27 апреля 2018 года Беседа по криминологии закона «К ЕДИНОМУ ПРАВУ ПРОТИВОДЕЙСТВИЯ ПРЕСТУПНОСТИ».

С докладом «Криминологический кодекс Российской Федерации: концепция, структура и основные положения» выступил Владислав Николаевич Орлов – д.ю.н., доцент, главный редактор журнала «Российский криминологический взгляд», профессор кафедры криминологии и уголовно-исполнительного права Московского государственного юридического университета им. О.Е. Кутафина (МГЮА) (Москва, Россия).

Беседу вёл заместитель президента Клуба А.П. Данилов.

На беседу собрались криминологи из Гомеля (Республика Беларусь), Калининграда (Россия), Костаная (Республика Казахстан), Минска (Республика Беларусь), Москвы (Россия), Санкт-Петербурга (Россия).

53 студента вузов (Северо-Западный институт управления РАНХиГС: А.А. Алексеева, А.А. Анохин, Т.В. Бадмаева,  Д.А. Бондаренко, М.В. Булдык, С.А. Вишняков, А.А. Гонина, А.Н. Занкина, А.В. Зорина, М.С. Исакова, С.Н. Крикоров, В.В. Леснов, А.В. Лубенец, А.А. Малышев, В.С. Машок, К.А. Милинова, К.К. Михайлова, И.Ю. Моторина, Б.А. Насиров, Я.А. Прохорчук, Е.Г. Пригоровская, А.В. Салмина, А.Ф. Салимова, А.М. Смирнов, Ф.А. Смирнов, О.В. Соломахин, А.И. Сорокина, Ю.А. Стащук, А.В. Трошев, К.А. Халикова, Е.В. Хочунская, Э.Л. Цобдаева, Д.П. Черников, А.С. Щевцова, А.С. Яковлева; Санкт-Петербургский государственный экономический университет: С.П. Андреева, А.А. Григорьева, А.А. Дудник, М.А. Иванова, Д.В. Мешанкина; БФУ им. И. Канта: Д.В. Евсюкова; Санкт-Петербургский государственный морской технический университет: О.Л. Захарова, А.В. Иванова, М.М.-Б. Полонкоева; Российский государственный университет правосудия. Северо-Западный филиал: В.О. Клевитова, Д.А. Чубарова; Санкт-Петербургский государственный морской технический университет: О.Л. Захарова, А.В. Иванова, С.Г. Исмаилов, В.И. Короткевич, К.С. Нурлыбаев, М.М.-Б. Полонкеева; Российский государственный университет правосудия. Северо-Западный филиал: Е.А. Васик).

1 курсант (Санкт-Петербургский университет МВД России: С.З. Музафаров).

2 гостей (И.В. Игнатенко, военнослужащий А.Н. Евсюков).

1 аспирант (РГПУ им. А.И. Герцена: М.А. Пахомова).

2 адъюнкта (Санкт-Петербургский университет МВД России: О.Н. Гончаренко, А.Д. Рубан);

2 преподавателя (РГПУ им. А.И. Герцена: А.Л. Лебедь; Санкт-Петербургский государственный морской технический университет: С.В. Игнатенко).

9 кандидатов юридических наук (РГПУ им. А.И. Герцена: А.П. Данилов, М.С. Дикаева; Северо-Западный институт управления РАНХиГС: Н.И. Пишикина; Санкт-Петербургский государственный экономический университет: К.Б. Кораев, Н.А. Крайнова; Санкт-Петербургский университет МВД России: А.В. Никуленко, В.С. Харламов; Центр социальной помощи семье и детям Невского района Санкт-Петербурга: А.А. Бакин; Белорусский торгово-экономический университет потребительской кооперации: Т.П. Афонченко; Российский государственный университет правосудия. Северо-Западный филиал: В.Н. Сафонов).

1 доктор медицинских наук (Государственный университет морского и речного флота имени адмирала С.О. Макарова: Л.Н. Галанкин).

1 доктор физико-математических наук (Костанайский социально-технический университет: К.К. Джаманбалин).

6 докторов юридических наук (РГПУ им. А.И. Герцена: Л.Б. Смирнов; Московского государственного юридического университета им. О.Е. Кутафина: В.Н. Орлов; Костанайский социально-технический университет: С.М. Жалыбин, НПЦ Генеральной прокуратуры Республики Беларусь: В.М. Хомич; БФУ им. И. Канта: Д.А. Назаренко), среди которых 1 заслуженный деятель науки РФ (РГПУ им. А.И. Герцена: Д.А. Шестаков).

В обсуждении доклада участвовали: Н.А. Крайнова, В.С. Харламов, В.М. Хомич, Д.А. Шестаков.

Выжимки из докладов и поступивших откликов.

Тезисы основного доклада:

В.Н. Орлов (Москва, Россия).

Криминологический кодекс Российской Федерации: концепция, структура и основные положения.

Кратко сформулируем основные положения, позволяющие говорить не только о необходимости принятия Криминологического кодекса РФ (далее также – КК РФ), но и определяющие процедуру его принятия.

Во-первых, определимся в том, что сама процедура обсуждения КК РФ должна кардинально отличаться от традиционного обсуждения каких-либо отраслевых Кодексов. Она должна быть открытой, всенародной, должны учитываться взгляды не только работников правового управления Президента РФ или узко заинтересованных ведомств, но и мнения различных профессиональных, прежде всего, научных коллективов, общественных организаций, учёных и т.д. Должна быть создана при Генеральной Прокуратуре РФ (или при Президенте РФ, или Правительстве РФ) рабочая группа по принятию Криминологического кодекса, в которую вошли бы не только представители заинтересованных ведомств, структур, видные учёные, но и представители общественности, средств массовой информации, различных международных организаций и т.д. Необходимо создать специальный сайт этой группы, на котором бы обсуждались представленные проекты КК РФ, указывались его минусы и плюсы. Нам нужен современный, эффективный, качественный Криминологический кодекс, учитывающий развивающуюся в рамках криминологии закона российскую теорию криминологического законодательства,[1] международные, национальные стандарты и достижения в сфере борьбы с преступностью, т.е. Криминологический кодекс 21 века.

Во-вторых, в Общей части Криминологического кодекса РФ должны регламентироваться концептуальные положения борьбы с преступностью, касающиеся всех видов борьбы с преступностью. В частности, прежде всего, должны быть определены: 1) основные понятия (как например в ст. 1 ФЗ РФ «О противодействии экстремистской деятельности» или ст. 3 ФЗ РФ «О противодействии терроризму», «О противодействии легализации (отмыванию) доходов, полученных преступным путём, и финансированию терроризма» и т.д.); 2) цели, задачи и принципы борьбы с преступностью; 3) система и виды мер предупредительного воздействия; 4) принципы, основания, организационно-правовые основы, субъекты, субъективная сторона, объекты и объективная сторона назначения, исполнения и отбывания мер предупредительного воздействия; 5) международное сотрудничество в области борьбы с преступностью; 6) основы криминологической экспертизы; 7) прогрессивная система исполнения и отбывания мер предупредительного воздействия; 8) основы (особенности) борьбы с преступлениями определённой группы или вида и т.д.

В-третьих, в Особенной части Криминологического кодекса РФ должны быть закреплены главы (нормы), регламентирующие особенности борьбы с преступлениями конкретных видов: 1) о противодействии терроризму; 2) о противодействии экстремистской деятельности; 3) о противодействии наркотизму; 4) о противодействии коррупции; 5) о противодействии легализации (отмыванию) доходов, полученных преступным путём, и финансированию терроризма; 6) о противодействии рецидиву преступлений и т.д. В соответствующих главах регламентируются особенности предупреждения конкретных видов антиобщественного поведения, преступлений или видов преступности. В результате, многочисленные дублирующие нормативные акты на федеральном и местном уровнях в сфере борьбы с отдельными видами преступности могут утратить силу, что, безусловно, будет способствовать более эффективной организации борьбы с преступностью в целом.

В-четвертых, в Особенной части Криминологического кодекса РФ могут быть закреплены основы (особенности) борьбы с преступностью в определённых субъектах РФ, например в городах федерального значения (Москва, Санкт-Петербург, Севастополь) или определённых зонах свободной экономической торговли и т.д. и т.п.

В-пятых, в Криминологическом кодексе РФ необходимо чётко определить права, обязанности, законные интересы и правовые ограничения как субъектов назначающих, исполняющих, так и субъектов отбывающих меры предупредительного воздействия. Целесообразно закрепить соответствующие нормы как в Общей, так и в Особенной частях.

В-шестых, в КК РФ необходимо более подробно регламентировать предупредительную деятельность, т.е. процедуру, состоящую в предусмотренном законодательством порядке, условиях лишения, ограничения, замены и дополнении прав, обязанностей, законных интересов и правовых ограничений лиц, а также ожидаемые в результате этой деятельности последствия. Нельзя не отметить, что в настоящее время указанная процедура фактически не регламентируется или частично определяется в других Федеральных законах или Кодексах (например, в Уголовно-исполнительном кодексе Российской Федерации и др.).

В-седьмых, основные или часть видов мер предупредительного воздействия должны исполнять субъекты одного ведомства. Только в этом случае, возможно, чётко координировать порядок исполнения и отбывания мер предупредительного воздействия. На наш взгляд, этим ведомством должна быть Федеральная служба исполнения мер принуждения. В неё должны входить и учреждения, органы, исполняющие все уголовно-процессуальные меры пресечения, уголовные наказания и иные меры уголовно-правового характера. Один субъект, чёткое координация процедуры, целенаправленное финансирование и т.д. Кстати, в перспективе это же ведомство должно исполнять и меры административного наказания. Соответствующие (в том числе, детализирующие) нормы могут быть закреплены как в Общей, так и в Особенной частях КК РФ.

В-восьмых в действующем законодательстве не регламентируются вопросы, связанные с субъективной стороной исполнения, отбывания мер предупредительного воздействия. В Криминологическом кодексе РФ данный пробел должен быть восполнен. При этом должны регламентироваться понятие, элементы, критерии и степени оценки субъективного отношения к исполнению, отбыванию той или иной меры предупредительного воздействия. Определённые (в том числе, детализирующие) нормы могут быть закреплены как в Общей, так и в Особенной частях.

И, наконец, в-девятых – в Криминологическом кодексе РФ порядок, условия исполнения и отбывания мер предупредительного воздействия должны быть чётко определены во времени, т.е. указываются минимальный и максимальный срок, в течение которого должны производиться определённые предупредительные действия. Бессрочная процедура, на наш взгляд, не позволяет спланировать процесс изучения личности, эффективно применить к ней меры предупредительного воздействия. В КК РФ процедура исполнения, отбывания каждой меры предупредительного воздействия должна быть только срочной, т.е. должны быть чётко определены минимальные и максимальные сроки, в течение которых права, обязанности, законные интересы и правовые ограничения лиц лишаются, ограничиваются, заменяются и дополняются. Заметим также, что минимальный срок не должен быть кратким, на наш взгляд, изучить личность и применить к ней меры предупредительного воздействия возможно в течение не менее 2-х месяцев. Установленные (в том числе, детализирующие) нормы могут быть закреплены как в Общей, так и в Особенной частях КК РФ.

Д.А. Шестаков (Санкт-Петербург, Россия).

О проекте Кодекса предупреждения преступлений и мер безопасности.

Предыстория. Известно, что в Российской Империи действовал Устав о предупреждении преступлений (1832), за которым последовали другие нормативные акты предупредительной направленности. Естественно, что законотворческая деятельность опиралась на научные разработки. В 1980 г. об основах правового регулирования социальной профилактики писал Г.А. Аванесов.[2] Проекты законодательных актов о предупреждении преступлений выдвигались В.С. Устиновым,[3] А.Х. Миндагуловым, [4] В.В. Лунеевым.[5] Уделяли внимание обсуждению этого вопроса Н.Ф. Кузнецова[6] и др.

В 1996 г. на беседе Санкт-Петербургского международного криминологического клуба в моём докладе о двадцатилетнем опыте чтения преступностиведческого курса лекций в СПбГУ, было сообщено: «Нами вводится понятие криминологического законодательства, которое употребляется в широком и узком смысле слова. Криминологическое законодательство в широком смысле трактуется как состоящее из двух разделов: уголовно-правового, включающего в себя нормы материального, процессуального и исполнительного права, а также из собственно криминологического. Собственно криминологическое законодательство составляет нормативную основу социального контроля за преступностью в той его части, которая не связана с применением уголовной репрессии… оно складывается из нормативных актов: 1) определяющих криминологическую политику, 2) направленных на ресоциализацию криминогенных слоёв населения, 3) специально предупреждающих правонарушения несовершеннолених и молодёжи, 4) обеспечивающих помощь жертвам преступлений (виктимологическое законодательство), 5) регламентирующих деятельность субъектов социального контроля за преступностью». Материалы беседы были освещены в Вестнике СПбГУ.^[7] В ней кроме петербуржцев приняли участие В.А. Номоконов (Владивосток), О.В. Старков (Рязань) и др. В 2001 году, уходя из Санкт-Петербургского университета, я опубликовал свой учебник по криминологии, в который включил раздел «Криминологическое законодательство».[8]

Таким образом, уже при введении в клубе понятия криминологического законодательства и определении его структуры возникла предпосылка осмысления норм о некарательном предупреждении преступлений и норм об уголовной ответственности в качестве единого целого. Эта предпосылка заложена в приведённом выше определении криминологического законодательства в широком смысле.

 Значимые составляющие криминологического законодательства. В дальнейшем развитии учения о криминологическом законодательстве в узком смысле слова играют важную роль положения о виктимологическом мониторниге,^[9] криминологической экспертизе как нормативных актов,^[10] так и личности.[11] Введение понятия криминологического законодательства стало исходной точкой того теоретического развития, которое привело к выдвижению нового предложения, а именно к предложению единого права противодействия преступности (ППП).[12]

Звучит сегодня сказочно? Да, но разве не сказочным воспринималось начальное побуждение к кодификации законодательства о некарательном предупреждении преступлений? Теперь, как мы видим, в том числе на примере деятельности В.Н. Орлова, затея уже начинает понемногу воплощаться в жизнь.

От теории к практике. От имени невско-волжской школы преступных подсистем я поприветствую труд Владислава Николаевича над проектом с рабочим названием «Криминологический кодекс».[13]

При подготовке Кодекса о предупреждении преступлений необходимо нашу российскую – пока единственную в своём роде – идею ППП соотнести и, по возможности, увязать с законодательством о мерах безопасности. При этом будем иметь в виду разгоревшиеся в Западной Европе споры в области так называемого права безопасности.[14] Теоретически это нами уже осуществлено. Дело за преломлением учения о криминологическом законодательстве в законотворчество. Предварительно нужно хорошо понять это учение (пока я не вижу должного понимания) и глубоко его осмыслить.

Три в одном или три вместо одного? В модель единого законодательства о противодействии преступности в недавнем прошлом я включал объединённый Кодекс предупреждения преступлений и мер безопасности. Но теперь склоняюсь к тому, чтобы разделить его на два кодекса: «О предупреждении преступлений» и «О мерах безопасности».

Кодекс «О предупреждении преступлений» должен будет регулировать социальную, образовательную, воспитательную, психологическую, информационную стороны противодействия преступности, криминологическую экспертизу обеих разновидностей. В нём надо определить также порядок отслеживания и совершенствования политики противодействия преступности.

Кодекс «О мерах безопасности» призван управлять ограничительными, запретительными мерами и – самое главное – действиями, связанными с вмешательством в личную жизнь, с вынужденным применением физического и материального вреда. Чаще всего эти меры привязаны к пресечению преступлений. В пользу разъединения кодексов говорит то, что нормы безопасности и предупредительные нормы исполняются совершенно разными субъектами. Для норм безопасности в качестве субъектов выступают, прежде всего, силовые учреждения, вплоть до Вооружённых Сил.

Не следует забывать, что рассматриваемая модель наряду с кодексами предупреждения преступлений и мер безопасности включает в себя Кодекс об ответственности и ресоциализации несовершеннолетних. Весьма вероятно, что законотворчески идея ППП получит первоначальную обкатку именно в направлении единого регулирования ответственности и ресоциализации несовершеннолетних правонарушителей. В невско-волжской школе этими вопросами занимаются А.В. Комарницкий,[15] О.В. Лукичёв[16] и др.

О правовой основе криминологической коррекции семейных отношений в связи с семейными судами и правосудием в отношении молодёжи. В монографии «Семейная криминология» разработана правовая основа криминологической коррекции семейных отношений.[17] А ещё в 1992 году мной было предложено создать в России семейную юстицию, основу которой должны составить семейные суды.[18] По крайней мере, с 1995 года призываю объединить усилия по созданию семейных и ювенальных (молодёжных) судов и добиваться организации подлинно семейного правосудия, охватывающего правонарушения несовершеннолетних и в отношении несовершеннолетних, все внутрисемейные преступления, независимо от возраста виновных и потерпевших, а также гражданско-правовые споры, затрагивающие интересы семьи и несовершеннолетних.[19]

Значимость этих вопросов с годами не утрачена. Сегодня российское общество постоянно подвергается феминистским атакам на семейные отношения, вследствие чего безусловно первостепенную роль семьи в воспитании молодого поколения необходимо поддержать.

Основанный не на феминистской, а на диалектической концепции причин воспроизводства внутрисемейных преступлений[20] раздел должен найти место в Кодексе предупреждения.

Вклад в осмысление криминологического законодательства на линии соприкосновения криминологии закона и семейной криминологии вносят исследования В.С. Харламова,[21] Костыри Е.А,[22] А.В. Чуракова.^[23]

 Над чем надо ещё потрудиться? Набросок законопредложения, сделанный Орловым, по большей части тяготеет к мерам безопасности: предупредительное воздействие, исполнение и отбывание мер предупредительного воздействия, прогрессивная система исполнения и отбывания мер предупредительного воздействия. Причём, представляет Владислав Николаевич предупредительную работу в основном в духе уголовно-исполнительного права, проходя мимо предусмотренных законом разных стран мер, к которым неприменимо слово «отбываются», поскольку им подвергаются ни в чём не виновные люди. Я имею в виду разного рода досмотры, видеонаблюдение, применение насилия вплоть до лишения жизни пассажиров воздушного или водного судна, которые имели несчастье купить билет на самолёт или корабль, облюбованный террористами для захвата.

По сути дела, мы сейчас обсуждаем проект Кодекса безопасности. Такой кодекс, безусловно, нужен. Но недопустимо готовить его без предварительного теоретического углубления в ту схватку, которая происходит в мире между правом, с одной стороны, на безопасность и, с другой стороны, на свободу. Например, С.Ф. Милюков рассматривает «внепроцессуальную (внесудебную) репрессию» в качестве метода борьбы с преступностью, требующего, однако, экономного применения и строго регламентированного в УК, в законах о полиции, национальной гвардии, исполнении лишения свободы и др.[24] Правоприменительную лепту в данный спор вносит Федеральный Конституционный Суд ФРГ, который, ссылаясь на принципы вины и соразмерности, существенно сглаживает в Германии англо-американскую истерическую политику безопасности.[25]

Мы в нашей научной школе на площадке нашего клуба уже достаточно давно ведём преступностиведческое осмысление этой схватки и продолжим его в течение ближайших двух-трёх лет на трёх беседах с участием известных немецких специалистов.   

Спешить с принятием упомянутых кодексов не следует, потому что требуется многое сделать предварительно. Прежде всего, надо разработать проект рамочного закона, посвящённого основам законодательства о противодействии преступности, уделив первостепенное значение разумным и гуманным основополагающим принципам, в числе которых я бы предложил принципы 1) уравновешивания отношений в обществе, 2) вины, 3) соразмерности, 4) сбережения употребляемого государством насилия и др. К равновесию взывает, наряду с германским конституционным судом, концептуальная модель, названная её автором «шар терпимости» – (шар Данилова), в соответствии с которой умеренная терпимость должна определять политику противодействия преступности. Нужно, чтобы она всецело преобладала над неумеренными терпимостью и нетерпимостью.^[26]

Далее надлежит на государственном уровне принять доктрину взаимной увязки и ограничения законодательства о безопасности и уголовного кодекса – и уж потом на этой весомой основе взяться за кодексы предупреждения преступлений, мер безопасности и, разумеется, за Кодекс об ответственности и ресоциализации несовершеннолетних.

Имея в виду косность законодателя, кто-то скажет: идея ППП, конечно, хороша, но утопична и лучше уж синица в руках, чем журавль в небе. Во всяком случае, все три кодекса нужно готовить с учётом желательного построения в будущем единого законодательства о противодействии преступности.

Криминология закона или наука криминологического права? Криминология закона в качестве отрасли преступностиведения при поддержке известных преступностиведов[27] ещё только-только утверждается. К её предмету относятся, в частности, общие проблемы кодификации законодательства криминологического, безопасности, а также о ресоциализации и ответственности несовершеннолетних. Ставя вопрос о возможном возникновении науки криминологического права, как это делает В.Н. Орлов, имеет смысл названную предполагаемую в будущем самостоятельную науку сопоставить с уже существующей отраслью криминологии закона.

С кем нам по пути? Последовательное осмысление грядущего ППП весьма желательно вести, сотрудничая с Н.В. Щедриным, имея в виду его давнюю плодотворную работу в области мер безопасности.[28] Обращу внимание также на исследования Д.Ю. Гончарова, защитившего докторскую диссертацию «Концептуальные основы межотраслевых взаимосвязей в законодательстве о противодействии преступности».

Следуя, хотя пока и не всегда осознанно, руслом отечественной криминологии закона, Гончаров, подключился к обсуждению проблемы законодательства о противодействии преступности и по-своему очертил предмет его регулирования. Его набросок заслуживает внимания.[29] К сожалению, в отличие от Щедрина, этот автор всё ещё не замечает проблемы «права» безопасности  (Sicherheitsunrecht).[30] Этот пробел ему необходимо восполнить.

В итоге скажу, что разработку кодекса предупреждения преступлений рассматриваю в качестве важной составляющей части грядущего единого права противодействия преступности.

А.В. Никуленко (Санкт-Петербург, Россия).

О задачах криминологического кодекса.

Прежде чем обращаться к созданию принципиально новой законодательной базы, на наш взгляд, необходимо ответить на множество вопросов, в том числе на такой: «Какие же задачи призвана решить предлагаемая новация?».

Очевидно, В.Н. Орлов предлагает принять концептуальные основы борьбы (или противодействия) с преступностью, объединив в кодифицированном акте ряд законов: «главы (нормы), регламентирующие особенности предупреждения преступлений конкретных видов: 1) о противодействии терроризму; 2) о противодействии экстремистской деятельности; 3) о противодействии наркотизму; 4) о противодействии коррупции; 5) о противодействии легализации (отмыванию) доходов, полученных преступным путём, и финансированию терроризма; 6) о противодействии рецидиву преступлений и т.д.».

К этому списку можно добавить и полицейское законодательство (№ 3-ФЗ «О полиции»), а также Федеральный закон № 120-ФЗ «Об основах системы профилактики безнадзорности и правонарушений несовершеннолетних». Причём в последнем в статье 4 («Органы и учреждения системы профилактики безнадзорности и правонарушений несовершеннолетних») определена система органов, входящих в систему профилактики, в которую входят комиссии по делам несовершеннолетних и защите их прав, органы управления социальной защитой населения, федеральные органы государственной власти и органы государственной власти субъектов Российской Федерации, осуществляющие государственное управление в сфере образования, и органы местного самоуправления, осуществляющие управление в сфере образования, органы опеки и попечительства, органы по делам молодёжи, органы управления здравоохранением, органы службы занятости, органы внутренних дел, учреждения уголовно-исполнительной системы (следственные изоляторы, воспитательные колонии и уголовно-исполнительные инспекции).

Разумеется, «у семи нянек дитя без глаза». Однако вряд ли можно согласиться с предложением учёного, которое, в сущности, порождает создание нового органа (ведомства, федеральной службы, департамента, главного управления и т.п.), который будет осуществлять меры предупредительного воздействия.

Скорее следует разграничить полномочия между имеющимися министерствами и федеральными службами, при этом наделив их соответствующими полномочиями. В противном случае, мы будем лишь постфактум констатировать неудачи в профилактике.

Мы уже говорили о возможных последствиях изменения законодательства в сфере профилактики семейно-бытового насилия.[31] 8 июня 2015 года в Общественной Палате РФ обсуждали законопроект «О предупреждении и профилактике семейно-бытового насилия».[32] Нам представляется, что его принятие не просто преждевременно, а губительно для семьи и семейных ценностей. Нельзя, юридически безграмотно выделять правонарушения (преступления) семейно-бытового характера в отдельную категорию. Если имеет место преступление, не важно, в отношении кого оно совершено: супруга или незнакомого лица. Правовой оценки это не меняет (или, по крайней мере, не должно менять). Д.А. Шестаков неоднократно писал и говорил о том, что составы внутрисемейных преступлений были бы излишни постольку, поскольку они дублировали бы составы преступлений против личности.[33]

В первую очередь, необходимо задать себе вопросы (и получить на них ответы): «А готовы ли мы к возможному вмешательству органов социальной защиты и/или полиции в семейно-бытовой конфликт? Готовы ли открыть двери своего дома, холодильника постороннему представителю государства для проверки бытовых условий и наличия еды для ребёнка или престарелого? Готовы ли отказаться от своего права на воспитание детей, в том числе путём ограничения свободы (запрет на прогулки, компьютерные игры и т.п.)?»

На наш взгляд, ответ очевиден. А возможными последствием принятия данного закона может стать только ещё больший кризис семьи, когда любые формы проявления «насилия» будут либо тщательно скрываться, либо подвергаться широкой огласке – в зависимости от умысла и целей «потерпевшей» стороны.

В тоже время право безопасности всё больше вторгается в нашу жизнь. Несмотря на официальное снижение числа преступлений в России, да и в мире в целом, безопасней не становится. Нарастающие угрозы со стороны различных террористических и экстремистских организаций требуют от государства всё более жёстких мер, противодействующих указанным проявлениям.

В настоящее время на первый план выходит концепция, получившая название «право безопасности». Проблему «мер безопасности» разрабатывает Д.А. Шестаков. Под ними он понимает «причинение чрезвычайного вреда (лишение жизни, здоровья, свободы, разрушение имущества), не основанное на установленном судом совершении преступления, но решающее задачу устранения угрозы, нависшей над государствами, государством, обществом либо над отдельными людьми».[34] Вопросами мер безопасности также активно занимается на протяжении уже довольно длительного времени профессор Н.В. Щедрин.[35]

Право безопасности предусматривает возможность причинения любого вреда для обеспечения общественной безопасности и личной безопасности причинителя вреда. В последнее время мы видим множество примеров уничтожения боевиков, иных опасных преступников. Причём очень часто задерживать их явно никто и не собирался. И ни у надзирающих за законностью органов, ни у подавляющей части населения страны это не вызывает ни малейших вопросов.

О внесудебном способе расправы (правда, не называя его правом безопасности) в своё время писали Д.А. Корецкий и С.Ф. Милюков.[36] Кроме того, право на причинение вреда прямо предоставлено ст. 22 Федерального закона «О противодействии терроризму», ст. 16 Федерального закона «Об оперативно-розыскной деятельности».

О праве безопасности говорят нормы и других федеральных законов, в частности, регламентирующих основания и порядок применения оружия. Что касается сотрудников полиции, то порядок оказания ими силового воздействия на правонарушителей регламентирован Федеральным законом от 7 февраля 2011 г. № 3-ФЗ «О полиции». Следует отметить, что, несмотря на подключение к его разработке ведущих учёных-юристов учреждений МВД и практиков, а также общественное обсуждение на стадии законопроекта, уже в первый и последующие годы его действия в него пришлось внести целый ряд поправок и дополнений.

Мы выражаем солидарность с Д.А. Шестаковым, определившим предлагаемый В.Н. Орловым Криминологический кодекс, как Кодекс мер безопасности.

Не вполне понятно, какие задачи будет призван решить предлагаемый Владиславом Николаевичем Кодекс, кроме как систематизации имеющихся нормативных правовых актов и разграничения полномочий субъектов профилактики.

На наш взгляд, следует уделить внимание самой системе мер профилактического воздействия, органам, его осуществляющего, их ответственности (отдельно следует разработать прозрачную систему оценки принимаемых мер), а также криминологической экспертизе[37] действующего и вновь принимаемого законодательства.

Не сделав этого, мы так ничего и не изменим: законы будут «штамповаться» без какого-либо научного обоснования, лишь для обеспечения немедленной реакции законодателя на громкие публикации в СМИ. Так было со статьями УК РФ о половых преступлениях против несовершеннолетних, экономических преступления и, наконец, нормах о доведении до самоубийства.

А. Лепс (Таллин, Эстония).

В Эстонии эта тематика не актуальна, так как страна маленькая. В Российской Федерации дела обстоят иначе. Было бы разумно соединить действующие сегодня в России кодексы в один под общим названием «Криминологический кодекс Российской Федерации.

Н.А. Крайнова (Санкт-Петербург, Россия).

О принципах единого права противодействия преступности.

Вопрос о формировании единого права противодействия преступности не является сиюминутным и не относится к вопросам исключительно дня «сегодняшнего». Необходимость разработки стратегии и тактики противодействия преступности, выработка мер правового регулирования в данном направлении уже достаточно длительный период времени являются предметом дискуссий на самых разных научных площадках.

Формирование единого права противодействия преступности в соответствии с выработанной государством чёткой генеральной линией противодействия преступности (уголовной политикой) должно иметь, в свою очередь, продуманную логическую составляющую, основанную на правовых принципах. И принципы эти, как представляется, должны быть едины и для Кодекса предупреждения преступлений, и для Кодекса мер безопасности.

Говоря о принципах права противодействия преступности следует, прежде всего, определиться с понятийным аппаратом. В данном случае следует придерживаться традиционного подхода к определению принципов, как руководящих начал, основополагающих идей правового регулирования отношений, возникающих в сфере противодействия преступности.

В рамках правового регулирования отношений построение системы правового регулирования осуществляется в соответствии с общеправовыми и специфическими для вида правового регулирования принципами. Проводя исследование вопроса о принципах единого права противодействия преступности, вряд ли следует отказываться от такого достаточно традиционного подхода. Принципы справедливости, законности, гуманизма, комплексности, приоритета прав человека, системности совершенно логично и естественно лежат в основе правового регулирования отношений в рамках противодействия преступности.

Формулируя специфические для единого права противодействия преступности принципы, следует учитывать особенности состава регулируемых отношений, прежде всего, особенности субъектов воздействия, так как в отношении предмета регулирования можно констатировать некое единообразие в понимании. Думается, предметом регулирования единого права противодействия преступности являются отношения, возникающие в сфере противодействия преступности, как «свойства человека, социального института, общества воспроизводить множество опасных для окружающих людей деяний, проявляющееся во взаимосвязи преступлений и их причин, поддающееся количественной интерпретации и предопределяющее введение уголовно-правовых запретов».[38]

 Существующие принципы должны учитывать многосубъектность участников правоотношений в сфере права противодействия преступности, определённую полярность данных субъектов среди которых и органы государственной власти, и разнообразные структуры гражданского общества. Федеральный закон от 23.06.2016 г. № 182-ФЗ «Об основах системы профилактики правонарушений в Российской Федерации» в ст. 5 в качестве субъектов профилактики правонарушений называет только органы государственной власти и органы местного самоуправления, в то время как иные субъекты профилактики именуются в законе «лицами, участвующими в профилактике правонарушений». Не соглашаясь с такой позицией законодателя, предложим в новом криминологическом законодательстве относить все указанные категории к субъектам права противодействия преступности. А в качестве специфического принципа единого права противодействия преступности назовём принцип участия в противодействии преступности всех субъектов правоотношений.

К принципам права противодействия преступности следует отнести также принципы приоритета профилактики преступлений, экономии принудительных мер, как соответствующие качественно новому уровню развития государственности, демократическим основам построения отношений общества и государства. Современная уголовная политика должна быть ориентирована на экономию репрессии, постепенное усиление ориентации на применение мер предупреждения преступлений перед мерами уголовно-правового характера. Следует констатировать тот факт, что в последнее время российский законодатель чрезмерно увлёкся вопросами совершенствования уголовно-правового регулирования посредством изменения Уголовного кодекса РФ, используя инструменты криминализации и декриминализации, пенализации и депенализации в качестве основного способа воздействия на преступность. В то же время вопросам предупреждения преступлений уделяется чрезвычайно мало внимания, если не сказать, что не уделяется вообще.

Принцип социальной обусловленности применения мер профилактики предопределяет взаимосвязь и взаимообусловленность всех социальных процессов. Определяя преступность, как свойство общества порождать преступления, следует констатировать эффективность действия противопреступных мер только во взаимосвязи с теми социальными связями и процессами, которые данную форму преступности порождают.

Принцип индивидуализации применения мер безопасности и мер профилактики должен быть также положен в основу правового регулирования. Необходим учёт не только объективных, но и субъективных особенностей сферы правового воздействия в целях достижения максимального эффекта от применения противопреступных мер.

Д.А. Шестаков в качестве принципов права противодействия преступности указывает на принципы уравновешивания отношений в обществе, соразмерности. Указанные принципы логично вписываются в общую систему принципов анализируемой сферы правового регулирования, лежат в основе нерепрессивной парадигмы противопреступной деятельности. Меры профилактического воздействия, меры безопасности следует конструировать, опираясь на идею баланса общественных отношений, и в тоже время противопреступное воздействие должно быть соразмерным тому негативному социальному явлению, предупреждать которое оно призвано.

П.А. Кабанов (Набережные Челны, Россия).

О кодификации российского криминологического законодательства: неглубокие рассуждения по случаю

Кодификация криминологического законодательства как высшая форма его систематизации требует значительного объема научно-исследовательской работы. О её необходимости отечественными специалистами говорится уже давно. Ещё в СССР разрабатывались концепции криминологического кодифицированного законодательства[39] и предлагались к принятию проекты кодифицированных законов о профилактике правонарушений.[40] О необходимости кодификации современного криминологического законодательства говорит и тот факт, что в Российской Империи такое законодательство существовало.[41] В последующем вопросы о необходимости принятия федерального криминологического законодательства поднимались отечественными криминологами неоднократно,[42] в том числе президентом Санкт-Петербургского международного криминологического клуба профессором Д.А. Шестаковым,[43] который и ввел в научный оборот категорию «криминологическое законодательство».[44] Этот термин, получивший научную поддержку, сейчас активно используется не только самим автором,[45] но и другими российскими[46] и зарубежными специалистами.[47] Хотя отдельные специалисты именует его «законодательством о предупреждении преступлений»,[48] «предупредительным законодательством»,[49] «законодательством о противодействии преступности».[50] В связи с бурным развитием российского криминологического законодательства высказываются суждения о том, что оно подлежит исследованию в рамках самостоятельного направления «Криминолегистики».[51]

Выполненная отечественными криминологами работа принесла свои плоды: летом 2016 года был принят кодифицированный акт – Федеральный закон «Об основах системы профилактики правонарушений в Российской Федерации»,[52] который является базовым для всего российского криминологического законодательства. Проект этого закона длительное время публично обсуждался, в том числе и специалистами в области криминологии, вносились обоснованные замечания и предложения по его совершенствованию.[53] Высказанных ранее предложений по содержанию проекта закона оказалось не достаточно и критика отдельных положений уже принятого закона со стороны специалистов интенсивно продолжается.[54]

Следует отметить, что принятие базового федерального криминологического закона не повлияло на действующее федеральное специальное или отраслевое криминологическое законодательство о противодействии отдельным видам противоправного поведения (терроризму,[55] экстремизму,[56] коррупции,[57] отмыванию преступных доходов,[58] преступности несовершеннолетних[59] и других.[60] Вместе с тем, вступление в действие базового федерального криминологического закона повлияло на изменение базового регионального криминологического законодательства, в которое были внесены необходимые изменения и дополнения, а в отдельных случаях произошла отмена старого криминологического законодательства и принятие нового, соответствующего требованиям федерального законодательства.  Среди таких субъектов РФ, где произошла замена регионального криминологического законодательства, оказался город федерального значения Санкт-Петербург, в котором чуть более месяца назад был принят новый региональный закон «О профилактике правонарушений в Санкт-Петербурге»,[61] пришедший на смену предыдущему, прослужившему более 10 лет.[62]

На сегодняшний день в субъектах РФ приняты законодательными (представительными) органами государственной власти и действуют 56 региональных базовых криминологических законов, регулирующих вопросы профилактики правонарушений. В арсенале регионов находится несколько сотен отраслевых законов о противодействии отдельным видам противоправного поведения (терроризму, коррупции, экстремизму, противоправному поведению несовершеннолетних и др.). Достаточно посмотреть на подготовленный нами летом 2017 года сборник антикоррупционного законодательства субъектов Российской Федерации объёмом 1120 страниц,[63] чтобы понять, насколько значительны объёмы регионального отраслевого криминологического законодательства. Следует иметь в виду и то обстоятельство, что в субъектах РФ существует несколько видов регионального инструментального криминологического законодательства, регулирующего вопросы криминологического планирования и программирования,[64] государственного стимулирования криминологической практики,[65] а также организации деятельности отдельных субъектов противодействия преступности.[66]

Очевидно, что действующее российское криминологическое законодательство интенсивно развивается не только на федеральном, но и на региональном уровне. Оно постоянно формируется в единую взаимосвязанную, взаимозависимую и взаимодополняемую двухуровневую систему российского криминологического законодательства. Под воздействием различных по своей природе объективных причин российское криминологическое законодательство будет совершенствоваться (изменяться и дополняться). От криминологического сообщества необходимо только одно – оказывать посильную помощь в совершенствовании этой системы.

Для глубинного преобразования современного российского криминологического законодательства – его кодификации – требуется длительный подготовительный период, огромный объём научных исследований по мониторингу исполнения действующего криминологического законодательства и объективной оценки качества его применения. Однако это не препятствует созданию теоретической модели Криминологического кодекса РФ и возможности его принятия в очень отдалённой перспективе: через 25–30 лет на благо новыми поколениями россиян. Поэтому попытку нашего московского коллеги Владислава Николаевича Орлова, представившего своё видение теоретической модели этого кодекса, следует признать удачной, перспективной и требующей поддержки криминологического сообщества. Возможно, данный проект найдет сподвижников, которые займутся активным исследованием криминологического права (права противодействия преступности).

М.Г. Миненок (Калининград, Россия), М.М. Миненок (Калининград, Россия).

Тема доклада В.Н. Орлова «Криминологический кодекс Российской Федерации: концепция, структура и основные положения» исключительно актуальна и имеет весьма содержательные, выразительные и практически значимые аспекты.

Понятие «криминологическое законодательство» было введено в научный оборот Д.А. Шестаковым в 1996 году. Криминологическое законодательство, как понятие, применялось им в широком и узком смысле слова. Широкий смысл включает в себя два раздела – уголовно-правовой (нормы материального, процессуального и исполнительного права), а также собственно криминологический, который складывается из нормативных актов, не связанных с применением уголовной репрессии.

В дальнейшем идея о криминологическом законодательстве привела к выдвижению Д.А. Шестаковым нового предложения: о едином праве противодействия преступности. Это предложение имеет, несмотря на сложности в реализации, хорошую и очень важную перспективу.

Что касается непосредственно Криминологического кодекса, то доклад В.Н. Орлова свидетельствует о том, что многие его положения заслуживают поддержки, включая и процедурные вопросы принятия Кодекса. Однако думается, что включение в перечень участников обсуждения проекта Криминологического кодекса представителей общественности, средств массовой информации, различных зарубежных организаций и т.д. не должно быть обязательным.

Кроме того, следует также учесть, что нормы Общей и Особенной частей, которые автор предлагает включить в Криминологический кодекс, могут быть подвержены частым изменениям, что скажется на стабильности законодательства.

Криминологическое право и соответствующий кодекс необходимы не только сами по себе, но и как важнейшие предпосылки укрепления и развития права противодействия преступности с последующим принятием Кодекса предупреждения преступлений.

Ждём Ваши отклики на доклад.

Фотопредставление Беседы Вы можете найти в фотоальбоме Клуба.