275-289, Available at SSRN: https://ssrn.com/abstract=2527869 (дата обращения: 21.01.2022); Haveman, Roelof and Smeulers, Alette, Criminology in a State of Denial - Towards a Criminology of International Crimes: Supranational Criminology (2008). Alette Smeulers& Roelof Haveman (eds.). Supranational Criminology: Towards a Criminology of International Crimes, Antwerp: Intersentia. 2008, Available at SSRN: https://ssrn.com/abstract=2526930. (дата обращения: 21.01.2022).

^[27] Ceretti, A., & Natali, L. (2019). Criminology of genocide, radical interactionism and violentization processes. the rwandan genocide. Rassegna italiana di criminologia, 13 (3), 174-185.

^[28] Burton F. Questions of Violence in Party Political Criminology (From Radical Issues in Criminology, P 123-151, 1980, Pat Carlen and Mike Collison, ed. - See NCJ-74506) // https://www.ojp.gov/ncjrs/virtual-library/abstracts/questions-violence-party-political-criminology-radical-issues. (дата обращения: 21.01.2022)

^[29] Felices-Luna, Maritza X. Forgotten by Criminology: Political Violence and Armed Conflict In: Droits et voix / Rights and Voices: La Criminologie à l’université d’Ottawa / Criminology at the University of Ottawa [online]. Ottawa: Les Presses de l’Université d’Ottawa | University of Ottawa Press, 2010 (generated 24 janvier 2022). Available on the Internet: <http://books.openedition.org/uop/246>. ISBN: 9782760326972.

^[30] Тугельбаева Б.Г. Кыргызстан: итоги трёх революций // Санкт-Петербургский международный криминологический клуб. 08.01.2022. URL: https://www.criminologyclub.ru/home/forthcoming-sessions/432-politicheskaya-kriminologiya#_ftn10 (дата обращения: 21.01.2022).

^[31] Атабеков К.К., Абылаев А.А. Политическая коррупция и её некоторые детерминанты в Кыргызстане // Известия ВУЗов Кыргызстана. 2017. № 12. С. 126–128.

^[32] Callahan W.A. (2000) Political Corruption in Southeast Asia. In: Williams R. (eds) Party Finance and Political Corruption. Palgrave Macmillan, London. https://doi.org/10.1057/9780333978061_7 (дата обращения: 21.01.2022); Wilson, Ian and Steenbergen Dirk. 2013. “Political Corruption in Southeast Asia”. Podcast lecture. In Politics and Security in Southeast Asia: Terrorists, Gangsters and the State(OPTR213). Murdoch, WA: Murdoch University, Oct 10.; Mietzner, Marcus. 2007. “Party Financing in Post-Soeharto Indonesia: Between State Subsidies and Political Corruption. ”Contemporary Southeast Asia: A Journal of International and Strategic Affairs. № 2: 238-263.

^[33] Шестаков Д.А. Совместное с общей криминологической теорией развитие политического преступностиведения (Накануне беседы с Б.Г. Тугельбаевой) // Санкт-Петербургский международный криминологический клуб. 08.01.2022. URL: https://www.criminologyclub.ru/home/forthcoming-sessions/432-politicheskaya-kriminologiya#_ftn10 (дата обращения: 21.01.2022).

^[34] Бурлаков В.Н. Преступность и революции: причины и выводы // Санкт-Петербургский международный криминологический клуб. 08.01.2022. URL: https://www.criminologyclub.ru/home/forthcoming-sessions/432-politicheskaya-kriminologiya#_ftn10 (дата обращения: 27.01.2022

^[35] Термин «тлетворное влияние Запада» почерпнут из статьи: По поводу процесса 26-28 марта (редакционная статья) // Юридическое обозрение. (Тифлис). 1881. № 3. С. 65–67.

^[36] Наталья Ивановна Кузнецова – кандидат юридических наук, старший преподаватель кафедры уголовного права Санкт-Петербургского университета МВД России (Санкт-Петербург, Россия); e-mail: Адрес электронной почты защищен от спам-ботов. Для просмотра адреса в вашем браузере должен быть включен Javascript.

^[37] Тугельбаева Б.Г. Кыргызстан: итоги трёх революций. URL: https://www.criminologyclub.ru/home/forthcoming-sessions/432-politicheskaya-kriminologiya (дата обращения: 20.01.2022).

^[38] Основные экологические проблемы Кыргызстана. URL: https://evolvelium.com/ecology/ekologicheskie-problemy-kyrgyzstana/ (дата обращения 02.02.2022).

^[39] Ледники Киргизии через 10 лет могут уменьшиться на 40 %. URL: https://ria.ru/20151130/1332952374.html (дата обращения: 02.02.2022).

^[40] Бурлаков В.Н. Преступность и революции: причины и выводы. https://www.criminologyclub.ru/home/forthcoming-sessions/432-politicheskaya-kriminologiya ата обращения 24.01.2022).

^[41] Виктор Викторович Меркурьев – доктор юридических наук, профессор, вице-президент Российской криминологической ассоциации, заведующий отделом НИИ Университета прокуратуры Российской Федерации (Москва, Россия); e-meil: Адрес электронной почты защищен от спам-ботов. Для просмотра адреса в вашем браузере должен быть включен Javascript.

^[42] Тугельбаева Б.Г. Кыргызстан: итоги трёх революций. URL: https://www.criminologyclub.ru/home/forthcoming-sessions/432-politicheskaya-kriminologiya (дата обращения: 30.07.2022).

^[43] Расширенное заседание коллегии МВД России. URL: http://www.kremlin.ru/events/president/news/67795 (дата обращения: 18.02.2022).

^[44] 17 августа 2020 г. по административному иску Генерального прокурора Российской Федерации И.В. Краснова решением Верховного Суда Российской Федерации А.У.Е. признано экстремистским движением, его деятельность запрещена на территории Российской Федерации.

^[45] Сергей Фёдорович Милюков – доктор юридических наук, профессор, соучредитель, почётный профессор Санкт-Петербургского международного криминологического клуба, профессор кафедры уголовного права РГПУ им. А.И. Герцена (Санкт-Петербург, Россия); e-mail: Адрес электронной почты защищен от спам-ботов. Для просмотра адреса в вашем браузере должен быть включен Javascript.

^[46] Шестаков Д.А. Совместное с общей криминологической теорией развитие политического преступностиведения (Накануне беседы с Б.Г. Тугельбаевой) // Санкт-Петербургский международный криминологический клуб. 08.01.2022. URL: https://www.criminologyclub.ru/home/forthcoming-sessions/432-politicheskaya-kriminologiya#_ftn10 (дата обращения: 21.01.2022).

^[47] Криминология. Курс лекций / Под ред. В.Н. Бурлакова, С.Ф. Милюкова, С.А. Сидорова, Л.И. Спиридонова. СПб.: СПб ВШ МВД РФ, 1995. С. 59.

^[48] Надежда Александровна Силаева – старший преподаватель Казанского инновационного университета имени В.Г. Тимирясова (Казань, Россия); e-mail: Адрес электронной почты защищен от спам-ботов. Для просмотра адреса в вашем браузере должен быть включен Javascript.

^[49] См.: Информационно-правовая система нормативных правовых актов Республики Казахстан «Әділет». URL: https://adilet.zan.kz (дата обращения: 09.02.2022).

^[50] См., например, Постановление Правительства Республики Казахстан от 11.06.2021 № 405 «Об утверждении Плана первоочередных мер в области прав человека». URL: https://adilet.zan.kz (дата обращения: 09.02.2022).

^[51] См., например, Закон Республики Казахстан от 18.02.2005 № 31 «О противодействии экстремизму» // Ведомости Парламента Республики Казахстан. 2005. № 5. Ст. 5; Закон Республики Казахстан от 18.02.2020 № 303-VI ЗРК «О ратификации Конвенции Шанхайской организации сотрудничества по противодействию экстремизму» // Ведомости Парламента Республики Казахстан. 2020. № 1-4. Ст. 3; Указ Президента Республики Казахстан от 06.06.2017 № 492 «О подписании Конвенции Шанхайской организации сотрудничества по противодействию экстремизму» // САПП Республики Казахстан. 2017. № 21. Ст. 165.

^[52] См., например, Приказ Председателя Комитета национальной безопасности Республики Казахстан от 13.10.2015 № 84 «Об утверждении Положения о Департаменте Комитета национальной безопасности Республики Казахстан по Западно-Казахской области» (Зарегистрирован в Министерстве юстиции Республики Казахстан 11.11.2015 № 12271) // Казахская правда. 2015. № 245 (28121).

^[53] См., например, Приказ Министра образования и науки Республики Казахстан от 16.09.2019 № 409 «О внесении изменений и дополнений в приказ Министра образования и науки Республики Казахстан от 31.10.2017 № 553 «Об утверждении типовых учебных программ и типовых учебных планов по специальностям технического и профессионального образования»» (Зарегистрирован в Министерстве юстиции Республики Казахстан 17.09.2019 № 19382) // https://adilet.zan.kz (дата обращения: 09.02.2022).

^[54] Постановление Правительства Республики Казахстан от 15.03.2018 № 124 «Об утверждении Государственной программы по противодействию религиозному экстремизму и терроризму в Республике Казахстан на 2018-2022 годы» // САПП Республики Казахстан. 2018. № 15. Ст. 65.

^[55] Тугельбаева Б.Г. Кыргызстан: итоги трёх революций. URL: https://www.criminologyclub.ru/home/forthcoming-sessions/432-politicheskaya-kriminologiya#_ftn10 (дата обращения: 09.02.2022).

^[56] Леонид Борисович Смирнов – доктор юридических наук, профессор, профессор кафедры уголовного права РГПУ им. А.И. Герцена (Санкт-Петербург, Россия); e-mail: Адрес электронной почты защищен от спам-ботов. Для просмотра адреса в вашем браузере должен быть включен Javascript.

^[57] Тугельбаева Б.Г. Кыргызстан: итоги трёх революций. URL: https://www.criminologyclub.ru/home/forthcoming-sessions/432-politicheskaya-kriminologiya (дата обращения: 20.01.2022).

^[58] Шестаков Д.А. Планетарная олигархическая преступная деятельность // Криминология: вчера, сегодня, завтра. 2012. № 2 (25). С. 13.

^[59] Даниил Леонидович Творонович-Севрук – кандидат географических наук, доцент кафедры региональной геологии факультета географии и геоинформатики Белорусского государственного университета (Минск, Республика Беларусь); e-mail: Адрес электронной почты защищен от спам-ботов. Для просмотра адреса в вашем браузере должен быть включен Javascript.

^[60] Sharp G. The Politics of Nonviolent Action. Boston, Porter Sargent, 1973. 3 V. 913 p.

^[61] Павел Николаевич Фещенко – кандидат юридических наук, доцент, заведующий кафедрой уголовного права и криминологии Волго-Вятского института (филиала) Университета имени О.Е. Кутафина (МГЮА) (Киров, Россия); e-mail: Адрес электронной почты защищен от спам-ботов. Для просмотра адреса в вашем браузере должен быть включен Javascript.

^[62] Указ Президента РФ от 02.07.2021 № 400 «О Стратегии национальной безопасности Российской Федерации» // СЗ РФ от 05.07.2021. № 27 (часть II). Ст. 5351.

^[63] Фещенко П.Н. Социальная напряжённость как аспект национальной безопасности. М.: Издательская группа «Юрист». 2006. 167 с. Фещенко П.Н. Социальная напряженность: проблемы криминологического воздействия. М.: Прогресс, 2019. 216 с.

^[64] Военная доктрина Российской Федерации (утв. Президентом РФ 25.12.2014 № Пр-2976) // Российская газета. 2014. 30 декабря. № 298.

^[65] Тугельбаева Б.Г. Кыргызстан: итоги трёх революций // Санкт-Петербургский международный криминологический клуб. 08.01.2022. URL: https://www.criminologyclub.ru/home/forthcoming-sessions/432-politicheskaya-kriminologiya#_ftn10 (дата обращения: 21.01.2022).

^[66] Фещенко П.Н. К вопросу о криминализации деяний, ведущих к существенному росту социальной напряжённости // Вестник Воронежского института ФСИН России. 2016. № 2. С. 96–103.

^[67] Шестаков Д.А. Преступность политики. Размышления криминолога. СПб.: Издательский Дом «Алеф-Пресс», 2013. С. 211–212.

^[68] Манн С. Теория хаоса и стратегическое мышление. URL: https://www.libfox.ru/573420-stiven-mann-teoriya-haosa-i-strategicheskoe-myshlenie.html (дата обращения 22.02.2022).

^[69] Фещенко П.Н. Место и роль коррупции в генезисе социальной напряжённости. Киров: Издательство Вятского государственного гуманитарного университета, 2011. 143 с.

^[70] Кабанов П.А. Антикоррупционный мониторинг в субъектах Российской Федерации: вопросы теории и практики правового регулирования. Н. Новгород: Нижегородская академия МВД России, 2015. 181 с.

^[71] Дмитрий Анатольевич Шестаков – доктор юридических наук, профессор, заслуженный деятель науки Российской Федерации; соучредитель и президент Санкт-Петербургского международного криминологического клуба, заведующий криминологической лабораторией Российского государственного педагогического университета им. А.И. Герцена (Санкт-Петербург, Россия); e-mail: Адрес электронной почты защищен от спам-ботов. Для просмотра адреса в вашем браузере должен быть включен Javascript.

^[72] Пока всё ещё нужно напоминать, что в невско-волжской преступностиведческой школе общественных подсистем отдаётся предпочтение русскоязычному наименованию науки о преступности.

^[73] См.: Хомич В.М. О социальной значимости криминологического прогнозирования для сохранения правовой (содержательной и функциональной) нормальности уголовного закона / Проблемы укрепления законности и правопорядка: наука, практика, тенденции: Сб. науч. тр., специальное тематическое издание / ГУ «Науч.-практ. центр проблем укрепления законности и правопорядка Генер. прокуратуры Респ. Беларусь»; редкол.: В.В. Марчук (гл. ред.) [и др.]. Минск: Изд. центр БГУ, 2021. С. 373.

^[74] Arnold J., Shestakov D.A. Verletzung der staatlichen Souveränität als kriminologisches und strafrechtliches Problem. Ein Kongressbericht // Monatsschrift für Kriminologie und Strafrechtsreform, 2019, Volume 102, Issue 2, S. 154–162.

^[75] Кабанов ПА. Политическая преступность: сущность, причины, предупреждение. Учебное пособие. Нижнекамск: Московский гуманитарно-экономический институт, Нижнекамский филиал, 2000.

^[76] Слово, введённое в употребление ведущим в настоящее время специалистом по политическому преступностиведению А.П. Даниловым.

^[77] 25.02.1911 в Москве государства-участники ОВД упразднили её военные структуры, а 01.06.1991 в Праге подписали Протокол о полном прекращении действия Договора // См.: Олишевский Д. Варшавский договор развалился из-за предательства. URL: https://www.pnp.ru/politics/2017/03/31/varshavskiy-dogovor-razvalilsya-iz-za-predatelstva.html (дата обращения: 09.01.2022).

^[78] Тугельбаева Б.Г. Кыргызстан: итоги трёх революций. URL: https://www.criminologyclub.ru/home/forthcoming-sessions/432-politicheskaya-kriminologiya (дата обращения: 09.01.2022).

^[79] О вмешательстве в государственный суверенитет как звене деятельности мировой олигархии см.: Данилов А.П. Криминология: Россия и мир. СПб.: Издательство ЗАО Полиграфическое предприятие № 3, 2017. С. 164–165.

^[80] См Тугельбаева Б.Г. Кыргызстан: итоги трёх революций. URL: https://www.criminologyclub.ru/home/forthcoming-sessions/432-politicheskaya-kriminologiya (дата обращения: 09.01.2022).

^[81] Тугельбаева Б.Г. Кыргызстан: итоги трёх революций. URL: https://www.criminologyclub.ru/home/forthcoming-sessions/432-politicheskaya-kriminologiya (дата обращения: 09.01.2022).

^[82] Кудрявцев В.Н. Причинность в криминологии (О структуре индивидуального преступного поведения). М.: Юридическая литература, 1968. С. 70–78.