15 февраля 2019 года международная беседа «ПРЕСТУПЛЕНИЕ И ПРОБЛЕМЫ АДЕКВАТНОГО НАКАЗАНИЯ».

 

С докладом «Электронные весы правосудия» выступил Х.Д. Аликперов – д.ю.н., профессор, директор Центра правовых исследований (Баку, Азербайджанская Республика).

 

Беседу вёл соучредитель Клуба С.Ф. Милюков.

На беседу собрались криминологи из Ельца (Россия), Москвы (Россия), Нижнего Новгорода (Россия), Санкт-Петербурга (Россия), Баку (Азербайджанская Республика).

12 студентов вузов (РГПУ им. А.И. Герцена: Е.А. Александрова, А.А. Деткова, А.Ю. Зайцева, А.С. Вислогузова, Э.Р. Зиганшина, Д.А. Мухин – все 2-й курс, Р.С. Власов, Д.Д. Искандарова – все 4-й курс: СПбГЭУ: М.И. Савичев, Д.Д. Селицкая, В.О. Мартынова, Ю.В. Ширшинова – все 4-й курс).

2 гостя (писатель Н.В. Кофырин; специалист Комитета по общественной безопасности и информации Администрации Сосновоборского городского округа ЛО С.В. Янкин).

1 аспирант (РГПУ им. А.И. Герцена: М.А. Пахомова).

8 адъюнктов (Санкт-Петербургский университет МВД России: Б.Б. Бахромзода, Е.В. Буряковская, О.Н. Гончаренко, Н.Г. Григорян, М.А. Дворжицкая, Е.А. Маркова, С.З. Музафаров, А.Д. Рубан);

3 преподавателя (Санкт-Петербургский университет МВД России: А.А. Кирьянов; Санкт-Петербургский государственный экономический университет: И.В. Мезенцев, В.П. Топоров).

1 кандидат исторических наук (директор издательства «Юридический Центр»: И.Х. Дамения).

12 кандидатов юридических наук (РГПУ им. А.И. Герцена: А.Л. Гуринская, А.П. Данилов, М.С. Дикаева, ЕГУ им. И.А. Бунина: Ю.И. Дук; Санкт-Петербургский государственный экономический университет: Н.А. Крайнова, Н.В. Радошнова, О.А. Чабукиани; Санкт-Петербургский университет МВД России: Н.И. Кузнецова, А.В. Никуленко, В.С. Харламов; Санкт-Петербургский военный институт войск национальной гвардии Российской Федерации: Н.А. Петухов; Филиал ВНИИ МВД России по Северо-Западному федеральному округу: К.А. Красикова).

9 докторов юридических наук (РГПУ им. А.И. Герцена: Я.И. Гилинский, С.У. Дикаев, С.Ф. Милюков; Центр правовых исследований: Х.Д. Аликперов; ЕГУ им. И.А. Бунина: Ю.В. Голик; Национальный исследовательский Нижегородский государственный университет им. Н.И. Лобачевского: Г.Н. Горшенков; Российская академия адвокатуры и нотариата: В.С. Джатиев; Санкт-Петербургский юридический институт (филиал) Университета прокуратуры Российской Федерации: Р.Д. Шарапов), среди которых 1 заслуженный деятель науки РФ (РГПУ им. А.И. Герцена: Д.А. Шестаков).

 

В обсуждении доклада участвовали: Я.И. Гилинский, Ю.В. Голик, Г.Н. Горшенков, А.Л. Гуринская, А.П. Данилов, В.С. Джатиев, Н.А. Крайнова, С.Ф. Милюков, Р.Д. Шарапов, Д.А. Шестаков.

 

Выжимки из докладов и поступивших откликов.

 

Выжимка из основного доклада.

Х.Д. Аликперов (Баку, Азербайджанская Республика).

Электронные весы правосудия.

 

Анализ судебной практики стран СНГ показывает, что во многих государствах постсоветского пространства правосудие по уголовным делам отличается чрезмерным обвинительным уклоном и расточительным применением уголовной репрессии. Так, судебная статистика стран Содружества свидетельствует, что суды при выборе меры наказания всё чаще прибегают к лишению свободы.

Как результат, сегодня в некоторых странах СНГ до 57 % лиц, признанных виновными в совершении преступлений, в том числе и небольшой тяжести, приговариваются судами к реальному лишению свободы. Например, в 2016 г. удельный вес лиц, осуждённых к лишению свободы, составил в Азербайджане 57 %, Кыргызстане – 39,6 %, Таджикистане – 34 %, России – 29 % и т.д. В то же время во многих странах Западной Европы этот показатель не превышает 8–15 %.

Другая хроническая болезнь современного правосудия в постсоветских республиках – это, с одной стороны, неоправданно широкий правовой простор для усмотрения суда при постановлении приговора, а с другой – несовершенство материального и процессуального законодательства, отягощённое к тому же систематическим извращением со стороны правоприменительных органов духа и буквы закона.

Всё это, естественно, отрицательно влияет на качество судопроизводства, приводит к росту числа правовых ошибок при разрешении конкретных дел, нарушению принципа справедливости при постановлении обвинительного приговора и т.д.

Этот далеко не полный перечень проблем, накопившихся в органах правосудия, диктует настоятельную необходимость пересмотра философии современного уголовного судопроизводства в странах СНГ, поиска оптимальных мер, способных не только устранить или минимизировать их, но и превратить суды в храмы правосудия, в которых замолкает голос неправды и звучит лишь глас права.

Одним из механизмов, способных предметно решить многие из существующих ныне проблем отправления правосудия по уголовным делам, может стать электронная система определения оптимальной меры наказания (сокращённо – «Электронные весы правосудия»).

Она предназначена для оказания помощи судье (суду) в выборе наиболее оптимальной меры наказания, из числа предусмотренных УК РФ за совершённое преступление, которая была бы не только законной и обоснованной, но и соразмерной как общественной опасности преступления, так и личности виновного.

Тестовая апробация «Электронных весов правосудия» на более чем ста различных обвинительных приговорах, вступивших в законную силу, показала, что предложенная электронная система в состоянии успешно справиться с выбором справедливого наказания, причём с вероятностью, как минимум, 97–99 %.

Наряду с этим она в состоянии существенно экономить уголовную репрессию, свести к минимуму неоправданно суровые и необоснованно мягкие обвинительные приговоры, значительно сократить количество апелляционных жалоб (протестов) на вердикты судов, упорядочить объём и предел судейского усмотрения, повысить уровень формализации процесса назначения наказания и т.д.

Другое несомненное достоинство электронной системы определения оптимальной меры наказания выражается в том, что ей чужды такие присущие людям пороки, как корысть и месть, злоупотребление служебным положением и предвзятость и т.д. Учитывая это, «Электронные весы правосудия» в случае их внедрения в деятельность судов способны параллельно выполнять и функции социально-психологического фактора, направленного на подсознательное формирование у виновного мотивации к конструктивному сотрудничеству с органами уголовного преследования, добровольному возмещению причинённого ущерба и т.д., поскольку он будет уверен, что электронная система обязательно учтёт его позитивные посткриминальные поступки при определении ему меры наказания.

Матрица назначения наказания. «Электронные весы правосудия» базируются на матрице назначения наказания и алгоритмах его индивидуализации. Под матрицей назначения наказания подразумеваются заложенные в программную платформу предложенной электронной системы правила, закреплённые на двух партитурах матрицы, в которых обстоятельства, смягчающие и отягчающие наказание, в зависимости от их положительных и отрицательных свойств индексированы позитивными и негативными баллами.

Количество этих баллов определено не только исходя из принципов разумности и здравого смысла, но и на основе формулы «золотого сечения» и последовательности чисел Фибоначчи.

Алгоритмы индивидуализации наказания. В платформе под этим понятием подразумеваются рамочные правила, в которых с учётом объективных и субъективных свойств совершённого преступления, количества позитивных и негативных баллов, установленных по делу, и т.д. определены верхняя и нижняя границы наказания, в пределах которых судья (суд) с учётом других положений УК РФ осуществляет индивидуализацию наказания.

С целью охвата всевозможных разновидностей преступного проявления в его реальном бытие в программную платформу «Электронных весов правосудия» заложено более 200 алгоритмов, каждый из которых имеет свою партитуру индивидуализации наказания с учётом возраста и других юридически значимых сведений о виновном, формы вины и тяжести содеянного; является ли совершённое деяние оконченным или же приготовлением либо покушением на преступление; образует ли соучастие, рецидив или совокупность преступлений; рассмотрено ли дело судом в обычном или особом порядке либо присяжными заседателями и т.д.

«Электронные весы правосудия» и судейское усмотрение. «Электронные весы правосудия» оставляют разумный рамочный простор для судейского усмотрения при постановлении обвинительного приговора посредством электронной системы определения оптимальной меры наказания. Так, в них на усмотрение судьи (суда) оставлено принятие решения по таким базовым уголовно-правовым вопросам, как: есть ли наличие состава преступления в деянии, вменяемом обвиняемому; доказана ли его причастность к совершению преступления; виновен ли он в совершении преступления; соответствует ли его деяние признакам преступления, по которому ему предъявлено обвинение; подлежит ли он наказанию за совершённое им деяние и т.д.

Наряду с этим, в электронной системе определения оптимальной меры наказания на усмотрение судьи (суда) оставлены также и вопросы, связанные с установлением сроков испытательного периода при условном осуждении; назначением альтернативных дополнительных наказаний и т.д.

Практическое применение «Электронных весов правосудия». Для применения электронной системы определения оптимальной меры наказания в электронном формате судье необходимо зайти в диалоговое окно «Электронных весов правосудия» и зарегистрироваться, то есть внести идентификационный код судьи и пароль, которые выданы ему Верховным судом страны.

После этого задать режим работы «Электронным весам правосудия» по генерации оптимальной меры наказания за единичное преступление или рецидив преступлений, совокупность преступлений или соучастие в преступлении, затем дать краткую информацию по уголовному делу и ответить на восемь вопросов «Электронных весов правосудия».

После того, как выбран режим работы, заполнена анкета и даны ответы на вопросы, электронная система определения оптимальной меры наказания проверит их полноту и отсутствие противоречий. Если все ответы на вводные вопросы были даны корректно, то «Электронные весы правосудия» представят судье (суду) конкретные рекомендации относительно оптимальной меры наказания виновному.

Одновременно «Электронные весы правосудия» покажут и распечатают Протокол генерации оптимальной меры наказания по уголовному делу, в котором в сжатой форме будет дана исходная информация об уголовном деле и суде, уголовно-правовой оценке преступления, наличии по делу позитивных и негативных баллов и рекомендации относительно оптимальной меры наказания за совершённое преступление.

 

 

Д.А. Шестаков (Санкт-Петербург, Россия).

«Электронные весы правосудия» в свете общей преступностиведческой теории.

 

Своевременность информационной модели определения меры наказания. Прежде всего, хотелось бы поприветствовать очередной доклад в клубе профессора Ханлара Джафаровича Аликперова, на сей раз о компьютерной модели назначения уголовного наказания. Вопрос этот злободневен. В России ведутся разработки по внедрению элементов искусственного интеллекта в деятельность нотариата, а также в вынесении типовых судебных решений, в том числе для оценки целесообразности условно-досрочного освобождения или избрания меры пресечения.[1] Европейская комиссия по эффективности правосудия (CEPEJ) Совета Европы 4 декабря 2018 года приняла «Европейскую этическую хартию об использовании искусственного интеллекта в судебных системах и окружающей среде». Это первый европейский акт, в котором излагаются этические принципы, касающиеся использования искусственного интеллекта в судебных системах.

Ханлар Джафарович раньше других не только чётко определил задачу построения информационной модели определения меры наказания (далее – ИМОН), но и предложил до мелочей продуманное её решение, включающее в себя матрицу назначения наказания и алгоритмы индивидуализации уголовной ответственности, в которых используются соответствующие закону позитивные и негативные баллы, относящиеся к совершённому деянию и личности виновного.

ИМОН в предмете преступностиведения (криминологии). Теоретико-практическая проблема ИМОН междисциплинарна. Дабы обсуждение её в клубе прошло плодотворно, надо, прежде всего, определить, что в ней есть собственно криминологического, а затем сопоставить с современными научными положениями. Жизнь показывает, что именно такой подход приносит наибольшую пользу как докладчику, выступающему в клубе, так и насыщению невско-волжской школы новыми оттенками научного видения.

К какому разделу науки о преступности относится осмысление ИМОН? Складывается впечатление, что предложенная Аликперовым модель тяготеет более прочего к криминологии закона, к её правоприменительному сегменту. Она представляет интерес также для политического преступностиведения и, конечно, для общей криминологической теории.

Соответственно правилам науки о преступности в первую очередь подлежат рассмотрению два основных вопроса: «Какие дополнительные возможности создаёт ИМОН для противодействия преступности? Что за преступные (криминогенные) угрозы она в себе заключает?».

По мнению Г.Н. Горшенкова, правосудие, «электронно отлаженное», может стать точнее.[2]

Ю.И. Дук считает, что внедрение компьютерных технологий в различные стороны противодействия преступности необходимо и неизбежно, однако его осуществление вызывает огромное количество вопросов.[3]

А.П. Данилов пишет: «Умеренная терпимость к прогрессу, экономические и политические условия для которой необходимо создавать, является средством разрешения социально-технического противоречия между человеком и достижениям научно-технического прогресса со всеми «вытекающими» из этого противоречия преступлениями на многих уровнях воронки преступности».^[4]

Да, полагаю, что девятислойная модель («воронка») преступности пригодится нам в качестве одного из инструментов многосторонней криминологической оценки ИМОН. Едва ли допустимо обойти вниманием глубинный девятый уровень воронки – преступность глобальной олигархической власти (ГОВ), стремящейся держать человечество в подчинении. Использует ГОВ, как известно, и глобально информационные возможности. Замечу между прочим: «весы» можно запрограммировать как угодно. Ведь техника позволяет их «подталкивать» (в том числе, извне), сдвигая равновесие в ту или иную сторону и таким образом с их помощью управлять приговорами судей, часть рассудка которых постепенно будет перемещаться из их голов во внешний искусственный разум.

Предварительный вывод. Программа (модель) информационной помощи суду в подготовке приговора полезна. Развитие техники правосудия, с одной стороны, и информационных технологий, с другой стороны ведут к её появлению. По существу, она берёт на себя часть умственной работы судьи. Добросовестный судья должен применительно к конкретному случаю совершения преступления освежить в памяти положения закона, регламентирующие назначение наказания, а также судебную практику по подобным делам. А тут за него потрудится компьютер, который, благодаря программе, основанной на предложенной профессором Аликперовым модели, освободит судью от куска умственной нагрузки и от необходимости поддерживать в рабочем состоянии судейскую память. Доля памяти перемещается в искусственный разум…

Такое новшество в труде по вынесению приговоров, понятно, имеет как положительную, так и отрицательную сторону. Но оно есть неизбежное следствие технического и общественного продвижения.

 

 

Г.Н. Горшенков (Нижний Новгород, Россия).

О «весах Аликперова».

1. Точнее было бы сказать о научном весе профессора Аликперова. Но, во-первых, значительно опоздал с таким заявлением, а, во-вторых, заявление очень даже может обернуться против меня самого, ввергнув научную общественность в смущение от моего запоздалого восторга.

Например, всем нам хорошо известна разработанная Х.Д. Аликперовым ещё в 1990-е годы теория компромисса в противодействии преступности. Год с небольшим назад учёный презентовал в нашем Клубе концепцию дистанционного контроля над преступностью.

Закономерным следствием научной «кипучести» Ханлара Джафаровича является новая теория «Электронные весы правосудия». При этом надо признать, что данное «закономерное следствие» стало возможно на благодатной почве новой, образно говоря, «цифровой эры», как выразился В.С. Овчинский в своём учебнике «Криминология цифрового мира».[5]

2. Интересен тот факт, что тема международной беседы «Преступление и проблемы адекватного наказания» выражает «ретрологическую» связь современного института наказания с историческим временем начала его развития. «Адекватное», т.е. наказание, сегодняшние принципы которого соответствуют гуманистическим идеям прошлого.

Вспомним, в частности, произведение Ч. Беккария «О преступлениях и наказаниях». В нём дана классическая форма научного (криминологического) обоснования той связи, которая органически пролегает между преступностью и наказуемостью и которую в реальном проявлении требуется установить, как писал Ф. Лист, с помощью уголовного права. Это первый, образно говоря, юридический инструмент, без которого «электронные весы» просто не могут быть правосудными, и в то же время сам юридический инструмент, «электронно отлаженный» соответствующим образом, в свою очередь, становится точнее.

Само же «установление» требует другого специального (процессуального) юридического инструмента, посредством которого реализуется назначение наказания и где особенно востребуются «электронные весы».

Благодаря оптимально проведённым процедурам назначения «взвешенное» наказание получает перспективу его оптимального исполнения.

В данной трёхаспектной динамичной системе правоотношений (очень непростых!) реализуется её главная функция – оптимизация  или определение наилучших возможностей предупреждения преступлений через государственное принуждение.

Таким образом, в данной системе аккумулируются потенциальные возможности всех основных дисциплин антикриминального или криминологического цикла, которые в итоге интегрируются в единую «аккумулятивную силу» института наказания. Можно говорить о совершенно новой гуманистической технологии превентивного воздействия уголовного наказания.

3. И здесь, как нельзя кстати, предлагается идея оригинальных весов, предложенная Х.Д. Аликперовым. Можно сказать, что весы как древний символ меры и справедливости сегодня символизируют развитие современной криминологической идеи предупреждения преступлений, концепцию которой Ханлар Джафарович представил на суд международной криминологической общественности. Это не высокопарное выражение, а действительность, которую мы создаём и в которой успешно функционируем.

Несколько слов скажу о достоинствах электронной системы, впрочем, о которых пишет и сам автор. Во-первых, заключает Ханлар Джафарович, система «в состоянии существенно экономить уголовную репрессию…, повысить уровень формализации процесса назначения наказания».

Во-вторых (не менее весомое достоинство), система способна выполнять социально-психологическую функцию, т.е. стимулировать у виновного мотивацию (привожу цитату из «Выжимки из основного доклада» Аликперова) «к конструктивному сотрудничеству с органами уголовного преследования, добровольному возмещению причинённого ущерба».

В рассматриваемой концепции реализован биосоциальный подход. Суть его, как известно, заключается в том, что человек рассматривается как биосоциальная система: с одной стороны, в нём находим биологический организм, а, с другой, в нём функционирует рациональное начало, благодаря которому человек выстраивает отношения в обществе[6].

3. Биологический фактор в концепции проф. Аликперова, таким образом, выступает, во-первых, как средство, стимулирующее профилактическую функцию суда; во-вторых (в развитие первого положения), как средство обеспечения высокого, или оптимального уровня наказания (т.е. определение меры и процедуры её назначения).

В этом отношении показательна позиция автора, который озабочен поиском «оптимальных мер, способных не только устранить или минимизировать их, но и превратить суды в храмы правосудия, в которых замолкает голос неправды, и звучит лишь глас права» (цитируется опять же по «Выжимке из основного доклада»).

И одним из механизмов, оптимизирующих правосудие по уголовным делам, учёный предлагает электронную систему определения оптимальной меры наказания или «Электронные весы правосудия».

Почему-то эти «весы» ассоциируются с другими весами, т.е. с теми, которые используются для проверки текста на уникальность или определения процента текста, заимствованного из других источников без изменения. Известная система так называемого антиплагиата как бы подсказывает автору путь к оптимальному конструированию текста.

Представляется, что и «весы Аликперова» призваны очищать ответственную процедуру назначения наказания от привычных шаблонов, разбитой колеи профессионального мышления, поспешного и поверхностного анализа.

Очевидно, что при возможной такой «замыленной» практики не мудрено отойти от Общих начал назначения наказания (ст. 60 УК РФ). Например, именно от этого предостерегает судей Президиум Нижегородского областного суда по уголовным делам. Такой подход, говорится в судебном документе (обзоре судебной практики), «препятствует достижению целей уголовного наказания, применению мер уголовно-правового воздействия, которые применительно к виновному «максимально содействовали бы его исправлению и предупреждению новых преступлений, восстановлению социальной справедливости».[7]

4. Большой интерес представляют «матрица назначения наказания» и «алгоритмы индивидуализации наказания». Представляется, что эти два функциональных механизма – наиболее сложные и трудные в их разработке, апробации и последующем практическом использовании.

Однако нахожу, что в этой наиболее ответственной технологии или  систематизации знаний, заданной «весовыми параметрами», в значительной мере реализуется человекоцентристский подход. Применительно к настоящему контексту этот подход можно определить следующим образом.

В обозначенной выше трёхаспектной динамичной системе (уголовно-правовых, уголовно-процессуальных и уголовно-исполнительных) правоотношений человек выступает главным элементом, который «связывается» с наказанием в следующих трёх ипостасях (сущностях):

1) как уникальный «человеческий фактор» (детерминант) преступления, ибо «всякое преступление предполагает известное лицо как действующую причину онаго», и то лицо, которое «называется виновником»; ^[8]

2) как потенциальная жертва, нуждающаяся в юридической защите от угроз его жизни, физическому, психическому и духовному здоровью; например, в защите от деятельности недобросовестного юриста, которая «таит новые угрозы безопасности человека в правовой сфере (незаконное привлечение к уголовной ответственности, вынесение заведомо неправосудных решений, приговоров и т.п.)»;^[9]

3) как объект криминологической профилактики и специального предупреждения или частной превенции (исправления этого лица, предупреждения совершения им нового преступления), а также – мер безопасности.

Этот подход основывается и на предупредительной функции наказания. Её сущность известна, и о ней уже упоминалось. Это, во-первых, восстановление социальной справедливости – добровольное возмещение ущерба; во-вторых, исправление, предупреждение – конструктивное сотрудничество с органами уголовного преследования.

Таковы некоторые мои чрезвычайно общего характера соображения по поводу криминологической новации или, проще говоря, новшества в теории.

 

 

Ш.Т. Самедова (Баку, Азербайджанская Республика).[10]

О компьютерной технологии определения оптимальной меры наказания, разработанной профессором Х.Д. Аликперовым.

 

Представленная Х.Д. Аликперовым электронная система определения оптимальной меры наказания (далее по тексту – ЭСООН) виновному за совершённое им преступление направлена на формализацию назначения наказания и, следовательно, сужение широких возможностей судейского усмотрения при отправлении правосудия по уголовным делам.

Подобный подход, несомненно, приведёт к заметному снижению коррупционных явлений в системе правосудия, что ускорит процесс построения правового государства, укрепит законность и правопорядок в государстве, повысит доверие общества к судебной власти.

Несмотря на то, что впервые предложения о формализации назначения наказания поднимались уже достаточно давно и с тех пор поддерживались учёными неоднократно,[11] ни в советское время, ни в процессе разработки и принятия действующего Уголовного кодекса как в РФ, так и в Азербайджане, законодатели не пошли на формализацию назначения уголовного наказания с использованием математических методов строгой градации как обстоятельств совершения преступления, так и особенностей личности преступника. Ведущие учёные и, тем более, представители правоохранительных органов не восприняли сложные вычисления.

Один из главных доводов невосприятия передовых идей шкалирования при назначении уголовного наказания вообще был абсурден: «удалившись в совещательную комнату для вынесения приговора, судья должен будет производить сложнейшие математические расчёты. А в таком случае не исключена и возможность арифметической ошибки».[12]

Вынесенный на суд криминологов труд Х.Д. Аликперова является оригинальным цельным произведением, построенным на совершенно новых правилах индексации конкретных обстоятельств совершённого деяния. Несомненным достоинством, «облегчающим» математические расчёты судей при назначении наказания, является то, что этот процесс автором почти полностью программирован.

На наш взгляд, ему удалось решить проблему соотносительности совершённого деяния и назначаемого наказания, используя при этом математические расчёты (применение формулы «золотого сечения», последовательности чисел Фибоначчи). Самое же ценное заключается в доступности сложнейших вычислений, производимых посредством «Электронных весов правосудия».

Ещё одним достоинством ЭСООН является то, что её применение не потребует безусловной замены действующего уголовного законодательства новым, что, конечно, облегчает и ускоряет процесс применения электронной системы определения оптимальной меры наказания.

Исследование носит многоуровневый характер и затрагивает Общую и Особенную части уголовного законодательства. Так, ЭСООН базируется на уже действующей более 20 лет системе санкций Особенной части УК РФ 1996 г.  При этом существующие в УК РФ сроки или размеры некоторых санкций с широкой амплитудой между минимальным и максимальным наказанием уже можно не критиковать,[13] так как в этих случаях при применении ЭСООН судейский произвол исключается (на судейское усмотрение предоставляются уже узкие рамки наказания, вычисляемые «Электронными весами правосудия»).

Ещё одним доводом в пользу применения ЭСООН при отправлении правосудия по уголовным делам может послужить то обстоятельство, что её применение будет способствовать формированию единообразной судебной практики на всей территории государства.

Так, в США после перехода от системы неопределённых приговоров к методу шкалирования 79 % приговоров, поданных на апелляцию из-за назначения наказания, остаются без изменений, и только 7 % – отменяется и ещё в 7% – частично изменяется наказание.[14] Эти статистические данные, а также снижение в целом числа преступлений в последние годы в США свидетельствуют в пользу усиления формализации назначения наказания.

Но, в то же время, как бы мы положительно не относились к почти полной формализации назначения уголовного наказания, уникальная модель которого представлена Ханларом Джафаровичем, считаем, что для применения ЭСООН в масштабах всего государства должна быть подготовлена соответствующая теоретическая и практическая базы. Например, в США подготовительный процесс для принятия Федерального руководства по назначению наказаний занял десятилетия, в ходе которых были изучены материалы более 10 тысяч уголовных дел, проведены десятки публичных слушаний, опубликованы проекты для ознакомления широкой общественности и т.п.

Хотя профессор Х.Д. Аликперов единолично и выполнил работу целого научно-исследовательского института, соединив воедино свой опыт и знания в уголовном праве и уголовном процессе, математике и информационных технологиях, сама процедура подготовки и внедрения ЭСООН является трудоёмкой и потребует овладения судейским корпусом новых навыков. Поэтому первоначально хорошо было бы внедрить ЭСООН в масштабах не всей страны, а только в определённых регионах. При этом в поэтапном порядке, т.е. только в отношении деятельности мировых или федеральных судей при отправлении правосудия по уголовным делам.

 

 

А.В. Никуленко (Санкт-Петербург, Россия).

«Неполадки» в отправлении правосудия и инновационные пути их решения.

 

В преддверии нового, 2019-го, года юридическое сообщество всколыхнулось от заявления председателя Мосгорсуда О. Егоровой, в котором она весьма нелестно отозвалась о качестве работы следователей Следственного комитета РФ (СК РФ). Например, прозвучала такая фраза: «Следователи, увы, разучились собирать и анализировать доказательства».[15]

Буквально на следующий день Генеральная прокуратура РФ также отметила ухудшение качества работы следствия. Её представитель констатировал, что за 11 месяцев 2018 года на досудебной стадии уголовного судопроизводства прокурорами было выявлено более 4,5 млн нарушений закона, из которых почти 1,3 млн – нарушения по делам, находящимся в производстве следствия и дознания. В результате, по сравнению с прошлым годом, рост количества нарушений составил 5,7 %.[16]

Незамедлительно, по современным российским меркам, официальный представитель СК РФ С. Петренко сообщила, что глава СК РФ А. Бастрыкин поручил подчинённым проанализировать качество расследованных в Москве уголовных дел, по которым столичные суды вынесли оправдательные приговоры.[17]

Отметим, что вышеуказанные события произошли после анализа судебной практики по делам, рассмотрение которых проводилось с участием присяжных заседателей в связи с изменениями уголовно-процессуального законодательства, вступившими в силу с 1 июня 2018 г.

Нельзя не упомянуть мнение представителя адвокатского сообщества Д. Погуляева: «даже при всех имеющихся проблемах суд присяжных иногда является единственным шансом на справедливый приговор. По данным Судебного департамента при Верховном суде РФ, процент оправдательных приговоров снижается: 0,54 % в 2014 году, 0,43 % в 2015 году и 0,36 % в 2016 году. Как видно из этих данных, общество нуждается в развитии независимого суда присяжных».[18]

Становятся очевидными обвинительный уклон в работе судов Российской Федерации и их неготовность к рассмотрению дел с участием суда присяжных заседателей, то есть простых людей, далёких от юридической догматики, основывающих свои решения исключительно на доводах сторон защиты и обвинения.

Применение жёстких мер уголовной репрессии основывается, в том числе, и на чрезвычайно широких возможностях судейского усмотрения. Лоббируя принцип независимости представителей судебного сообщества, многие забывают об их общечеловеческих ценностях и присущих судье, как, впрочем, и любому другому человеку, пороках. В угоду сугубо процессуальным постулатам приносятся в жертву основополагающие принципы материального права, в первую очередь, принцип справедливости.

Конечно, качество предварительного расследования оставляет желать лучшего, впрочем, как и подготовка отечественных юристов в целом. Однако, как известно, обвинение в суде поддерживает прокурор, который, в свою очередь, утверждает обвинительное заключение. Неужели надзорная инстанция соглашается с мнением следователя без достаточных к тому оснований и твёрдой доказательственной базы?

Всё это произошло не сегодня и даже не вчера. С принятием УПК РФ в 2001 году изменилась не только законодательная база, но, в конечном итоге, и сознание правоприменителей, которым стало не интересно установление истины в суде. Они ориентируются на показатели – количество  направленных в суд уголовных дел и число осуждённых.

На первый план вышла американская система правосудия, основывающаяся на состязательности сторон обвинения и защиты. Уместно сказать, что прокурор, получающий казённую зарплату, которая не зависит от качества его работы, вряд ли сможет быть более убедительным перед судом, чем адвокат, работающий за гонорар – на конкретный результат. В этом плане небезынтересным представляется обращение к классикам отечественной юриспруденции, например, выступлениям в суде А.Ф. Кони, успешно разбивавшего перед коллегией присяжных заседателей, казалось бы, нерушимые доводы стороны обвинения.

В связи с этим позволю себе напомнить строки, написанные в далёком 1969 году М. Пьюзо и ставшие классикой. Он признаёт Америку великой страной, где правосудие устроено таким образом, что лучше оправдать десять виновных, чем осудить одного невиновного, чем успешно и пользовались герои его романа «Крёстный отец», подкупая и судей, и присяжных.

Таким образом, напрашивается неутешительный вывод: вся система уголовного правосудия нуждается если не в реформировании, то в существенной корректировке. 

На наш взгляд, предлагаемый Х.Д. Аликперовым механизм осуществления правосудия не лишён определённых недостатков. Виной тому, в том числе, наши страхи перед новаторством, передачей судебных функций «роботу». Списывать со счетов моральный аспект применения «компьютера» на службе правосудия не представляется возможным. Нельзя не сказать и о возможных перспективах отмирания профессии юриста. Об этом недавно заявлял Г. Греф на встрече со студентами во Владивостоке.

С другой стороны, если для многих криминалистов очевидны недостатки действующей модели, предлагаемая система «Электронные весы правосудия» имеет право на существование. Более того, право государства на социальный эксперимент позволит провести таковой в каком-нибудь пилотном регионе и разрешит, хотя бы в какой-то части, возможные противоречия. Тем более, что искусственный интеллект уже внедряется в судах при подготовке стенограмм судебных заседаний.

Полагаю, что научно-технический прогресс невозможно остановить, и если искусственный интеллект зарекомендует себя положительно при его применении, можно смело говорить о революции в отечественной юриспруденции.

 

 

Ю.В. Голик (Москва, Россия).

Поиски меры.

 

Со времён появления писаного уголовного права возникла проблема определения меры наказания (справедливости, адекватности, законности и т.д.). Многие отечественные учёные работали в этом направлении, но особых успехов не достигли[19]. Отчасти это объясняется тем, что они исходили только из внутреннего законодательства, внутренних идеологических установок и почти не принимали во внимание общемировые тенденции и подходы в этом направлении.

Кроме того, сказалось отсутствие общей теории нахождения оптимальной меры наказания. В конце 80-х годов прошлого столетия совершенно неожиданно на волне быстро набравшего популярность криминологического прогнозирования стала зарождаться теория судебного прогнозирования[20], имеющая самое непосредственное отношение к определению оптимальной меры назначаемого наказания, но последующие масштабные политические потрясения (развал СССР) канализировали интересы учёных совсем в другом направлении. В этой связи предложенная Х.Д. Аликперовым тема является крайне актуальной, имеющей теоретическое и практическое значение.

Следует специально подчеркнуть, что проект электронной системы определения оптимальной меры наказания (ЭСООН), предложенный профессором Аликперовым, полностью построен на основе действующего законодательства с учётом всех его нюансов. Возможное изменение законодательства ни в коей мере не ломает общей схемы проекта. Все изменения в случае необходимости безболезненно вносятся, и схема продолжает работать с этими обновлениями. Таким образом, предложенная система не мешает динамичному развитию законодательства, что в современный период весьма важно, т.к. законодательство нестабильно, а его изменения далеко не всегда последовательны.

Насколько я понимаю, автор проекта проанализировал все доступные ему зарубежные наработки по данной проблематике. Автор не просто описывает проблему, но и предлагает свой вариант выверенного решения, который он в предварительном порядке уже опробовал на определённом круге уголовных дел. Подобный подход заслуживает высокой положительной оценки.

Данная проблема напрямую выходит на более широкую проблематику всей нашей сегодняшней жизни. Речь идёт о том процессе, который получил название цифровизации. Переход на цифру по сути дела меняет всю нашу жизнь, мировосприятие, порядок получения информации и её оценки, а главное – меняет характер и способ использования полученной информации. При этом мы должны чётко понимать, что к старому возврата не будет. Нравится кому-то это или нет, но это так. Когда человек пересел с лошади на автомобиль, это тоже далеко не все восприняли с восторгом, но такова жизнь.

Во время прошлого доклада Х.Д. Аликперова мы много говорили, например, о чипизации.[21] Были резкие выступления против. Д.А. Шестаков даже статью свою озаглавил «Поголовное чипирование как подмена Бога шайкой земных хозяев (возвращаясь к Достоевскому).[22] Разумеется, угроза использования чипирования в криминальных интересах существует, об этом тоже говорилось. Ну и что? Каждый день под колёсами автомобилей гибнут сотни и тысячи людей во всём мире. Но никому даже в  голову не приходит запретить производство автомобилей.

Сегодня обсуждается проблема перехода на электронные судебные дела. Только обсуждается! А во многих странах уже ничего не обсуждают, а живут в таком режиме. Например, у наших соседей в Республике Казахстан уже шесть лет все дела ведутся в электронном виде. Исчезли целые «направления» адвокатской деятельности – замечания на протокол судебного заседания. Какие могут быть замечания, если протокол целиком и полностью до последнего чиха есть на магнитных носителях (аудио и видео)?

Не надо держаться за старое. Удержать всё равно не получится, только рассмешим окружающих. Вспомните, какой визг подняли так называемые правозащитники, когда в 1980-х годах главные улицы и площади в европейских городах стали увешиваться камерами наружного наблюдения. Мол, это слежка, это попрание прав человека и прочая ерунда. Через некоторое время число уличных преступлений заметно снизилось, количество задержанных подозреваемых, подавляющее большинство которых тут же перешло в разряд обвиняемых, а потом и осуждённых, благодаря записям этих камер исчисляется многими тысячами. Где оказались эти болтуны? Только в московском метро уже задержано много лиц, находившихся в розыске: от бандитов до банкиров. Система распознавания образов совершенствуется прямо на глазах. Не сегодня – завтра такие задержания будут почти мгновенными. Грим и маскировка не помогут.

Следует полностью отдавать себе отчёт в том, что перейти на «электронные весы правосудия» с сегодня на завтра не удастся. Многое, очень многое необходимо поменять. Например, потребуется серьёзное изменение процессуального законодательства. Также потребует изменение и уголовно-исполнительное законодательство – надо же будет фиксировать и учитывать поведение виновного после назначения наказания, например, при задействовании института условно-досрочного освобождения.

В случае внедрения этой системы в судебную практику будет значительно облегчена работа судей при определении меры наказания виновному. Окончательное решение, разумеется, останется за судом, который может внести свои коррективы в предложенное компьютером решение, подробно мотивировав его.

 Изменится в этом случае и работа вышестоящих судебных инстанций, которые в обязательном порядке должны будут проверять, в случае необходимости, правильность использования судом, назначившим меру наказания, использования всех необходимых критериев.

Наверное, кто-то скажет: зачем вообще суд? Через некоторое время мы научимся «запихивать» в машину все имеющиеся у нас данные о совершённом преступлении, а на выходе будем получать указание на виновного и предложения по мере его наказания. Абсолютный идеал – получать на выходе уже «переделанного» преступника. Такое доведение до абсурда, конечно, возможно. А вот реализация этого абсурда на практике невозможна. Поэтому такие завиральные идеи надо прекращать сразу и окончательно.

Введение такого порядка определения меры наказания позволит избежать произвола, вкусовщины, политизированности при назначении наказания. Практически полностью устраняется коррупционная составляющая при назначении наказания (избежать её полностью, видимо, нельзя, так как она перейдёт на новый уровень, связанный, например, с фальсификацией доказательств). Оптимизация наказания по предлагаемой схеме позволит сделать сам процесс назначения наказания прозрачным и понятным для окружающих, что в современных условиях весьма важно. Общество будет с большим доверием относиться к суду и к принимаемым им решениям. Проверка принятых решений вышестоящей судебной инстанцией обретает новый характер, упрощается и ускоряется. Всё это будет способствовать укреплению законности и правопорядка в стране.

Разумеется, такие масштабные изменения потребуют доучивания и переподготовки судейского корпуса, уже одно это встретит противодействие, но дело стоит того. Конечный эффект перекроет все текущие издержки и трудности.

 

 

В.С. Джатиев (Москва, Россия).

Преступление и наказание: что и на чем взвешивать?

 

Прежде всего, необходимо отметить, что Ханлар Джафарович Аликперов заслуживает особой благодарности за то, что прервал многолетнее «учёное» благодушие относительно призрачных правил назначения наказания и иных мер уголовно-правового воздействия на преступника и в свойственной ему эмоциональной манере выносит на суд своих коллег оригинальную, как по содержанию, так и по форме преподнесения, концепцию назначения наказания с использованием электронного ресурса. На данный момент её восприятие ограничено публикацией отдельных тезисов, которые, тем не менее, позволяют фрагментарно наполнить содержанием наши представления о ней и высказать некоторые оценочные суждения в надежде на соответствующие авторские пояснения в ходе предстоящего доклада.

Х.Д. Аликперов один из немногих советских, российских криминологов, которые не просто считали или считают «общие начала назначения наказания» неприемлемым механизмом определения наказания, «соразмерного как общественной опасности преступления, так и личности виновного», но и отважились предложить логически обоснованную альтернативу.[23] Как неисправимый оптимист и просто порядочный человек Х.Д. Аликперов грезит превращением судов в «храмы правосудия». Пусть кто-нибудь посмеет в этом публично ему возразить! Однако, как видим, ситуация развивается в прямо противоположном направлении.

Х.Д. Аликперов, безусловно, прав, указывая на «чрезмерный обвинительный уклон» и «расточительное применение уголовной репрессии» в сочетании с «неоправданно широким правовым простором для усмотрения суда» как на характерные признаки правосудия по уголовным делам в «государствах постсоветского пространства».

В качестве средства объективизации назначения наказания за преступление предложена «электронная система определения оптимальной меры наказания», которую, как я понимаю, автор и сам не склонен идеализировать. Для утверждения в собственных представлениях или их корректировки ему полезен непредвзятый сторонний критический взгляд.

Целевые ожидания, связанные с предложенной системой определения оптимальной меры наказания, вполне рациональны и вряд ли встретят неприятие в среде специалистов. Имеются в виду: «экономия уголовной репрессии», «сведение к минимуму неоправданно суровых и необоснованно мягких обвинительных приговоров», «значительное сокращение количества апелляционных жалоб (протестов) на вердикты судов», «упорядочение объёма и пределов судейского усмотрения», «повышение уровня формализации процесса назначения наказания». Несомненными достоинствами системы также являются её независимость от пороков человеческого характера, многочисленными проявлениями которых пересыщена правоприменительная практика, и производное от этого возможное доверительное отношение к ней как заинтересованных участников уголовного судопроизводства, так и широкой общественности.

Вопросы возникают относительно матрицы назначения наказания и алгоритмов индивидуализации наказания. Первая определяется как «система правил, в которых обстоятельства, смягчающие и отягчающие наказание, в зависимости от их положительных и отрицательных свойств индексированы позитивными и негативными баллами». Означает ли это, что обстоятельства, в совокупности образующие состав преступления, не охватываются системой определения оптимальной меры наказания и не подвергаются индексированию позитивными и негативными баллами? Кроме того, «разумность и здравый смысл», безусловно, должны присутствовать в механизме назначения наказания, но, вместе с тем, хотелось бы иметь в распоряжении более чёткие критерии балльной оценки «обстоятельств, смягчающих и отягчающих наказание».

На мой взгляд, и характер, и степень общественной опасности преступления определяются всей совокупностью объективных и субъективных обстоятельств преступления,[24] воспринимаемых, соответственно, как качественное и количественное явления. Поэтому положения УК РФ о том, что обстоятельство, предусмотренное законом в качестве признака преступления, не может «повторно» учитываться при назначении наказания в качестве смягчающего или отягчающего (ч. 3 ст. 61 и ч. 2 ст. 63), считаю ошибочными.[25] По этой логике, все обстоятельства, образующие состав преступления, выводятся за рамки индивидуализации уголовной ответственности, с чем согласиться невозможно.

Под алгоритмами же индивидуализации наказания «подразумеваются рамочные правила, в которых с учётом объективных и субъективных свойств совершённого преступления, количества позитивных и негативных баллов, установленных по делу, и т.д. определены верхняя и нижняя границы наказания, в пределах которых судья (суд) с учётом других положений УК РФ осуществляет индивидуализацию наказания». Как видим, речь уже идёт об объективных и субъективных свойствах (позволю себе отождествить их с объективными и субъективными обстоятельствами) преступления, а не только об обстоятельствах, смягчающих и отягчающих наказание. Если предположить, что в зависимости от балльной оценки всех без исключения обстоятельств преступления Х.Д. Аликперов видит в них свойство влиять на индивидуализируемое наказание в сторону смягчения или отягчения, то с ним, конечно же, можно согласиться.

О внушительности проделанной Х.Д. Аликперовым работы свидетельствуют более чем 200 различных алгоритмов индивидуализации наказания, учитывающих множество критериев (вплоть до процессуально-правовых). Надо полагать, что все алгоритмы привязаны к видам преступлений, т.е. к диспозициям и санкциям конкретных охранительных норм уголовного права.

На усмотрение судьи Х.Д. Аликперов оставляет ряд вопросов, в том числе уголовно-правовую квалификацию деяния, вменяемого обвиняемому, а также «назначение альтернативных [и] дополнительных наказаний». Думаю, наличие электронной системы уголовно-правовой квалификации деяний (перспектива не менее заманчивая и не менее реализуемая) может позитивно сказаться на эффективности рассматриваемой системы определения оптимальной меры наказания. Что касается выбора одного из альтернативных видов основного наказания, применительно к которому отмеряется оптимальная мера наказания, то смею, опять же, предположить, что Х.Д. Аликперов, хотя на это прямо не указывает, по всеобщему обыкновению имеет ввиду наиболее суровый вид возможного наказания.

Проблема «адекватности» наказания наряду с правоприменительным имеет и правотворческий аспект, о чём, чаще всего, мы забываем или ограничиваемся констатацией его существования. Между тем у нас большие проблемы с логикой формирования санкций норм уголовного права. И какие бы, на чей-либо взгляд, совершенные механизмы определения «оптимального» наказания мы не придумывали, они, даже при очевидной их полезности, заведомо будут ущербными по причине неадекватности применяемых санкций. И с этим нам ещё долго придётся мириться.

Рационализация определения оптимальной меры наказания с использованием электронных средств невольно наводит на мысль о разумности в перспективе исключения из структуры обвинения аксиологической оценки преступления, ограничив обвинение доказыванием факта совершения деяния и его уголовно-правовой квалификации. Сформировав под влиянием обвинения и защиты, а также посредством самостоятельных познавательных действий собственное знание о совершённом человеком деянии и его уголовной противоправности, судья получит возможность положить его на «весы правосудия», которые сообразно настройке выдадут ему рекомендации по назначению наказания в ограниченных параметрах усмотрения.

Логическим завершением концепции Х.Д. Аликперова являются процессуальные правила применения и оформления электронной системы определения оптимальной меры наказания.

Наконец, имея в виду большую общественную значимость практики применения уголовной репрессии как фактора (позитивного и одновременно негативного) влияния на общество, выражаю надежду на то, что инициатива Х.Д. Аликперова повлечёт за собой серьёзный разговор в рамках масштабного научно-практического форума (формат Российского конгресса уголовного права наиболее приемлем) об актуальнейших проблемах формирования санкций норм уголовного права и практики их индивидуализированного применения.

 

 

А.П. Данилов (Санкт-Петербург, Россия).

Компьютер против человека – выживем?

 

Человечество стоит на большой дороге.

 

Зачатки искусственного интеллекта. Не первый раз Ханлар Джафарович делает у нас в Клубе доклад. И снова тема его выступления связана с достижениями научно-технического прогресса. Докладчик проводит связи между преступностиведением и IT-технологиями, внедряя зачатки искусственного интеллекта в дело противодействия преступности. На беседе Х.Д. Аликперов поведает о разработанной им модели «электронные весы правосудия» – электронная система, которая, по замыслу автора, должна определять оптимальную меру наказания в уголовном судопроизводстве.[26]

Подобные модели существуют и на службе в гражданском процессе. Например, сервис «Правобот», позволяющий, согласно заявлениям разработчиков, в 10 раз быстрее формировать правовую позицию. Вы загружаете в данный сервис текст иска (претензии или жалобы) и уже через несколько секунд получаете судебные акты по похожим спорам, позиции судов, правовые нормы, на которые ссылались суды, а также прогноз исхода дела.

Новые технологии разгоняют скорости всех процессов, в том числе и правовых. Но задаются ли компьютерные знатоки, стремящиеся поставить на службу человечеству искусственный интеллект, вопросом о том, как отразится уже в самом ближайшем будущем повсеместная роботизация на простом населении.

Профессии, не требующие высокой квалификации работников, почти полностью вытеснены роботами: кассиры во многих магазинах, операционисты в банках. Завтра обещают избавить мир от бухгалтеров и юристов. Что послезавтра? Оставят только тех, кто обслуживает сферу высоких технологий? А чем займутся примерно 95 % остального населения? Выйдут на большую дорогу? Есть ощущение, что людям создали условия для вымирания в ближайшие 35–50 лет.

Поэтому хотелось бы задать докладчику следующие вопросы: «Существует ли граница, за которую научно-технический прогресс не должен заступать?», «Какова умеренная терпимость населения к прогрессу?», «Не пора ли сказать ему «Стой!?»».

Спор о прогрессе. Не видит опасности в сложившемся положении дел Ю.В. Голик. Он, говоря о пользе прогресса, чипизации, электронной системы правосудия, фактически выступает против тех, кто не поддерживает всецело, безоглядно данные «достижения». Невозможность отказа от прогресса Юрий Владимирович подтверждает тем, что «каждый день под колёсами автомобилей гибнут сотни и тысячи людей во всём мире, но никому даже в  голову не приходит запретить производство автомобилей».[27]

Наверняка у многих людей, чьи родственники погибли в дорожно-транспортных происшествиях, было огромное желание запретить «все эти машины». Да и с экологической точки зрения введение ограничений на производство автомашин – полезное дело. Не нужно запрещать производство полностью, но определить норму выпуска стоит – для любой техники.

Умеренная нетерпимость к прогрессу. Согласимся с Д.А. Шестаковым, полагающим, что современные научно-технические достижения создают возможности по противодействию поверхностному слою преступности, но в большей мере они оснащают преступников глубинных её уровней.[28]

Человечеству, глядя на фактическую войну, развязанную представителями глобальной олигархической власти, использующими робототехнику против людей, пора обратиться к умеренной нетерпимости. Напомним, под ней понимается нетерпимость, ограниченная криминологической мерой, выражающаяся в совершении деяний, могущих выходить за рамки закона, но не должных признаваться правонарушениями в силу своей защитной сущности.[29] Проявим умеренную нетерпимость к научно-техническому прогрессу?

 

 

Н.А. Крайнова (Санкт-Петербург, Россия).

Электронные весы правосудия: цифровизация процессов или оцифровка задач?

 

Проблему определения оптимальной меры наказания, пожалуй, можно отнести к категории вопросов риторических, сопровождающих доктринальные уголовно-правовые и криминологические учения независимо от их времени, места и субъекта формирования. Над решением данного вопроса ломали головы в Древнем Риме и Греции. И по сей день проблематика не потеряла своей актуальности. Поиск путей оптимизации процесса назначения наказания, устранения проявлений чрезмерного субъективизма продолжается до сих пор. Теперь уже с использованием достижений научно-технического прогресса. И это, безусловно, неизбежность. В этой связи появление модели «электронные весы правосудия», представленной Х.Д. Аликперовым, вполне логично. Оно свидетельствует о том, что в обществе назрели предпосылки для внедрения подобных цифровых решений в практическую плоскость.

В Российской Федерации уже ведутся разработки неких цифровых моделей, которые были бы способны оказать помощь юристам в решении практических задач. Такие разработки активно применяются на практике. Например, это разработанная ИПС «Гарант» аналитическая система «Сутяжник», являющаяся уникальной разработкой 2017 года в сфере Legal Tech. Данная система осуществляет подбор судебных решений, нормативно-правовых документов по запросам заинтересованных лиц, сформированным на основе полных текстов или фрагментов документов.[30]

Следует согласиться с мнением учёных о том, что предложенная Ханларом Джафаровичем информационная модель определения оптимальной меры наказания является продуманной, обоснованной, чётко структурированной и основанной на эмпирическом опыте. Проведённое исследование, безусловно, заслуживает высокой оценки, имеет большое практическое значение. Как отмечает Д.А. Шестаков, «модель тяготеет более прочего к криминологии закона, к её правоприменительному сегменту. Она представляет интерес также для политического преступностиведения и, конечно, для общей криминологической теории. Будет способствовать насыщению невско-волжской школы криминологии новыми оттенками научного видения».[31]

Понимая и принимая неизбежность цифровизации, происходящей в современном обществе и государстве, хочется, всё же, высказать некоторые опасения.[32] Прежде всего, они связаны с использованием основополагающих концептуальных подходов в решении вопросов цифровизации.

Задача цифровизации поставлена для реализации в масштабах всего государства. В этих целях Постановлением Президиума Совета судей РФ от 19.02.2015 года № 439 утверждена Концепция развития информатизации судов, которую российские суды реализуют. Выступая 22 мая 2018 г. на пленарном заседании Совета судей РФ, Генеральный директор судебного департамента при ВС РФ В. Гусев сообщил, что суды готовы к увеличению цифровой нагрузки. Для функционирования системы электронного правосудия в них созданы все условия. На более чем 8700 сайтах судов общей юрисдикции, арбитражных судов, органов судейского сообщества, системы судебного департамента, мировых судей и госорганов по обеспечению их деятельности организован круглосуточный доступ к информации. Растёт количество судебных заседаний, проведённых с использованием технологий видео-конференц-связи. Таковых уже более 1400. Развивается система ГАС «Правосудие»: Верховный суд подготовил законопроект со специальной терминологией, необходимой для дальнейшего повышения эффективности системы, а также с предложением об интегрировании «Правосудия» в единый портал госуслуг, что позволит участникам судебных процессов широко использовать возможности ЕГАИС.[33] 

На том же заседании были обозначены и существующие в данной сфере проблемы: не все граждане в состоянии перевести документы в электронную форму для направления в суд по интернету, да и доступ к глобальной сети есть не у всех нуждающихся в судебной защите.[34]

Учитывая значительные территориальные размеры Российской Федерации, существенные различия в социально-экономическом статусе и организационно-техническом обеспечении регионов РФ, вряд ли приходится в ближайшее время ожидать полного перехода к цифровизации процессов отправления правосудия. Тут и возникают главные вопросы: «Что является приоритетным в данной сфере? Как не поменять местами цифровизацию процессов и оцифровку задач? Не утратим ли мы в погоне за техническим прогрессом то, что является основополагающим для судопроизводства?».

Прерогатива назначения наказания принадлежит судье. Назначая наказание, судья, в том числе (а, может быть, и в первую очередь) должен иметь ввиду ресоциализирующее значение вида и размера наказания. Немаловажное значение для реализации функций наказания имеет также отношение к назначенному наказанию самого осуждённого, восприятие его как справедливого и соразмерного. Конечно, можно много говорить о «качестве» судейского корпуса, профессиональной несостоятельности некоторых судей, коррупционной составляющей и в этой связи делать вывод о том, что «машина» или «информационная система» сделает это лучше. Но хочется обратить внимание на существование таких понятий как «человечность», «гуманность», которые вряд ли будут когда-либо применимы к разного рода информационным системам.

В настоящее время много говорят о несовершенстве законодательства, наличии системных пороков в правотворческой деятельности, в том числе и в отношении уголовного закона. Уголовный кодекс РФ постоянно подвергается изменениям и дополнениям. Законодательные решения, зачастую, не связаны между собой, бессистемны и свидетельствуют об отсутствии чёткой, отлаженной, системной уголовной политики. Применение некоторых статей УК РФ в действующей редакции вызывает значительные трудности у правоприменителей, что часто влечёт за собой отказ от возбуждения и/или прекращение уголовных дел.

В таких условиях следует с большой осторожностью относиться к вопросу закрепления положений УК в матрице назначения наказания. И, вероятно, не удастся избежать постоянной корректировки алгоритмов назначения наказания в связи с изменениями законодательства, которые, в некоторых случаях, носят принципиальный характер. Так, например, существенно отразилась на алгоритме назначения наказания законодательная новелла, в соответствии с которой суды получили возможность при наличии смягчающих наказание обстоятельств и при отсутствии отягчающих наказание обстоятельств изменять категорию преступления на менее тяжкую[35].

И ещё один момент, на который хотелось бы обратить внимание. Это технические сбои, неполадки, возможность неправомерного внесения изменений в алгоритмы работы информационной модели назначения наказания, которых, к сожалению, нельзя избежать. Количество киберпреступлений, хакерских атак растёт. Научно-технический прогресс касается всех областей знаний и их применения, в том числе и преступного. Как избежать возможности назначения неправосудного наказания с использованием «электронных весов правосудия»? – вопрос актуальный и стратегический. Несомненно, это вопрос будущего, который необходимо будет решать наряду с другими.

Подводя итог, следует ещё раз подчеркнуть важность и своевременность проведённого Х.Д. Аликперовым исследования, научное и практическое значение полученных им результатов. Внедрение в практическую юридическую деятельность «электронных весов правосудия», наверное, следует признать неизбежным. Но над вопросом «Как, кому и каким образом внедрять систему?» ещё предстоит подумать.

 

 

Ю.И. Дук (Елец, Россия).

«Электронные весы правосудия» - веяние времени.

 

Практика проведения заседаний в Санкт-Петербургском криминологическом клубе в очередной раз доказывает актуальность тем, выносимых на обсуждение. Вот и новый 2019 год ознаменовался докладом уважаемого доктора юридических наук, профессора Ханлара Джафаровича Аликперова, представившего к обсуждению свою работу «Электронные весы правосудия».

На наш взгляд данное обсуждение является логическим продолжением темы «Глобального дистанционного контроля над преступностью» как элемента цифровизации правоохранительной системы, направленного на повышение эффективности противодействия криминализации общества, предложенной профессором Аликперовым Х.Д. в стенах клуба в 2016 году.

Беспокойство и желание улучшить правоохранительную систему заставляет ученых, политиков и общественность искать современные методы противодействия преступности, в которой за последнее время произошли значительные количественные и качественные изменения: активизируется организованная преступность, в том числе и международная, криминалитетом используются новейшее оружие и технические достижения и т.д. В последние годы мировому сообществу пришлось противостоять целому террористическому государству – ИГИЛ, основанному и финансируемому силой, обладающей значительными политическими и финансовыми возможностями и аппетитами. Такой силой является определенная профессором Шестаковым Д.А. глобальная олигархическая власть (ГОВ), действующая путем дестабилизации региона, обладающего огромными запасами углеводородов, с целью укрепления и расширения своего экономического и политического господства, направленного на получение сверхприбыли[11]. Не только Ближний Восток, но и другие регионы являются зоной интересов ГОВ. Тому пример многочисленные санкции против государств, ведущих политику в разрез интересами ГОВ. При  этом  вводимые под давлением ГОВ санкции отрицательно сказываются не только на экономике, политике и уровне жизни населения в стране, подвергшейся изоляции, но и станы вынужденной их вводить.  При этом ГОВ опирается не на рыночную конкуренцию, а на политические и информационные механизмы, давая возможность своим компаниям в перспективе увеличить долю в желаемых сегментах рынка. Эти факты как нельзя лучше проявляют истинных заказчиков санкционной и иной агрессивной политики между странами и не нуждается в комментариях,  они видены уже невооруженным глазом.  Последние десятилетия Россия и многие страны СНГ находятся под скрытыми и явными санкциями со стороны ГОВ. Это совершенно логично для политики такой организации как ГОВ. Не один капиталист, тем более имеющий глобальные возможности, не откажется от огромного рынка сбыта,  коим являются страны СНГ, которые за поставляемые товары, в том числе сомнительного качества, расплачивающиеся не бумажными деньгами, а природными ресурсами по бросовым ценам. Однако сохранность такого идеального положения для мирового олигархата возможно при условии сведения до минимума или уничтожение промышленности и сельского хозяйства страны экспортера, что мы и можем наблюдать практически на всей территории СНГ. Данное положение дел  ведет к безработице, обнищанию населения и как следствие к увеличению уровня преступности.

По мнению представителя невско-волжской криминологической школы А.П. Данилова деятельность крупного бизнеса, трансна­циональных компаний, а выражаясь преступ­ностиведческой терминологией, глобальной олигархической власти (ГОВ), в конечном итоге стоящей за построением современной экономической модели, исключающей чело­века из производственной деятельности, вы­шла за пределы криминологической меры, является преступной[1]. Данное явление, начиная с 90-х годов прошлого столетия, мы  наблюдаем и в нашей стране, разрушение экономики, увеличение безработных, обнищание населения, рост преступности, таковы последствия деятельности ГОВ.  За последние два с половиной десятилетия уровень преступности в России вырос практически вдвое, а в отдельные годы в три, четыре раза, достигнув в 2006 году цифры 3,8 миллиона зарегистрированных преступлений[4]. Такой рост преступности вынудил государство принимать дополнительные меры, и среди них: повышение  финансирования правоохранительной системы, увеличение количества сотрудников правоохранительных органов, и судейского корпуса. В 1998 году на основании ФЗ №188 от 17.12.1998 года  был создан институт мировых судей[10]. Экстенсивный путь борьбы с преступностью имеет и свою отрицательную сторону. Нет секрета в том, что  денежное содержание даже судей первой инстанции выше средней заработной платы по соответствующему региону и это правильно. Судья в связи со своим статусом должен иметь достойную заработную плату, так как уровень ответственности, интенсивность работы, ее опасность достаточно велики и  квалификация  данной категории сотрудников должна быть наивысшей. Судейский корпус - это юридическая элита.  В соответствии статьи 16 Закона РФ № 3132 от 26.06. 1992 года «О статусе судей в Российской Федерации», судья является лицом неприкосновенным[3].  Высокая заработная плата, особый статус судьи послужили поводом для проникновения в правоохранительную систему случайных людей не по призванию и зову сердца, а для банального зарабатывания денег и незаконного обогащения. Наличие данной категории случайных лиц существенно снижает квалификационный и моральный уровень современного судейского корпуса и негативно сказывается на его доверии со стороны населения страны.

В данной ситуации совершенно понятным является желание профессора Аликперова Х.Д. найти механизмы, позволяющие очистить судейский корпус от злоупотреблений, непрофессионализма и коррупции, а также облегчить труд судьи в ходе принятия решения по уголовным делам, используя, в том числе  современные цифровые технологии, позволяющие реализовывать систему «Электронных весов правосудия». Методика «Электронных весов правосудия», безусловно, является прогрессивной и отвечает веяниям времени. Ее внедрение в практику судопроизводства на наш взгляд внесет определенные позитивные изменения, позволяющие решить достаточно большое количество проблем, в том числе и проблемы коррупции. Однако необходимо очень аккуратно и последовательно подходить к внедрению данных систем, так как все не апробированные системы, в том числе с учетом региональных особенностей, в конечном итоге приводят не только к желаемому результату, но и к побочному, который может быть негативным и в некоторых случаях  представлять определенную опасность.

Территориальное разнообразие Российского государства имеет существенные особенности, которые учитывались традиционно при делении на административные округа и экономические зоны, имеющие климатические, национальные, демографические и географические, то есть пространственные отличия. Эти особенности формируют и обуславливают региональную специфику преобладающих моделей поведения людей, в том числе и криминального, характерного для каждого региона.

В этой связи нами в целях выявления закономерностей и тенденций, характерных для региональной судебной практики, были изучены данные судебной статистики, отражающие особенности назначения судами  различных видов наказаний  за 2009 - 2016 г.г.  Анализу были подвергнуты статистические данные судебных департаментов ряда областей, отобранных методом случайной выборки,  входящих в Центральное Черноземье  и граничащих с ним областей[2].  В результате были установлены отличия в карательной практике по основным видам наказания как внутри самого региона, так и относительно общероссийской. Чем же руководствуются суды при выборе и назначении меры наказания в регионах при наличии единого Уголовного закона и разъяснений, приводимых в Постановлениях Пленумов Верховного суда РФ о применении тех или иных норм Уголовного закона? Первым фактором ученые обозначают проблему несовершенства уголовного законодательства как одну из причин возникновения трудностей при вынесении приговоров и определении наказания региональными судами за аналогичные совершенные преступные  деяния.  Вторым фактором, имеющим существенное влияние на региональные особенности наказания, является наличие опыта и интуиции судьи, которыми он руководствуется при выборе справедливого наказания.

На наш взгляд, несовершенство законодательства, его непостоянство (за 20 лет существования УК РФ в него внесено более 2000 поправок) существенно осложняет создание даже  совершенной матрицы «Электронных весов правосудия», а поддержание ее в рабочем состоянии, в том числе с технической точки зрения, - достаточно проблематичным. Интуиция и опыт судьи являются бесценными, они позволяют судье выбирать наиболее правильное и справедливое решение при вынесении приговора. Данный опыт формируется не только на знании российского законодательства, но и региональных особенностей, этноса, населяющего регион. В Российской Федерации проживает более 160 этносов, исповедующих практически все мировые религии, они обладают своей специфической культурой, материальными и духовными ценностями, обычаями и традициями и т.д. и эти особенности хотел бы или нет, но региональный судья должен, обязан или вынужден учитывать при вынесении судебного решения.

17 августа 2012 года судья Хамовнического районного суда города Москвы Сырова М.Л., вынесла приговор, назначив наказание в виде двух лет лишения свободы с отбыванием в колонии общего режима каждой из участниц группы Пусси Райот, за «концерт» в главной Святыне страны – Кафедральном Соборе Храма Христа Спасителя. Трудно представить, каким бы был приговор суда, если бы эти действия участницы группы совершили в мусульманской мечети в регионе нашей страны с преобладающим проживанием граждан мусульманского вероисповедания, и судебное разбирательство проводилось бы по месту совершения преступления региональным судьей.

Еще одна специфическая особенность в работе судьи - это его независимость при вынесении судебного решения, гарантированная в соответствии со ст.ст.9,10 Закона РФ № 3132 от 26.06. 1992 года «О статусе судей в Российской Федерации»[3]. Рассматривая данную особенность в плоскости  «Электронных весов правосудия», предполагающих получение судьями рекомендаций для принятия решения по делу посредством  личного запроса у некой базы данных, необходимо отметить, что достаточно часто рекомендации постепенно перерастают в руководство к действию, превращаясь в эффективный административный рычаг управления в обход существующему законодательству.

Независимость судей понятие многогранное. Советские, российские и зарубежные ученые постоянно обращаются к нему в своих работах, участвуют в обсуждениях на самых различных уровнях.  Примером тому является Традиционная тематическая  международная конференция на тему: «Суверенитет и независимость международных судов», прошедшая в июне 2018 года в Сербии, в ходе которой ученые разных стран озвучивали проблемы соблюдения суверенитета и независимости судей. 

В силу многогранности данного понятия однозначного показателя для определения уровня независимости судьи, скорее всего, не существует, но на наш взгляд некоторые статистические ориентиры все-таки можно использовать, например, количество вынесенных оправдательных приговоров. Учитывая несовершенство правоохранительной системы, отмеченной  Президентом Российской Федерации В.В. Путиным в своем Послании Федеральному Собранию Российской Федерации в 2015 году, закрадывается сомнение в безупречности обвинительных материалов, направляемых правоохранительными и иными фискальными органами в региональные суды. По этому поводу В.В.Путин сказал: «Хотел бы также привести цифры, которые подготовило одно из наших деловых объединений. За 2014 год следственными органами возбуждено почти 200 тысяч уголовных дел по так называемым экономическим составам. До суда дошли 46 тысяч из 200 тысяч, еще 15 тысяч дел развалилось в суде. Получается, если посчитать, что приговором закончились лишь 15 процентов дел. При этом абсолютное большинство, около 80 процентов, 83 процента предпринимателей, на которых были заведены уголовные дела, полностью или частично потеряли бизнес. То есть их попрессовали, обобрали и отпустили»[9].

В ходе анализа статистических данных региональных судов за 2017 год[5,6,7,8] было установлено, что оправдательные приговоры выносятся региональными судами крайне редко и составляют практически сотые проценты от вынесенных приговоров (см. Таблицу).

Таблица

Количество лиц осужденных и оправданных региональными судами в 2017 году

	Районный суд		Мировой судья		% оправданных от общего числа лиц, в отношении которых вынесены приговоры	% оправданных от общего числа лиц, в отношении которых вынесены приговоры (исключая дела частного обвинения)
	осуждено лиц	оправдано лиц	осуждено лиц	оправдано лиц (из них по делам частного обвинения)
Белгородская область	2780	14	2573	14(12)	0,52	0,30
Воронежская область	5497	1	3969	19(18)	0,21	0,02
Липецкая область	2528	2	2121	4(3)	0,13	0,06
Орловская область	1627	11	1382	5(2)	0,53	0,46
Итого	12732	28	10045	43(35)	0,35	0,21

 

Данная статистика рождает больше вопросов, чем ответов. Проблем в современном судопроизводстве достаточно много и нам удалось осветить лишь небольшую их часть. Предлагая внедрение механизма «Электронные весы правосудия», профессор Аликперов Х.Д. обоснованно предвидит необходимость коренных изменений системы и в этой связи выражаем ему признание за прозорливость, за способность вычленить из ряда несовершенств судебной системы наиболее важные, и не только озвучить их, но и предложить конкретные решения.

Таким образом, тема по внедрению «Электронных весов правосудия», заявленная профессором Аликперовым Х.Д., и сам механизм ее реализации являются на сегодняшний день очень актуальными и своевременными, но вместе с тем требующими детального обсуждения, тщательной разработки, экспертной оценки и апробирования. Без такого подхода к повышению эффективности работы правоохранительной системы и судейского корпуса противодействие преступности еще долго будет оставаться на существующем уровне.

 

Литература:

1.     Данилов А.П. Прогресс как криминогенный фактор // Криминология: вчера, сегодня, завтра. 2016. № 4 (43). С. 64–68.

2.     Дук Ю.И. Сравнительный анализ применения наказания региональными судами // Суверенитет и независимость международных судов: Материалы традиционной тематической международной научной конференции 20-24 июня 2018 г., Белград.

3.     Закон РФ от 26.06.1992 № 3132-1 (ред. от 12.11.2018) «О статусе судей в Российской Федерации» (с изм. и доп., вступ. в силу с 01.01.2019) [Электронный ресурс] //  Консультант Плюс, 2018.

4.     Официальный сайт МВД РФ. [Электронный ресурс] // https://mvd.ru/folder/101762. (Дата обращения: 21.12.2018)

5.     Официальный сайт Управления Судебного департамента в Белгородской области. [Электронный ресурс] // http://usd.blg.sudrf.ru. (Дата обращения  12.01.2019) 

6.     Официальный сайт Управления Судебного департамента в Воронежской области. [Электронный ресурс] // http://usd.vrn.sudrf.ru. (Дата обращения  12.01.2019)

7.     Официальный сайт Управления Судебного департамента в Липецкой области. [Электронный ресурс] // http://usd.lpk.sudrf.ru. (Дата обращения  12.01.2019)

8.     Официальный сайт Управления Судебного департамента в Орловской области. [Электронный ресурс] // http://usd.orl.sudrf.ru. (Дата обращения  12.01.2019)

9.     Послание Президента РФ Федеральному Собранию от 03.12.2015 "Послание Президента Российской Федерации"[Электронный ресурс] //  Консультант Плюс, 2018.

10.  Федеральный закон от 17.12.1998 №188-ФЗ (ред. от 18.04.2018) «О мировых судьях» [Электронный ресурс] // Консультант Плюс, 2018.

1. Шестаков Д. А. Планетарная олигархическая преступная деятельность // Криминология: вчера, сегодня, завтра. — 2012. — № 2 (25).

 

 

И.М. Рагимов (Баку, Азербайджанская Республика).[36]

О компьютерной программе определения меры наказания.

 

Ещё Ч. Беккариа в своей книги «О преступлениях и наказаниях», опубликованной в Италии в 1764 году, писал: «Если бы существовала точная и всеобщая лестница преступлений и наказаний, мы имели бы довольно верное общее мерило степени тирании и свободы, человеколюбия и жестокости различных наций». Любовь автора к математике, понимание её значения видятся на страницах этой книги: «математический» язык, образы из области физики и астрономии.

Поиски путей формализации правил назначения наказания ведутся давно. Не только юристами, но и представителями других наук. В 1916 году Н.Д. Оранжиреев, инженер по специальности, в книге «Преступление и наказание в математической зависимости» отметил, что по методам выработки приговора в части назначения наказания суд стоит на тех же основаниях, что и тысячу лет назад. В данном отношении почти нет прогресса. Для преодоления этого автор предложил перейти к математическому сопоставлению обстоятельств, существенных для определения виновности.

Суть предложения Н.Д. Оранжиреева заключалась в методе шкалирования. В советский период в русле этой идеи В.И. Курляндский предложил оценить в баллах, с одной стороны, определённую единицу меры наказания, а с другой – значимость критериев его назначения, относящихся к деянию и личности.

Различные варианты использования математических методов определения зависимости между преступлением и наказанием были предложены В.Л. Чубаревым, Хан-Магамедовым, В.П. Нажимовым, а также зарубежными исследователями. Например, известный норвежский учёный Н. Кристи указывает на возможность использования компьютерной техники для формализации правил назначения наказания.

Сегодня даже представители нейробиологии предлагают использовать их программы в системе правосудия в целях определения справедливого наказания преступнику, вынесения объективного судебного решения. Всё это свидетельствует о том, что общих законодательных начал недостаточно для максимально целесообразного выбора вида и размера наказания, т.к. отсутствие единообразного способа учёта элементов и факторов приводит к тому, что процесс назначения наказания «сильно напоминает гадание на кофейной гуще».

На этом фоне разработанная Х.Д. Аликперовым компьютерная программа определения оптимальной меры наказания представляет большой интерес. Её главные отличия от известных на сегодняшний день программ подобного рода – это системность, точность, стройность, объёмность информации, надёжность и простата практического применения. При этом, разумеется, её автор осознаёт, что некоторыми представителями судебной системы она будет воспринята с недоверием. Поэтому он и не претендует на абсолютную истинность и бесспорность своей доктрины. Его задача скромная – представить юридической общественности свой вариант применения кибернетических методов при определении меры наказания.

Осуществима ли эта задача? Всем понятно, что сегодня совершенно невозможно даже приблизительно оценить эффект, который принесёт всестороннее внедрение кибернетических методов и средств электронной автоматики во всех областях человеческой деятельности. Также нужно признать, что исследование возможностей использования кибернетических методов в юридической науке необходимо, реально и перспективно.

Что касается вопроса о предпосылках использования предложенной программы в судебной деятельности, то речь может идти о тех границах, за пределы которых кибернетика в судебной деятельности выйти не может. То есть речь идёт не о том, возможно ли вообще их использование, а о том, может ли оно быть эффективным, полезным, не окажется ли это самоцелью, оправдает ли себя такое использование кибернетических методов.

Поэтому можно утверждать, что компьютерная программа, предложенная Х.Д. Аликперовым, на сегодня является самой совершенной, по крайней мере, на постсоветском пространстве. Она может быть использована в качестве важнейшего помощника судьи в реализации норм уголовного права.

Вывод компьютера следует рассматривать не как окончательное решение в выборе конкретного наказания, а лишь как «мнение» высококвалифицированного «консультанта», способного обеспечить запросы судебных органов. В противном случае речь может идти о создании так называемого «электронного судьи», который вряд ли может заменить мыслящего человека. Нельзя забывать, что судебное разбирательство по уголовным делам – процесс не только юридический, но и психолого-педагогический. Даже самые сложные и совершенные электронные устройства не в силе проникнуть в глубины человеческой психики. Умозаключение машины, компьютера будет, в соответствии с правилами формальной логики, истинным и объективным, но не более.

По нашему мнению, обсуждаемая доктрина «электронные весы правосудия» может быть основой для создания целостной системы «суд – компьютерная программа определения меры наказания», которая способна решить задачи непосильные ни суду, ни компьютеру в отдельности. При этом особо следует отметить, что никакая компьютерная программа не может умалить роли человека при определении меры наказания преступнику. Судья задаёт машине программу, контролирует варианты действий и выбирает наилучший из них.

В заключении хотелось бы подчеркнуть исключительную важность, своевременность и надёжность предложенной программы, которая, несомненно, представляет огромный и теоретический, и практический интерес. Она может быть применена в судебной системе любого государства, с учётом, естественно, особенностей законодательства той или иной страны.

 

 

(Н.И. Кузнецова, Санкт-Петербург).

О возможности использования «электронных весов правосудия» при рассмотрении дел об экологических преступлениях.

 

Разработанная профессором Х.Д. Аликперовым электронная система определения оптимальной меры наказания (сокращённо – «ЭСООМН» или «электронные весы правосудия») призвана усовершенствовать правоприменительную практику, облегчить работу судейского корпуса, устранить случаи предвзятого отношения к подсудимым, а также решить проблему коррупции в суде.

Вместе с тем следует отдавать себе отчёт в том, что ЭСООМН является пусть и, как кажется, эффективным, но всего лишь инструментом применения существующего на сегодняшний день уголовного законодательства со всеми его очевидными недостатками. Попытки реализации ЭСООМН в повседневной деятельности судебных учреждений неизбежно столкнутся со многими их них.

Массу примеров пробелов и очевидных недостатков можно найти, например, среди норм главы 26 УК РФ, предусматривающей уголовную ответственность за экологические преступления.

Законодатель явно недооценивает общественную опасность экологических преступлений. Указанная глава содержит 18 статей, включающих 45 составов преступлений. Из них 25 (56 %) составов относятся к преступлениям небольшой тяжести, 13 – средней тяжести, 7 – тяжким преступлениям. Составов, содержащих признаки особо тяжких преступлений, в гл. 26 УК РФ нет. Кроме того, 8 составов экологических преступлений вовсе не предусматривают наказания в виде лишения свободы. Например, загрязнение вод, повлекшее причинение существенного вреда животному или растительному миру, рыбным запасам, лесному или сельскому хозяйству (ч. 1 ст. 250 УК РФ) не содержит наказания в виде лишения свободы, что вряд ли можно признать обоснованным.  

Санкции рассматриваемых составов достаточно разнообразны, что, по смыслу, должно способствовать индивидуализации наказания. Однако, как справедливо отмечает В.И. Зубкова, «существующие ныне в УК РФ подобные широкие альтернативы ничего хорошего, кроме судейского усмотрения и произвола не принесут».[37] В этом случае «электронные весы правосудия» могли бы стать незаменимыми при выборе оптимального наказания, устранить субъективизм со стороны судьи.

Напомним, что в 2011 году изменениям подверглись санкции 9 статей гл. 26 УК РФ,[38] устанавливающие минимальную границу наказания в виде лишения свободы. Нижний предел лишения свободы был устранён, что позволило судьям часто необоснованно назначать минимальные сроки лишения свободы за совершение экологических преступлений. Эта неоднозначная с точки зрения обеспечения экологической безопасности новелла встретила целый ряд критических замечаний учёных-правоведов, представителей общественности. Здесь также могли бы пригодиться цифровые технологии при выборе справедливой меры наказания.

Однако, анализ действующих санкций гл. 26 УК РФ выявил ряд несоответствий, которые «электронные весы правосудия» не в состоянии устранить. Так, к примеру, в статьях 246 и 249 УК РФ содержатся схожие наказания в виде штрафа до 120 тыс. рублей. Однако в первом случае оно отнесено к преступлениям средней тяжести, а во втором – небольшой тяжести. В ч. 2 ст. 250 УК РФ и ч. 2 ст. 251 УК РФ (преступления небольшой тяжести) в качестве наказания установлены обязательные работы на срок до 480 часов или исправительные работы до 2 лет. Точно такое же наказание предусмотрено и в ст. 246, ч. 2 ст. 248 УК РФ. Но здесь эти преступления отнесены уже к категории средней тяжести.[39] Такое положение является недопустимым, у преступлений различной степени тяжести не должно быть одинаковой санкции.

Если внимательно изучить санкции экологических преступлений, то мы увидим, что чаще всего законодатель устанавливает такой вид основного наказания как штраф. Он упомянут в 31 составе гл. 26 УК РФ. Размеры штрафа за посягательства на природу не имеют чёткой определённости. Совершенно не ясно, чем руководствовался законодатель, устанавливая за экологические преступления одной категории разные размера штрафа. Так, ч. 1 ст. 247 УК РФ предусматривает штраф в размере до 200 тыс. руб., ч. 1 ст. 248 УК РФ – от 100 тыс. до 300 тыс. руб., а ч. 1 ст. 249 УК РФ – до 120 тыс. руб.

На основе анализа практики построения санкций за совершение экологических преступлений можно сделать вывод о недостаточном уровне наказуемости деяний, представляющих серьёзную угрозу экологической безопасности страны, а также об отсутствии чётких критериев определения наказуемости экологических преступлений.

Никакая, даже самая эффективная система определения оптимальной меры наказания не в состоянии устранить противоречия и недостатки действующего уголовного законодательства. Она, безусловно, может помочь в выборе наиболее оптимальной меры наказания из набора, предусмотренных УК РФ за совершённое преступление. Но он, как мы видим, далёк от совершенства. Чтобы суд мог назначить обоснованное наказание, законодателем должна быть установлена справедливая санкция, соответствующая тяжести деяния, согласованная с санкциями за другие преступления, позволяющая индивидуализировать наказание.[40]

Достижения научного прогресса могли бы пригодиться не только при выборе, но и при разработке справедливого наказания, учитывающего характер и степень общественной опасности деяния. Но, к сожалению, электронная система установления справедливой санкции в уголовном законодательстве – «электронный законодатель» – пока не создана.

 

 

С.Ф. Милюков (Санкт- Петербург, Россия)

Будут ли беспристрастны электронные весы правосудия?

 

Если обозреть более или менее известную нам часть истории человечества, то легко заметить многократные попытки мудрецов и просто увлечённых (одержимых) людей раз и навсегда решить вековые проблемы одним-двумя чудодейственными способами: созданием философского камня, изобретением «вечного» двигателя и т. п.

В настоящее время роль упомянутого философского камня выполняют информатика, всеобщая и полная компьютеризация. Нам постоянно твердят о «цифровой» экономике, как будто цифра способна сама по себе добывать нефть, валить лес, варить сталь, выращивать зерно, строить дома, учить детей, лечить больных, охранять государственные рубежи.

Сохранение и обострение классовой борьбы даже в высокоразвитых странах (та же Франция), наличие колоссальных масс бедных, голодных и неграмотных убеждает нас в бесплодности этих попыток. Пресловутая «цифровизация» нужна невиданно разросшейся бюрократии: контролёрам, цензорам и банковским спекулянтам, постоянно ищущим дополнительные источники обогащения и подавления недовольных.

Кризис правосудия в России коренится не в недостатке электронно-вычислительной техники, а почти в неприкрытом его классовом (сословном) характере. Совсем свежий пример – недавнее обновление и так уже вопиюще ангажированной статьи 76.1 УК РФ Федеральным законом от 27 декабря 2018 года № 533-ФЗ. Плюс органические пороки действующего УПК РФ, который отказался от поиска объективной истины и возвёл признание вины  обвиняемым в ранг «царицы» доказательств.[41]

Наш ответ на вынесенный в заголовок отклика вопрос будет отрицательным, поскольку электронный ключ к этим весам будет находиться в руках тщательно отобранных и проверенных людей, а главный ключник (или ключница) расположится на верхних этажах власти (в сегменте той же глобально олигархической власти (ГОВ), существование которой отнюдь не случайно яростно отрицается прозападной частью политиков и юристов).

Означает ли это, что мы против широкого обсуждения проблемы, поднятой Х.Д. Аликперовым. Отнюдь нет. Заслуга основного докладчика состоит как раз в том, что он инициировал широкую дискуссию по возможной замене живых юристов с их земными страстями якобы беспристрастными и неподкупными роботами. Она позволит высказать различные мнения в ходе разгорающегося спора.

 

 

И.В. Мезенцев (Санкт-Петербург, Россия).

О чём думает электронный судья?

 

Х.Д. Аликперов, безусловно, стоит на позиции гуманности при назначении справедливого наказания. Усматривается его беспокойство несовершенством работы судей при определении судьбы подсудимых. Действительно, в большинстве случаев судом назначается наказание, связанное с лишением свободы. Электронная система определения оптимальной меры наказания, по мнению автора данной модели, устранит этот пробел и позволит назначать более мягкие наказания различного типа.

Не секрет, что суд реже назначает такие наказания, как исправительные работы, арест, штраф. В чём причина незначительного применения подобных санкций? Как сделать систему правосудия понятной обществу, не вызывающей негодования обывателей?

Х.Д. Алекперов пришёл к выводу о том, что судебная машина в лице отдельных индивидуумов не способна выносить справедливые решения, зачастую подвержена коррупционным факторам. Для преодоления людских соблазнов и непрофессионализма им была предложена программа автоматического определения меры наказания, по сути перекладывающая всю эту «головную боль» на машину.

Но способен ли электронный «мозг» быть лучше и точнее человеческого? Предвзятости у машины, в отличие от человека, нет, но у компьютера отсутствует и сопереживание подсудимому. А гуманность является принципом уголовного законодательства, реализуемым, в том числе, через замену наказания более мягким, определение наказания с учётом трудоустроенности лица, его обеспеченности, возможности уплаты штрафа и др.

На мой взгляд, проблема несколько шире, чем её представляют. Она связана, скорее всего, с психологическим аспектом деятельности людей в мантиях.

13.02.2019 года Верховный Суд РФ подвёл итоги 2018 года, проанализировав и статистику вынесения приговоров. Председателем ВС РФ В.М. Лебедевым было отмечено сокращение общего числа осуждённых, в том числе и осуждённых к лишению свободы: таких приговоров в 2018 году было около 200 тыс. (сокращение на 18 % по сравнению с 2017 годом). При этом лишение свободы остаётся самым часто назначаемы наказанием – в 29 % случаев. Это сокращение отражается и на количестве лиц, отбывающих срок. За 20 лет оно сократилось вдвое: с 1,06 млн в 1999 году до 563 тыс. в 2018 году.[42]

Почему же, не смотря на указание Пленума Верховного Суда РФ индивидуально подходить к судьбе каждого подсудимого, применяя смягчающие обстоятельства и всевозможные нереабилитирующие основания, представители суда принимают негуманные решения, изолируя граждан от общества?

Ответ, как мне кажется, кроется в следующих цифровых показателях.  В большинстве случаев суды удовлетворяют ходатайства следствия об аресте подозреваемых и обвиняемых. В 2018 году органы следствия и дознания обратились с такими постановлениями в 113 тысячах случаев, из которых в 102 тысячах – суды их удовлетворили. Анализ показал, что без удовлетворения остаётся только одно ходатайство из 10, что, безусловно, не может соответствовать действительности в условиях имеющихся недостатков в расследовании дел.

Оценив данные обстоятельства, можно сделать вывод о предопределённости вынесенного приговора в отношении арестованного лица, поскольку вывод о невозможности его нахождения в обществе уже сделан коллегой – дежурным судьёй – или даже им самим при рассмотрении ходатайства об избрании меры пресечения в виде заключения под стражу. 

Возвращаясь к теме электронного правосудия, важно понять каким образом будет выстроен алгоритм его применения не только судьёй, но и остальными участниками процесса, в том числе защитником и прокурором. Ведь согласно УПК РФ участники уголовного судопроизводства, включая и самого подсудимого, обладают полномочиями по определению вида, размера наказания. В предложенной системе электронного правосудия стадия судебных прений будет существенно ограничена, что недопустимо в условиях состязательности сторон.

Выражая своё уважение Х.Д. Алекперову, хотелось бы обратить внимание на некоторую недоработанность системы, которая, на мой взгляд, должна выполнять скорее консультативные функции. И применяться, в том числе, при обучении судей, государственных обвинителей и адвокатов.

 

 

В.С. Харламов (Санкт-Петербург, Россия).

Применение электронных систем с искусственным интеллектом в криминофамилистике.

 

Нельзя не отметить, что презентованные Х.Д. Аликперовым электронные весы правосудия являются мощным толчком для развития криминологии, в частности, в результате их внедрения в современную антикриминальную практику. Через призму идей Ханлара Джафаровича я попытаюсь оценить возможности их использования в криминофамилистике (семейной криминологии).

I.             Технологии электронного правосудия могут быть достаточно эффективно применены в деятельности семейных судов (суды по делам семьи). Таковые функционируют в ряде стран мира: Японии, Германии, Польше, Канаде, Англии. Там разрешаются дела по спорам и конфликтам в семейной сфере. В России подобные суды пока не созданы. Единая модель электронного правосудия позволит ускорить появление семейных судов в нашей стране.

Несомненна полезность программы информационной помощи судье семейного суда на базе предложенного Х.Д. Аликперова инструментария: это матрицы назначения наказания и алгоритмы его индивидуализации. Алгоритмы индивидуализации наказания члена семьи строятся с учётом отличительного критерия: наличия между преступником и его жертвой (либо жертвами) семейных отношений. Имеющаяся судебная практика, заложенная в матрицу назначения наказания домочадцу, позволит сформировать единый, «прецедентный» подход к правосудию по делам рассматриваемой категории.

II.           Электронные весы правосудия – это компонент систем с искусственным интеллектом, применение которых осуществимо не только в правосудии, но и в иных областях правоприменения. В криминофамилистике их использование возможно на досудебном, судебном и постсудебном этапах.

Надлежащая организация правоприменительной деятельности с использованием таких систем позволит минимизировать возможную деформацию семейных отношений и не допустить разрушение семьи. При этом электронные весы правосудия трансформируются в систему электронного правоприменения. Она же предоставит правоприменителю следующие рекомендации:

– заключить брак или отказаться от него;

– оценить последствия расторжения брака;

– провести диагностику состояния семейных отношений в разные периоды жизни семьи (кризисные циклы семьи, социальные катаклизмы и др.);

– оказать определённую поддержку со стороны государства, общественности, отдельных граждан. Например, рекомендации по применению психокоррекционных программ, медиации, системы контроля со стороны органов внутренних дел за неблагополучными и криминогенными семьями, семьями с инвалидами.

Таким образом, в предложенной Ханларом Джафаровичем модели видится основа для осуществления более справедливого правосудия и гуманного правоприменения в сфере семейных отношений.

 

 

Я.И. Гилинский (Санкт-Петербург, Россия).

«Электронные весы правосудия» – вымысел или реальность?

 

Подвергай всё сомнению.

Р. Декарт.

 

Проблема «справедливого приговора» не нова. Веками ведутся дискуссии по поводу «объективной истины» в уголовном процессе, возможности и критериев «справедливого приговора» и т.п. Классик теории советского уголовного процесса профессор М.С. Строгович утверждал: «Истина, устанавливаемая по уголовному делу, есть объективная истина… Объективная истина является целью уголовного процесса… Без достижения этой цели дело не может быть правильно разрешено»[43]. В постсоветское время профессор В.В. Вандышев справедливо замечает: «Приговор суда должен быть законным, обоснованным, мотивированным и справедливым». При этом под обоснованностью понимается «соответствие установленных судом (или судьёй) фактических обстоятельств преступления доказательствам…, а также соответствие выводов суда фактическим обстоятельствам дела, имевшим место в реальной действительности»[44].

Но насколько судебная практика – в России и во всём мире – отвечает предъявляемым к приговору требованиям? Можно ли вообще постичь «объективную истину», отражаемую в приговоре? И могут ли современные технологии нашего «цифрового мира», мира постмодерна[45] помочь в вынесении справедливого и обоснованного приговора? Попытаемся тезисно ответить на эти вопросы.

Немного об «истине».[46] Свои отношения с проблемой истины автор начинал лет 65 тому назад, размышляя над сократовским «Я знаю, что ничего не знаю». Очевидно, Сократ хотел сказать, что невозможно познать истину по любому вопросу, что он, философ, знает, что ничего не знает. Знает? Но тогда у него есть знание, по крайней мере, своего незнания! Меня – агностика с ранних лет, это не устраивало, и я пошёл дальше Сократа: «Я не знаю, знаю я что-нибудь или не знаю».

«Принцип дополнительности» Н. Бора, «принцип неопределённости» В. Гейзенберга, мнение «хулигана в гносеологии» П. Фейерабенда: «Anything goes! («допустимо всё, всё сойдёт!»)[47] – последовательно убеждали меня в принципиальной невозможности достичь «истину» по любому вопросу.

Ну, и наконец, Макс Борн: «Я считаю, что такие идеи как абсолютная несомненность, абсолютная точность, окончательная истина и тому подобные, являются плодами воображения, которые должны быть исключены из любой области науки… Ибо вера любого человека в единую окончательную истину и в то, что он является её обладателем, является главной причиной всего зла в нашем мире»^[48].

Об объективности и справедливости правосудия. Отрицание возможности постичь «абсолютную» истину не означает отказа от стремления (необходимости!) максимально полно, объективно, скрупулёзно собрать и исследовать все обстоятельства дела, сведения, относящиеся к личности обвиняемого, и вынести вполне обоснованный и справедливый (с этим понятием тоже не всё ясно[49]…) приговор.

Между тем, реальная действительность вносит существенные коррективы в объективность процесса правосудия. Огромное количество дел у судьи, семейное неблагополучие судьи, зуб разболелся, «рекомендации» председателя суда или вышестоящего суда, политическая обстановка в стране, личное мнение судьи (судей) по определённой категории дел. Я уже не говорю о коррумпированности, прямых директивах «сверху» и прочих незаконных видах вмешатель­ства в осуществление правосудия (так и хочется это слово взять в кавычки – «правосудие»).

Конечно, в различных странах и в различных судах степень негативного и незаконного воздействия на суд, выносящий приговор, различен. Напомню, что в конце прошлого столетия представительная международная группа экспертов (включая известного профессора Н. Кристи, Норвегия), изучала в США приговоры к смертной казни за 100 лет. Эксперты пришли к выводу, что около трети приговоров (закончившихся казнью!) не были в достаточной степени обоснованы и вызывали сомнение. К сожалению, Россия относится к числу не самых благополучных государств в рассматриваемом отношении. Хорошо известны многочисленные случаи вынесения очевидно неправосудных приговоров – как нашумевших («дела» М. Ходорковского и П. Лебедева, «Pussy Riot», братьев Навальных и др.), так и множества других, не дошедших до массового обсуждения.

Но даже обоснованные по существу приговоры нередко в России и некоторых других странах бывшего СССР (а также в ряде стран Африки, Юго-Восточной Азии и особенно – в США) грешат чрезмерно суровыми мерами наказания[50]. Как пример – возможность вынесения в США приговора в отношение одного лица к двум пожизненным срокам и ещё 120 годам лишения свободы…

Что же делать, чтобы добиться максимальной обоснованности и справедливости выносимых приговоров по уголовным делам? Да, конечно, обеспечить реальную независимость судей. Да, беспощадно преследовать их возможную коррумпированность. Да, формировать у судей (да и всего населения) гуманистическое отношение к людям, даже совершившим преступления. Да, улучшить работу следственных органов, представляющих уголовные дела к судебному разбирательству. Да, реформировать уголовное законодательство, декриминализировать многочисленные деяния, не представляющие реальной общественной опасности, снизить максимальные сроки лишения свободы, предусмотреть реаль­ные виды наказания, не связанные с лишением свободы (в т.ч. ограничение свободы). И ещё много известных прописных «истин», далеко не всегда достигаемых. Но может быть в современном «цифровом» мире возможны более технологичные, объективные, ни от кого и ни от чего не зависящие способы оптимизации и объективизации вынесения приговоров?

«Электронные весы правосудия». Несомненный теоретический и практический интерес представляют попытки «математизировать», «компьютеризировать» в помощь суду процесс назначения наказания. Одной из таких разработанных систем является представленная профессором Х.Д. Аликперовым 15 февраля 2019 года на заседании Санкт-Петербургского международного криминологического клуба электронная система определения оптимальной меры наказания (ЭСООН), или – «Электронные весы правосудия»[51].

Не вдаваясь в подробное изложение ЭСООН, отметим, что, основываясь на материалах конкретного дела, она позволяет «подсказать» суду оптимальное наказание в отношении подсудимого (подсудимых). Значимые для определения наказания характеристики личности обвиняемых представляются в виде таблицы индексации отягчающих и смягчающих вину обстоятельств. Выработан алгоритм определения оптимальной меры наказания. Разработана матрица назначения наказания. При этом за судом (судьёй) сохраняется право окончательного решения о выносимой мере наказания, что не умаляет роль суда. Другое дело, что выходя за рамки предложенного «Электронными весами правосудия» наказания, суд должен будет обосновать своё решение.

Разумеется, внедрение ЭСООН требует законодательного решения. Конечно же, суды будут активно сопротивляться внедрению этой системы (особенно с учётом коррумпированности многих судей и привычки «давать по максимуму»). Но, думается, «цифровое» решение многочисленных проблем во всех сферах человеческой жизнедеятельности, включая судебную, раньше или позже, в виде ЭСООН и/или других систем войдёт в нашу жизнь и станет привычным делом.

Светлый путь «Электронным весам правосудия»!

 

 

Ждём Ваши отклики на доклад.

 

 

Фотопредставление беседы Вы можете найти в фотоальбоме Клуба.

 

Видеопредставление Беседы Вы можете найти в разделе «Наше видео».