19 мая 2017 года
Санкт-Петербургский международный криминологический клуб
совместно с Комитетом по законодательству и судебно-правовой реформе Мажилиса Парламента Республики Казахстан, Правовым советом при партии «Нұр Отан», Прокуратурой Костанайской области, Общественным фондом «Центр инновационного развития юридической науки и практики» провёл международную беседу
«ОТ КРИМИНОЛОГИЧЕСКОГО ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВА К ПРАВУ ПРОТИВОДЕЙСТВИЯ ПРЕСТУПНОСТИ (ПРОБЛЕМЫ КРИМИНОЛОГИИ ЗАКОНА)»
С основными докладами выступили:
Д.А. Шестаков – д.ю.н., профессор, заслуженный деятель науки РФ, президент Санкт-Петербургского международного криминологического клуба (Санкт-Петербург, Россия). «От криминологического законодательства к праву противодействия преступности»,
Р.Т. Нуртаев – д.ю.н., профессор (Астана, Республика Казахстан). «Актуальные проблемы построения уголовной политики стран Евразийского экономического союза с учётом криминальных реалий».
Беседу вели:
прокурор Костанайской области, государственный советник юстиции 3-го класса М.Ж. Кайбжанов,
д.ю.н., профессор Костанайского филиала Челябинского государственного университета А.Е. Мизанбаев,
к.ю.н., заместитель директора Костанайского филиала Челябинского государственного университета А.Б. Бекмагамбетов,
к.ю.н., заместитель президента Санкт-Петербургского международного криминологического клуба А.П. Данилов.
На беседу собрались криминологи из Астаны (Республика Казахстан), Гамбурга (ФРГ), Екатеринбурга (Россия), Индианы (США), Костаная (Республика Казахстан), Оренбурга (Россия), Санкт-Петербурга (Россия).
В обсуждении докладов участвовали:
Н.Р. Ахметзакиров, А.Б. Бекмагамбетов, Б.Б. Галиев, Э. Гондолф, А.П. Данилов, О.А. Зигмунт, И.Я. Козаченко, А.Е. Мизанбаев, Г.П. Новосёлов, И.А. Петин, В.С. Попов, Ю.В. Радостаева, Е.А. Саламатов, Д.Н. Сергеев, К. Сессар, Ю.И. Симонова, И.В. Слепцов, А.А. Смагулов, А.И. Терских, В.М. Шакун, Б.К. Шнарбаев.
Выжимки из докладов и поступивших откликов.
Д.А. Шестаков (Санкт-Петербург, Россия).
От криминологического законодательства к праву противодействия преступности.
Семантическая концепция преступности – предпосылка становления криминологии закона. Под преступностью следует понимать свойство человека, основных социальных подсистем (семьи, экономики, политики, средств распространения сведений, других сфер вплоть до законодательной сферы), общества отдельной страны, глобального общества воспроизводить множество опасных для окружающих людей деяний, проявляющееся во взаимосвязи преступлений и их причин, поддающееся количественной интерпретации и предопределяющее введение уголовно-правовых запретов. Это, как я его называю, семантическое определение преступности сложилось у меня уже к началу восьмидесятых годов минувшего столетия. С годами оно несколько совершенствовалось, но по сути своей не изменилось. Семантическая концепция, как представляется, подводит теоретическую основу под появившиеся в последней трети минувшего – начале нынешнего веков отрасли преступностиведения[1], исследующие преступность соответствующих общественных сфер, под семейную, экономическую, политическую криминологию, криминологию СМИ и, наконец, под криминологию закона. Концепция позволяет методологически увязать между собой эти отрасли.
Криминология закона – финальная отрасль школы преступности социальных подсистем. Криминология закона – отрасль криминологии, изучающая взаимосвязь преступности и законодательства. Она нацелена на исследование явления законодательной преступности и разработку научных основ законодательства о противодействии преступности.
Нет, не будь в моём распоряжении семантической концепции, не пришло бы мне в голову в своё время поставить парадоксальный вопрос о преступности законодательной сферы. Конечно, эта преступностиведческая отрасль занималась и занимается научной разработкой криминогенности законов, их преступностиведческой экспертизы, учением о криминологическом законодательстве, но вот понятие преступного закона, как и модель единого законодательства о противодействии преступности, полагаю, представляет собой нечто, над которым следует совместно подумать, поскольку здесь открываются некоторые возможности для усовершенствования регламентации противодействия преступности. Упомянутое учение о криминологическом законодательстве в широком и узком смысле слова занимает в криминологии закона видное место.
Что такое криминологическое законодательство? Криминологическое законодательство, в узком смысле слова, регламентирует не карательную сторону предупреждения преступлений: организационные вопросы противодействия преступности в целом и отдельным её составляющим, криминолого-социальные, криминолого-воспитаельные, криминолого-психологические и другие вопросы. Криминологические нормы в настоящее время рассеяны по различным отраслям законодательства, отдельные из них содержатся в уголовном, уголовно-процессуальном и уголовно-исполнительном кодексах, например, положения закона о примирении лица, совершившего преступление, с потерпевшим или направленные на профилактику преступлений требования, предъявляемые к условно осуждённому либо отбывающему уголовное наказание.[2]
В России система криминологической профилактики была законодательно оформлена ещё в 1832 г. в виде Устава о предупреждении преступлений.[3] В советское и послесоветское время она неоднократно менялась: разрушалась, воссоздавалась. Один из основателей невско-волжской школы преступностиведения Г.Н. Горшенков связывает будущее криминологического законодательства преимущественно с предупреждением преступлений.[4]
Вопрос о криминологическом законодательстве (законодательство о противодействия преступности) как о научной проблеме был поднят в середине 90-х годов прошлого века. Автор настоящих строк поставил его в 1996 году,[5] неоднократно возвращался к нему в последующем, предложив, в частности его состав:
1) нормы, регламентирующие стратегию противодействия преступности (Миланский план действий, принятый VII Конгрессом ООН по предупреждению преступности и обращению с правонарушителями, одобренный резолюцией ГА ООН 40/32 от 29.11. 1985; Закон СПБ «О профилактике правонарушений в СПБ» от 16.5.2007 и др.); Федеральный Закон «Об основах системы профилактики правонарушений в Российской Федерации» от 23 июня 2016 года N 182-ФЗ. Ни в федеральном, ни в региональных российских законах о профилактике, увы, не воплощены многие из предложений, которые были высказаны преступностиведами, в частности, В.В. Лунеевым;[6]
2) нормы, регламентирующие криминологическую экспертизу (Федеральный Закон РФ от 17.7.2009 N 172-ФЗ «Об антикоррупционной экспертизе нормативных правовых актов и проектов нормативных правовых актов»);
3) нормы, регламентирующие противодействие конкретным видам преступлений (Федеральные законы РФ N 273-ФЗ от 25.12.2008 «О противодействии коррупции», N 35-ФЗ 6.3.2006 «О противодействии терроризму», N 120-ФЗ 24.06.1999 «Об основах системы профилактики безнадзорности и правонарушений несовершеннолетних» и др.);
4) виктимологическое законодательство (Европейская Конвенция по возмещению ущерба жертвам насильственных преступлений (ETS N 116), Страсбург, 24.11. 1983 (РФ не участвует); Федеральный закон РФ N 119-ФЗ от 2 0.08. 2004 «О государственной защите потерпевших, свидетелей и иных участников уголовного судопроизводства. Имеются виктимологические нормы и в Федеральном законе РФ N 35-ФЗ от 6.3.2006 «О противодействии терроризму».
Особо стоит вопрос о нормах так называемого права безопасности (Sicherheitsrecht), направленных, в частности, на пресечение преступлений,[7] а также на защиту свидетелей преступления (Например, Правила применения меры безопасности в виде переселения защищаемого лица на другое место жительства в отношении потерпевших, свидетелей и иных участников уголовного судопроизводства. Они утверждены 21 сентября 2012 г. постановлением Правительства Российской Федерации, № 953).[8]
Критика Федерального Закона «Об основах системы профилактики правонарушений в Российской Федерации» от 23 июня 2016 года № 182-ФЗ. В 2011 году, когда данный закон был только ещё законопроектом, автор настоящих слов давал по нему заключение. Мной было отмечено, что законопроект, внесённый Правительством России на рассмотрение Государственной Думы, обращён не к преступности в целом, а лишь к видимому (обыденному) её уровню. Остальные восемь её уровней, включая внутренний олигархический, оставлены без внимания.[9] Законодатель счёл не заметить это моё замечание.
Как не было в законопроекте, так нет в принятом законе, ничего о путях реституции захваченного «олигархами» имущества. А ведь разумные, научно обоснованные решения этого наболевшего вопроса предложены, в том числе такие, которые находятся за пределами уголовного права. Так, например, М.Г. Делягин предлагает национализировать без каких бы то ни было выплат и компенсаций предприятия, управление которыми выведено в оффшорные зоны. Он же выступил за компенсационный налог с владельцев крупных приватизированных предприятий, за то, чтобы он взымался в размере разницы между стоимостью продажи и реальной ценой на момент проведения приватизации с учётом полученной с этой разницы прибыли и выплаченных дивидендов. Взимать компенсационный налог предлагается пакетами акций этих предприятий по рыночной стоимости.[10]
Мне, конечно, могут возразить: в олигархическом государстве, коим на сей день является Россия, наивно рассчитывать на то, что хозяева общества, разбогатевшие на обворовывания народа, примутся вдруг тот же самый народ от самих себя защищать. Это всё равно, как овцам обращаться за правдой к волкам. Но, будучи специалистом по вопросам преступности, я не могу не говорить о её сути и её корнях.
Законопроект в своё время осуждался мной и за то, что в нём не было ничего сказано о виктимологическом мониторинге как о средстве контроля за официальной уголовной статистикой.[11] На мой взгляд, необходимо законодательно установить систематические, проводимые за счёт государства опросы населения об известных ему преступлениях. Так можно было бы составить представление о том, сколько преступлений остаётся незарегистрированными. Законодатель сделал полшага навстречу моему пожеланию. В тексте закона появилась статья 32 «Мониторинг в сфере профилактики правонарушений», совершенно неопределённая. В ней «установлено», что мониторинг в сфере профилактики правонарушений проводится субъектами профилактики в пределах их компетенции. А порядок проведения мониторинга устанавливается Правительством Российской Федерации. И только. Иными словами, контрольные опросы населения о распространённости преступлений так и не установлены.
Целеполагание уголовной ответственности. Исследуется криминологией закона и взаимосвязь преступности с уголовным законодательством. Уголовно-правовым мерам противодействия преступности в условиях сегодняшнего и завтрашнего дня, на мой взгляд, должны быть присущи следующие «цели», а точнее функции: 1) удержание лица, совершившего преступление, от возобновления подобного (функция защиты человека), 2) восстановление положения потерпевшего (реституция), 3) восстановление положения виновного в обществе (ресоциализация). Законодательное закрепление подобных функций могло бы соответствующим образом направить дальнейшее развитие уголовного права в целом. Такая формулировка функций уголовного закона (целей уголовной ответственности и, в частности, наказания) неоднократно обнародовалась мной как в публичных выступлениях, так и в печати.[12]
Сама по себе кара никого не исправляет, человек может стать приемлемым членом общества, лишь получив в нём определённое устраивающее его самого и окружающих место. Вместе с тем в мире наблюдаются негативные, не правовые веяния в противодействии преступности. Я имею в виду, прежде всего, пренебрежение закономерной исторической тенденцией к смягчению репрессии. И это пренебрежение, это зло разносится по всему свету – удлиняются сроки наказания в виде лишения свободы, ужесточаются условия отбывания этого наказания. Ожесточение видно и в Концепции развития уголовно-исполнительной системы РФ до 2020 г., утверждённой Распоряжением Правительства РФ от 14 октября 2010 г. N 1772-р. Концепция, помимо прочего, предусматривает расширение оснований перевода осуждённых на тюремный режим, тюрьма выдвигается вперёд среди уголовно-наказательных учреждений.
Право противодействия преступности (ППП) и модель единого законодательства о противодействии преступности (ЕЗПП). Напомню уже высказанную раз в Костанае одну из моих фантазий. В устройстве единого законодательства о противодействии преступности мне видятся новые кодексы: «О предупреждении преступлений и мерах безопасности» – евразийская идея; «Об уголовной ответственности и восстановлении положения в обществе молодёжи» – хорошая евро-американская идея.[13] Общие же положения и принципы следует определить в отдельном правовом акте, а именно в «Основах ЕЗПП». В Основах надо отразить взаимопроникновение установлений новых кодексов с прежними: уголовным, уголовно-процессуальным, уголовно-исполнительным.
Сомневающийся скажет: «А нельзя ли как-нибудь без Основ? Это, – мол, – зодческое нагромождение». Что тут возразишь? Всё, конечно, возможно: какими-то общими местами, перегрузив, дополнить Конституцию; какие-то положения более ясно определить в УК, УПК, УИК; какие-то повторить в других кодексах законодательства о преступности. Но при этом пострадает стройность здания закона, а сложность и «неправильность» его строения влечёт за собой обычно ошибки, нарушения, злоупотребления…
Так что же говорит в пользу Основ законодательства о противодействии преступности?
Как было сказано, в вышеназванных подотраслях ЕЗПП есть, будет нечто общее, нуждающееся в согласовании. Общее из подотраслей должно выноситься «за скобки». Необходимо выработать принципы, цели и задачи ЕЗПП, обеспечивающие его единство. Основы должны определить направление совершенствования этого пласта законодательства, не позволяя его подотраслям разойтись далеко в стороны.
Основы позволят по значимости выстроить лестницу правовых приёмов: некарательное предупреждение; восстановление положения в обществе того, кто через совершённое им преступление выбился из общественной колеи; наказание; обеспечение безопасности при чрезвычайных обстоятельствах. Таким образом возникает предпосылка для преодоления первенства уголовного-правовых мер в деле противодействия преступности.
Из буквы и духа Основ должна вытекать неприемлемость идущего с Запада призыва к «двунаправленности» мер против преступности. Суть этого призыва такова: тех, кто поопаснее, кто потрясает устои, запереть надолго, лучше всего навсегда, с другими же преступниками пускай разбирается не государство, а сам народ.
Основы должны очертить пределы дозволенного собственно государству – не только в назначении уголовного наказания, но и во всех прочих разновидностях противодействия преступности.
От Основ ожидается выставление заслона принятию преступных законов.[14]
От функций («целей») уголовной ответственности к принципам ЕЗПП. Думается, пришла пора перейти от постановки вопроса о принципах ЕЗПП[15] к их формулированию. Наверное, следует установить следующие принципы:
- Взаимоувязка и взаимодополнение подотраслей (5 кодексов) ЕЗПП,
- Минимизация репрессии,
- Предпочтение не связанному с наказанием предупреждению преступлений,
- Восстановление в обществе положения потерпевшего,
- Восстановление в обществе положения лица, совершившего преступление,
- Удержание лица от преступления.
Идея ППП в преломлении отраслевого преступностиведения. Семейная криминология. До и во многом в противовес навязанной с Запада феминистской концепции законодательства против (мужского) насилия в семье в России теоретически разработана правовая основа криминологической коррекции семейных отношений.[16]
Давно предлагается регламентировать в уголовном и уголовно-процессуальном законодательстве применение медиации, проведение криминологической экспертизы личности и криминогенной ситуации, а также введение специальности юриста-криминолога.[17] Обоснована неприемлемость для России запрета на посещение места жительства поссорившимся супругом. В России выдача «охранных распоряжений», осуществляемая сегодня в ряде стран, была бы не целесообразна, помимо прочего, в связи с нерешенностью жилищной проблемы.[18] Высказано отрицательное отношение к введению составов внутрисемейных преступлений. Такие составы были бы излишни постольку, поскольку они дублировали бы составы преступлений против личности. Подвержен критике имевший место феминистский прорыв в регламентацию ответственности за побои.[19] Было предложено ввести превентивный административный арест за насилие в семье как альтернативу уголовной ответственности.[20]
Первый российский законопроект о предупреждении насилия в семье существенно отличается от продиктованных с Запада последующих законопроектов, посвящённых тому же вопросу. По существу это была концептуальная модель закона, исходящая из недопущения противопоставления интересов мужчин и женщин. В нём определено понятие насильственного преступления в семье. Очерчена государственная система предупреждения насилия в семье, названы права и обязанности социальных работников. Регламентирована административная ответственность за насилие в семье в качестве альтернативы уголовному наказанию. Урегулированы особенности принудительного жилищного обмена, условного осуждения, осуществления семейной психотерапии как мер предупреждения насилия в семье. В законопроекте содержится положение об информационном обеспечении противодействия насильственным преступлениям в семье. Именно в этом законопроекте поставлен вопрос о статистическом учёте потерпевших по признаку родственной связи с виновным и о создании профилактического учёта криминогенных семей. Там же имеется положение о семейных судах.[21]
В последние годы появились содержательные исследования на пересечении семейной криминологии и криминологии Закона.[22]
Политическая криминология. Внесены предложения по развитию уголовно-правовых норм, международных и внутренних.[23] В их числе общие положения о самообороне государства: нужно более подробно регламентировать в части условий совершения оборонительных действий на территории суверенного государства, повинного в совершении преступления.[24]
Теоретически разработаны желательные составы преступлений, в их числе: «Организация и осуществление массовых репрессий»; «Использование непроверенных или фальсифицированных данных для развязывания войны», «Создание условий для преступления агрессии, в том числе посредством принятия неправомерных (включая преступные) нормативных актов», «Вмешательство во внутреннюю политику суверенного государства», «Финансирование избирательной кампании иностранным спонсором, а также принятие и использование зарубежного финансирования в целях предвыборной кампании», «Обучение методам организации массового неповиновения, в том числе обучение лидеров неповиновения», «Политические провокации. Провокация политических (например, убийство представителей какого-либо государства, выдаваемое за действия тех или иных политических сил) и межнациональных конфликтов (инсценировка актов ксенофобии и др.), «Провокация применения силы при проведении массовых протестных мероприятий».
Поставлен вопрос о новых субъектах преступлений. Предложено установить ответственность членов полномочных государственных и международных органов, лишив их в необходимых случаях соответствующих иммунитетов. В этом отношении мы солидарны с С.У. Дикаевым.[25] Надо расширить круг субъектов преступления агрессии, специально указав среди них нижеследующие: члены полномочных государственных органов власти, включая представительную власть, а также представителей государств в международных организациях; инициаторы глобальных преступлений, в том числе оказывающие влияние на национальную государственную власть (надгосударственные силы).
В политической криминологии разработана проблема ответственности за преступления, совершённые с использованием частных военных компаний. Предложено установить в отношение ЧВК как юридических лиц, в случае совершения с их использованием преступлений, ответственности в виде конфискации имущества, а также обеспечения этой меры предварительным арестом имущества и приостановлением операций (замораживанием) с денежными средствами. Ввести состав преступления в международные уголовно-правовые соглашения, назвав его, например, «преступная деятельность частных военных компаний». Это могло бы быть реализовано в виде дополнения к «Международной конвенции о борьбе с вербовкой, использованием, финансированием и обучением наёмников» либо в виде специальной конвенции об организованной преступной деятельности ЧВК. При этом странам-участницам конвенции должно быть рекомендовано установление соответствующих мер уголовной ответственности физических и юридических лиц.
Криминология сферы несовершеннолетних. В 1996 году предложено создать семейную юстицию в России, основу которой должны составить семейные суды. При этом подчеркивалось, что следует объединить усилия по созданию семейных и ювенальных судов и добиваться организации подлинно семейной юстиции, охватывающей правонарушения несовершеннолетних и в отношении несовершеннолетних, все внутрисемейные преступления, независимо от возраста виновных и потерпевших, а также гражданско-правовые споры, затрагивающие интересы семьи и несовершеннолетних.[26] В последствии в связи с развитием криминологией закона идеи ЕЗПП начат разговор о Кодексе уголовной ответственности и восстановления положения молодёжи в обществе.[27]
Стратегия и тактика. Итак, на пути от смыслового (семантического) понятия преступности через возникновение преступностиведческих отраслей и, в конечном счёте, к модели единого законодательства о противодействии преступности важна узловая остановка, на которой следует обсудить принципы противодействия преступности.
Закономерно в 2011 году возникший в русле криминологии закона призыв начать работу над кодексом о предупреждении преступлений и мерах безопасности наконец-то подхвачен и теперь на слуху. Жаль, конечно, что этот призыв сейчас многими, рассуждающими о нём, случается, отрывается от более общего положения о грядущем праве противодействия преступности. Ну да что поделаешь? Ну да так бывает. Уголовная политика, как отмечает Г.Н. Горшенков, складывается бессистемно путём проб и ошибок.[28]
Впрочем, разговор о «криминологическом кодексе», хоть и значительно обуженный, всё равно полезен.
Р.Т. Нуртаев (Астана, Республика Казахстан).
Глубокоуважаемый Дмитрий Анатольевич!
Прочитал Вашу статью и считаю справедливым высказать следующие оценочные выводы:
1) построение семантической концепции преступностиведения открывает новые научные просторы для плодотворной теоретической разработки глубинных неизведанных пластов криминологической науки;
2) дифференцированное рассмотрение отдельных самостоятельных направлений отраслевой криминологии позволяет конкретизировать комплекс научных и практических рекомендаций, разрабатываемых криминологической наукой для повышения эффективности противостояния государством и обществом преступности в проведении уголовной политики в стране;
3) предложения, содержащие обоснования перспективности и целесообразности организации надлежащей работы компетентных государственных органов по осуществлению виктимологического мониторинга, активизации противодействия преступной деятельности частных военных компаний, заслуживают особого внимания, поскольку соответствуют насущным реалиям современности, сложившимся в области противостояния преступности.
В.С. Харламов (Санкт-Петербург, Россия).
Моделирование кодификации криминофамилистического законодательства.
Феномен криминального насилия в семье исследуется криминофамилистикой – отраслью криминологии, изучающей криминогенные факторы семейной сферы и обусловленное ими преступное поведение, а также социальное воздействие на них в целях противодействия преступности.[29] Важной предпосылкой для построения криминофамилистического законодательства является разработанная Д.А. Шестаковым в 70-х годах минувшего века лаконичная многоуровневая теоретическая модель «Механизм антисоциального действия криминогенной семьи»[30].
Систему нормативных актов, образующих в совокупности юридическую базу для реагирования на семейную преступность, целесообразно консолидировать в криминофамилистическое законодательство. В зависимости от критериев криминофамилистическое законодательство можно разделить на восемь групп нормативных актов, регламентирующих: 1) криминофамилистическую политику; 2) обеспечение безопасности семьи и домочадцев; 3) деятельность, связанную с применением уголовной репрессии; 4) ресоциализацию отбывших наказание домочадцев; 5) виктимологическую профилактику; 6) медиативные технологии в семейной сфере; 7) социальную поддержку семьи; 8) деятельность субъектов противодействия семейной преступности.[31]
Действующие нормативно-правовые акты, регулирующие криминофамилистическую деятельность, следует объединить в четыре группы, закрепляющие пространственное (международный, федеральный, региональный уровни) и функциональное деление. В первой группе сконцентрированы международные нормативные акты, договоры между РФ и иностранными государствами о сотрудничестве в деле противодействия преступности и её разновидности – внутрисемейному криминалу, иные коррелирующие документы, ратифицированные Российской Федерацией. Вторую группу составляют акты, обладающие высшей юридической силой, и подзаконные акты, в том числе, указы Президента Российской Федерации, постановления и распоряжения российского Правительства и законодательных органов. В третью группу входят нормативные акты, принятые в различных регионах и субъектах Российской Федерации. Четвертую группу образуют ведомственные и межведомственные нормативные документы.
Указанные четыре группы нормативно-правовых актов образуют блоки в вертикальной плоскости обобщённой модели национального криминофамилистического законодательства. К горизонтальной плоскости указанной модели следует отнести первый блок – репрессивное законодательство и второй блок – превентивное законодательство. Первый блок объединяет уголовное, административное, уголовно-процессуальное и пенитенциарное законодательство. Второй блок – иные антикриминальные нормативно-правовые акты. Целесообразно на основе стандартизированных макетов разработать Основы международного криминофамилистического законодательства, структура которого может включать как общую, так и особенную части.
В особенной части предполагается сосредоточить совокупность юридических норм, регулирующих рассмотрение проблем противодействия семейной преступности в зависимости от принятых критериев таких как специфика вида криминальных посягательств, возраст преступников, их жертв и т.д. В частности, в особенную часть криминофамилистического законодательства следует включить комплекс правовых норм, регулирующих превенцию нехимических аддикций (зависимостей) у детей. Указанный комплекс попытаемся представить в форме следующих создаваемых четырёх субинститутов права.
1) Субинститут мониторинга криминогенных нехимических аддикций у детей.
2) Субинститут криминолого-виктимологической диагностики нехимических аддикций у детей.
3) Субинститут криминологической коррекции семейных отношений в связи с криминогенными нехимическими аддикциями.
4) Субинститут деятельности субъектов противодействия криминогенным нехимическим аддикциям у детей.
Рассмотрим более подробно каждый из представленных правовых субинститутов. Первый субинститут регулирует организацию и процесс проведения мониторинга криминогенных нехимических аддикций у детей.
Организацию опроса респондентов следует осуществлять с учётом многообразных видов нехимических аддикций у несовершеннолетних разных возрастов: пиромания, интернет-зависимость, игромания, зацеперство, сталкеринг, руфинг, инфильтрация, сталкинг и др.
Второй субинститут криминолого-виктимологической диагностики нехимических аддикций у детей предусматривает юридические нормы, закрепляющие проведение оценки криминогенной деформации семейной сферы в связи с деструктивным поведением ребёнка.
Третий субинститут криминологической коррекции семейных отношений содержит нормы права, регулирующие обеспечение законопослушного поведения ребёнка путём воздействия на негативные факторы, индуцирующие криминал в семье и вне семьи.
В числе возможных превентивных мер назовём следующие:
А) Совершенствование законодательства, в том числе устранение законодательных пробелов. Так, в настоящее время за «зацеперство» (проезд на крышах вагонов, на подножках и т.д.) действующим законодательством предусмотрена административная ответственность с санкцией в размере 100 руб. (ст.11.17 КоАП РФ). Данную санкцию требуется многократно повысить в связи с серьёзной угрозой транспортной безопасности и жизни самих зацеперов. Ответственность за «руфинг» (рискованный подъём на высотные здания) в действующем законодательстве России вообще отсутствует, за исключением охраняемых объектов. Результатом отсутствия надлежащего законодательства в отношении зацеперов и руферов является ежегодная гибель сотен подростков и активная популяризация рискованного поведения юных аддиктов в информационно-телекоммуникационной сети «Интернет».
Пробелы отечественного законодательства пагубно влияют на интернет-зависимых подростков. В настоящее время в сети «Интернет» популяризируется суицид среди детей и молодёжи. Ежегодно сотни детей с «киберсиндромом»[32] гибнут от рекомендаций сетевого контента по суициду. В то же время предусмотренная действующим Уголовным кодексом РФ статья 110 «Доведение до самоубийства» в судебной практике фактически неприменима, поскольку диспозицией статьи не охватывается влияние сети «Интернет» на действия жертвы как реальной, так и потенциальной.
Б) Проведение занятий по профилактике криминогенных аддикций в разных государственных учреждениях: школах, училищах, вузах и др.
В) Проведение консультаций юных аддиктов с конфликтологами, психологами, медиками. В ходе консультаций ребёнок может узнать о разрушающих последствиях своей зависимости, способах её лечения.
Г) Подготовка специалистов по криминотерапии в семейной сфере и участие последних, других специалистов в проведении соответствующих тренингов, индивидуальной и групповой терапии юных аддиктов с поддержкой их родственников и близких людей. Изыскание возможности изъятия ребёнка из криминогенной микросреды.
Д) Направление (переключение) юных аддиктов из криминогенных и рискогенных аддикций в иные неделиктные формы досуга, спорта, отдыха по рекомендации специалистов. В частности, перевод интереса ребёнка в спорт, изучение иностранного языка.
Четвёртый субинститут охватывает нормы, устанавливающие полномочия и процедуры для специализированных государственных и негосударственных структур, а также компетентных лиц по организации выявления криминогенных нехимических аддикций у детей и обмена информацией, формирования банков данных, по процессу сопровождения юных аддиктов, поддержке при адаптации семьи в случае нарушения её криминологической безопасности, по анализу и оценке проводимых профилактических мероприятий, совершенствованию антикриминальной деятельности.
Предлагаемая кодификация криминофамилистического законодательства вытекает из разрабатываемой автором общей теории криминологической безопасности семьи. Известно, без обеспечения криминологической безопасности семьи невозможно достижение эффективной (действенной) безопасности общества. Рассматриваемая теория является её правовой основой. Целесообразно при обеспечении криминологической безопасности семьи установить определённые стандарты её показателей, отклонение от которых потребует реагирования субъектов обеспечения криминологической безопасности семьи.[33]
По мнению автора, общая теория криминологической безопасности семьи (далее по тексту – КБС) – это система представлений, направленных на обобщение полного спектра деструктивных опасностей для семьи и её членов, оценку состояния защищённости их жизнедеятельности от социальных угроз, а также направленных на формирование обеспечения конституционных прав и свобод домочадцев, достойные качество и уровень их жизни.
В рамках предложенной и разрабатываемой теории КБС важно описать механизм обеспечения криминологической безопасности семьи. В числе значимых элементов указанного механизма выделены следующие: деятельность субъектов обеспечения криминологической безопасности семьи, криминолого-виктимологическая диагностика и криминологическая коррекция семейных отношений, мониторинг криминогенных деформаций семейных отношений и правоприменения.
Нормативно-правовая база криминофамилистики вполне согласуется с предложенной Д.А. Шестаковым моделью единого законодательства о противодействии преступности.[34] Рассматриваемая модель, как известно, включает в себя в качестве составной части Кодекс предупреждения преступлений и мер безопасности. Представляется, что именно в этом Кодексе должны быть помещены нормы криминологического воздействия на семью.
Резюмируя изложенное, следует констатировать, что криминофамилистическое законодательство, кодифицированное по представленной схеме, позволит создать более эффективное правоприменение в сфере противодействия внутрисемейному криминалу и безопасности домочадцев.
А.П. Данилов (Санкт-Петербург, Россия).
Преступное законодательство: на пересечении криминологичеких отраслей.
Право противодействия преступности и преступление в криминологическом смысле. Как отмечает Д.А. Шестаков, «в устройстве единого законодательства о противодействии преступности (ЕЗПП) видятся новые кодексы: «О предупреждении преступлений и мерах безопасности», «Об уголовной ответственности и восстановлении положения в обществе молодёжи».[35] Общие же положения и принципы следует определить в отдельном правовом акте: «Основы единого законодательства о противодействии преступности». В Основах надо отразить взаимопроникновение установлений новых кодексов с прежними: Уголовным, Уголовно-процессуальным, Уголовно-исполнительным».
Данная идея заслуживает поддержки. Наши иностранные коллеги не имеют схожих предложений, российская криминологическая теория опережает в своём развитии западную. Отечественное новаторство очевидно.
Как мне представляется, в Основах можно было бы закрепить и определение «преступление в криминологическом смысле» – «виновное деяние, представляющее для общества значительную опасность, безотносительно к признанию его в качестве такового законом».[36] Это позволит законодателю лучше видеть то, что необходимо криминализировать, дополняя УК РФ, а представителям гражданского общества, опираясь на нормативную уголовно-правовую базу Основ, выступать с предложениями о криминализации преступных по существу деяний, не являющихся, однако, преступлениями с точки зрения Уголовного кодекса РФ.
Кто должен решать, что является преступным? На стадии подготовки проекта уголовно-правовой нормы желательно соотносить её с криминологической моделью «Шар терпимости».[37] Это поможет законодателю дать правильную криминологическую оценку различным социальным явлениям и, в соответствии с полученным выводом, принять правильное преступностиведческое решение: о криминализации какого-либо деяния либо о ненужности таковой.
Для криминологической оценки угроз, уменьшению вредоносного влияния которых будет способствовать криминализация определённых деяний, необходим специальный орган. Например, научно-консультативный центр при Верховном суде РФ. Подобный орган уже создан в Белоруссии – научно-консультативный Совет при Генеральной прокуратуре Республики Беларусь.
В круг обязанностей Центра должно входить рассмотрение предложений граждан, иных лиц, в том числе Общественной палаты РФ, по внесению в УК РФ дополнений в части запрещения того или иного деяния путём установления за его совершение уголовной ответственности.
Центру необходимо иметь следующие права: самостоятельно выступать с криминализационной законодательной инициативой; определять преступную сущность деяния; давать обоснованное заключение об установлении за него ответственности; определять расположение новой нормы в соответствии со структурой УК РФ и, в целом, с органической целостностью единого законодательства о противодействии преступности; проводить криминологическую экспертизу законопроектов и действующих нормативно-правовых актов на предмет их криминогенности и преступности.
Отрицательное заключение Центра должно влечь возвращение законопроекта субъекту, выдвинувшему его. Если субъект не откажется от законопроекта, он обязан аргументировать своё несогласие с полученным заключением. Направляя законопроект в законодательный орган, субъект обязан приложить к нему заключение Центра и свою справку об учёте замечания.
Пересечение преступностиведческих отраслей. В рамках криминологи закона определяется, что понимается под преступным законом – закон, который содержит положение (положения), попирающее уголовное право, а именно, нарушающее установленный под страхом наказания международными уголовно-правовыми нормами либо внутренним национальным законодательством запрет или представляющее для человека и общества значительное зло, безотносительно к признанию такого деяния в качестве преступления законом.[38]
Закон принимает государственный орган, что есть сфера политическая. Изучая преступный закон, мы используем две криминологические отрасли: криминологию закона, рассматривающую сущность преступного закона, и политическую криминологию, осмысливающую преступность сферы политики, воспроизводящей, в том числе, такие преступления, как принятие преступных законов.
Наше общество подчинено воле глобальных воробогачей, так называемой ГОВ. Многие нормативные акты принимаются в интересах данной относительно малочисленной группы, завладевшей всеми экономическими ресурсами планеты. Например, в условиях экономического кризиса в России государство «выдаёт» нормативные акты, защищающие олигархов от неблагоприятных последствий кризиса за счёт ущемления интересов остального общества.
В 2015 году на основании Федерального закона от 26 декабря 2014 года № 448-ФЗ «О внесении изменения в статью 23 Федерального закона "О федеральном бюджете на 2014 год и на плановый период 2015 и 2016 годов"» осуществлялась докапитализация части российских банков. По состоянию на 1 октября 2016 года объём средств, полученных ими от государства, составил почти 827 млрд рублей. Однако данная государственная поддержка так и не смогла переломить негативные тенденции в банковском секторе: практически каждый второй банк-участник программы «потерял» выделенные государством деньги. Средства выдавались банкирам на кредитование приоритетных отраслей экономики, но, не смотря на это, 84,2 % полученных от государства денег банки пустили на пополнение оборотных средств и лишь 4,3 % – на кредитование инвестиционных проектов».[39]
За принятие подобных нормативных актов, преступных по существу, должна быть установлена уголовная ответственность (закон принимается во благо нескольких олигархов в ущерб обществу: оно не получает в нужный момент требующуюся ему помощь, навсегда «изымаются» народные (бюджетные) деньги). За «освоение» государственных средств должны были бы понести ответственность и банкиры, но… Как говорится, кто ж его посадит…
Криминализация деяний в законодательной и исполнительной сферах, направленных на принятие закона, иного нормативного акта преступного по существу, могла бы быть выражена следующей диспозицией состава преступления. «Использование должностным лицом своих служебных полномочий для принятия нормативного акта, заведомо для виновного влекущее существенное нарушение прав и законных интересов граждан или организаций либо охраняемых законом интересов общества или государства».
Субъект преступления – лица, инициирующие принятие акта, члены законодательного органа, отдавшие свои голоса за его принятие или воздержавшиеся при голосовании.
Здесь уместно вспомнить об антинародном преступлении. Это преступное с криминологической точки зрения (по существу) деяние, совершаемое группой лиц, характеризующейся большим числом соучастников, в течение длительного периода времени в отношении населения определённой страны, наносящее колоссальный урон общественному и государственному развитию при организационном, финансовом и ином участии иностранных государств.[40] Принятие преступного закона (нормативного акта) может являться и антинародным преступлением.
Становление права противодействия преступности через развитие преступностиведческих отраслей. Основными причинами воспроизводства преступности в России и мире являются: 1. Противоречие между потребительством и духовностью, проявляющееся в ослаблении национальной идеи. 2. Противоречие между бедностью и откровенно украденным у народа богатством при отсутствии среднего зажиточного слоя. 3. Противоречие между властью, слившейся с олигархией, и большинством населения.[41]
Для скорейшего успешного разрешения (сглаживания) данных противоречий они, по-нашему мнению, должны были бы быть обозначены в Кодексе «О предупреждении преступлений и мерах безопасности». Во многом эти противоречия усиливают, разжигают средства распространения сведений.
Криминогенность сферы СМИ очень высока. Учитывая, что массовая информация стала средством совершения, утаивания многих преступлений, целесообразно принять на международном уровне норму, устанавливающую ответственность СМИ и их глав за массовое распространение заведомо ложных сведений, имеющих важное международное значение и способствующих разжиганию межнациональных, межрелигиозных, межконфессиональных или военных конфликтов.
Заключение. Хотелось бы, чтобы единое законодательство о противодействии преступности было в ближайшее время принято на евразийских просторах, а не получилось так, как это у нас часто бывает: выскажем предложение и на этом остановимся. Потом же копируем на Западе практическую реализацию собственной идеи, причём с имеющимися существенными недостатками.
Ждём Ваши отклики по теме Беседы.
Фотопредставление Беседы Вы можете найти в фотоальбоме Клуба.
Данные опроса участников Беседы
«От криминологического законодательства к праву противодействия преступности (проблемы криминологии закона)»
От 19 мая 2017 года
В ходе Беседы её участникам для заполнения была предложена анкета по тематике проходящего мероприятия. Результаты нашего небольшого исследования представлены ниже.
Вопрос 1. Требуется ли единое законодательство о противодействии преступности (ЕЗПП)?
|
| Частота | Процент | Валидный процент | Кумулятивный процент | |
| Валидные | Да | 57 | 62,0 | 62,6 | 62,6 |
| Только Кодекс предупреждения преступлений и мер безопасности | 15 | 16,3 | 16,5 | 79,1 | |
| Лишь Закон о предупреждении преступлений | 8 | 8,7 | 8,8 | 87,9 | |
| Нет | 6 | 6,5 | 6,6 | 94,5 | |
| Трудно сказать | 5 | 5,4 | 5,5 | 100,0 | |
| Итого | 91 | 98,9 | 100,0 |
| |
| Пропущенные | Системные пропущенные | 1 | 1,1 |
|
|
| Итого | 92 | 100,0 |
|
| |
Вопрос 2. Нужны ли новые кодексы?
2.1. Нужен ли Кодекс предупреждения преступлений и мер безопасности?
|
| Частота | Процент | Валидный процент | Кумулятивный процент | |
| Валидные | Да | 48 | 52,2 | 57,8 | 57,8 |
| Нет | 26 | 28,3 | 31,3 | 89,2 | |
| Трудно сказать | 9 | 9,8 | 10,8 | 100,0 | |
| Итого | 83 | 90,2 | 100,0 |
| |
| Пропущенные | Системные пропущенные | 9 | 9,8 |
|
|
| Итого | 92 | 100,0 |
|
| |
2.2. Нужен ли Кодекс об уголовной ответственности и ресоциализации молодёжи?
|
| Частота | Процент | Валидный процент | Кумулятивный процент | |
| Валидные | Да | 32 | 34,8 | 44,4 | 44,4 |
| Нет | 25 | 27,2 | 34,7 | 79,2 | |
| Трудно сказать | 15 | 16,3 | 20,8 | 100,0 | |
| Итого | 72 | 78,3 | 100,0 |
| |
| Пропущенные | Системные пропущенные | 20 | 21,7 |
|
|
| Итого | 92 | 100,0 |
|
| |
Вопрос 3. Одобряете ли Вы установление следующих принципов ЕЗПП?
3.1. Взаимоувязка и взаимодополнение подотраслей (кодексов) ЕЗПП
|
| Частота | Процент | Валидный процент | Кумулятивный процент | |
| Валидные | Да | 48 | 52,2 | 60,8 | 60,8 |
| Нет | 10 | 10,9 | 12,7 | 73,4 | |
| Трудно сказать | 21 | 22,8 | 26,6 | 100,0 | |
| Итого | 79 | 85,9 | 100,0 |
| |
| Пропущенные | Системные пропущенные | 13 | 14,1 |
|
|
| Итого | 92 | 100,0 |
|
| |
3.2. Минимизация репрессии
|
| Частота | Процент | Валидный процент | Кумулятивный процент | |
| Валидные | Да | 27 | 29,3 | 42,2 | 42,2 |
| Нет | 20 | 21,7 | 31,3 | 73,4 | |
| Трудно сказать | 17 | 18,5 | 26,6 | 100,0 | |
| Итого | 64 | 69,6 | 100,0 |
| |
| Пропущенные | Системные пропущенные | 28 | 30,4 |
|
|
| Итого | 92 | 100,0 |
|
| |
3.3. Предпочтение не связанному с наказанием предупреждению преступлений
|
| Частота | Процент | Валидный процент | Кумулятивный процент | |
| Валидные | Да | 33 | 35,9 | 51,6 | 51,6 |
| Нет | 15 | 16,3 | 23,4 | 75,0 | |
| Трудно сказать | 16 | 17,4 | 25,0 | 100,0 | |
| Итого | 64 | 69,6 | 100,0 |
| |
| Пропущенные | Системные пропущенные | 28 | 30,4 |
|
|
| Итого | 92 | 100,0 |
|
| |
3.4. Восстановление в обществе положения потерпевшего
|
| Частота | Процент | Валидный процент | Кумулятивный процент | |
| Валидные | Да | 41 | 44,6 | 59,4 | 59,4 |
| Нет | 14 | 15,2 | 20,3 | 79,7 | |
| Трудно сказать | 14 | 15,2 | 20,3 | 100,0 | |
| Итого | 69 | 75,0 | 100,0 |
| |
| Пропущенные | Системные пропущенные | 23 | 25,0 |
|
|
| Итого | 92 | 100,0 |
|
| |
3.5. Восстановление в обществе положения лица, совершившего преступление
|
| Частота | Процент | Валидный процент | Кумулятивный процент | |
| Валидные | Да | 36 | 39,1 | 55,4 | 55,4 |
| Нет | 13 | 14,1 | 20,0 | 75,4 | |
| Трудно сказать | 16 | 17,4 | 24,6 | 100,0 | |
| Итого | 65 | 70,7 | 100,0 |
| |
| Пропущенные | Системные пропущенные | 27 | 29,3 |
|
|
| Итого | 92 | 100,0 |
|
| |
3.6. Удержание от совершения преступления
|
| Частота | Процент | Валидный процент | Кумулятивный процент | |
| Валидные | Да | 38 | 41,3 | 73,1 | 73,1 |
| Нет | 9 | 9,8 | 17,3 | 90,4 | |
| Трудно сказать | 5 | 5,4 | 9,6 | 100,0 | |
| Итого | 52 | 56,5 | 100,0 |
| |
| Пропущенные | Системные пропущенные | 40 | 43,5 |
|
|
| Итого | 92 | 100,0 |
|
| |
Вопрос 4. Охватывает ли Федеральный Закон «Об основах системы профилактики правонарушений в Российской Федерации» от 23 июня 2016 года № 182-ФЗ основные причины воспроизводства преступности?
4.1. Факторы неблагоприятного развития личности
|
| Частота | Процент | Валидный процент | Кумулятивный процент | |
| Валидные | Вполне | 33 | 35,9 | 41,3 | 41,3 |
| Не вполне | 17 | 18,5 | 21,3 | 62,5 | |
| Трудно сказать | 30 | 32,6 | 37,5 | 100,0 | |
| Итого | 80 | 87,0 | 100,0 |
| |
| Пропущенные | Системные пропущенные | 12 | 13,0 |
|
|
| Итого | 92 | 100,0 |
|
| |
4.2. Ситуативные факторы
|
| Частота | Процент | Валидный процент | Кумулятивный процент | |
| Валидные | Вполне | 19 | 20,7 | 31,7 | 31,7 |
| Не вполне | 19 | 20,7 | 31,7 | 63,3 | |
| Трудно сказать | 22 | 23,9 | 36,7 | 100,0 | |
| Итого | 60 | 65,2 | 100,0 |
| |
| Пропущенные | Системные пропущенные | 32 | 34,8 |
|
|
| Итого | 92 | 100,0 |
|
| |
4.3. Социальные противоречия, лежащие в основе воспроизводства преступности
|
| Частота | Процент | Валидный процент | Кумулятивный процент | |
| Валидные | Вполне | 21 | 22,8 | 31,8 | 31,8 |
| Не вполне | 17 | 18,5 | 25,8 | 57,6 | |
| Трудно сказать | 28 | 30,4 | 42,4 | 100,0 | |
| Итого | 66 | 71,7 | 100,0 |
| |
| Пропущенные | Системные пропущенные | 26 | 28,3 |
|
|
| Итого | 92 | 100,0 |
|
| |
Вопрос 5.1. Продуктивна ли семантическая концепция преступности для развития общей криминологической теории?
|
| Частота | Процент | Валидный процент | Кумулятивный процент | |
| Валидные | Да | 41 | 44,6 | 60,3 | 60,3 |
| Нет | 12 | 13,0 | 17,6 | 77,9 | |
| Трудно сказать | 15 | 16,3 | 22,1 | 100,0 | |
| Итого | 68 | 73,9 | 100,0 |
| |
| Пропущенные | Системные пропущенные | 24 | 26,1 |
|
|
| Итого | 92 | 100,0 |
|
| |
Вопрос 5.2. Продуктивна ли семантическая концепция преступности для становления криминологии закона?
|
| Частота | Процент | Валидный процент | Кумулятивный процент | |
| Валидные | Да | 31 | 33,7 | 46,3 | 46,3 |
| Нет | 12 | 13,0 | 17,9 | 64,2 | |
| Трудно сказать | 24 | 26,1 | 35,8 | 100,0 | |
| Итого | 67 | 72,8 | 100,0 |
| |
| Пропущенные | Системные пропущенные | 25 | 27,2 |
|
|
| Итого | 92 | 100,0 |
|
| |
Вопрос 5.3. Продуктивна ли семантическая концепция преступности для выдвижения модели единого законодательства о противодействии преступности?
|
| Частота | Процент | Валидный процент | Кумулятивный процент | |
| Валидные | Да | 32 | 34,8 | 45,1 | 45,1 |
| Нет | 9 | 9,8 | 12,7 | 57,7 | |
| Трудно сказать | 30 | 32,6 | 42,3 | 100,0 | |
| Итого | 71 | 77,2 | 100,0 |
| |
| Пропущенные | Системные пропущенные | 21 | 22,8 |
|
|
| Итого | 92 | 100,0 |
|
| |
Вопрос 6. Нужны ли связанные с семейной проблематикой нововведения в уголовный закон?
6.1. Специальные составы «семейного насилия», аналогичные имеющимся составам против личности
|
| Частота | Процент | Валидный процент | Кумулятивный процент | |
| Валидные | Да | 55 | 59,8 | 67,1 | 67,1 |
| Нет | 16 | 17,4 | 19,5 | 86,6 | |
| Трудно сказать | 11 | 12,0 | 13,4 | 100,0 | |
| Итого | 82 | 89,1 | 100,0 |
| |
| Пропущенные | Системные пропущенные | 10 | 10,9 |
|
|
| Итого | 92 | 100,0 |
|
| |
6.2. Прохождение курса улаживания конфликта как альтернатива уголовной ответственности
|
| Частота | Процент | Валидный процент | Кумулятивный процент | |
| Валидные | Да | 43 | 46,7 | 62,3 | 62,3 |
| Нет | 10 | 10,9 | 14,5 | 76,8 | |
| Трудно сказать | 16 | 17,4 | 23,1 | 100,0 | |
| Итого | 69 | 75,0 | 100,0 |
| |
| Пропущенные | Системные пропущенные | 23 | 25,0 |
|
|
| Итого | 92 | 100,0 |
|
| |
Вопрос 7. Нужны ли связанные с политической проблематикой следующие составы преступления?
7.1. Принятие нормативного акта, заведомо для виновного влекущее существенное нарушение прав и законных интересов граждан или организаций либо охраняемых законом интересов общества или государства
|
| Частота | Процент | Валидный процент | Кумулятивный процент | |
| Валидные | Да | 45 | 48,9 | 60,8 | 60,8 |
| Нет | 16 | 17,4 | 21,6 | 82,4 | |
| Трудно сказать | 13 | 14,1 | 17,6 | 100,0 | |
| Итого | 74 | 80,4 | 100,0 |
| |
| Пропущенные | Системные пропущенные | 18 | 19,6 |
|
|
| Итого | 92 | 100,0 |
|
| |
7.2. Массовое распространение заведомо ложных сведений, имеющих важное международное значение и способствующих разжиганию межнациональных, межрелигиозных, межконфессиональных или военных конфликтов
|
| Частота | Процент | Валидный процент | Кумулятивный процент | |
| Валидные | Да | 45 | 48,9 | 57,7 | 57,7 |
| Нет | 23 | 25,0 | 29,5 | 87,2 | |
| Трудно сказать | 10 | 10,9 | 12,8 | 100,0 | |
| Итого | 78 | 84,8 | 100,0 |
| |
| Пропущенные | Системные пропущенные | 14 | 15,2 |
|
|
| Итого | 92 | 100,0 |
|
| |
7.3. Вмешательство во внутреннюю политику суверенного государства
|
| Частота | Процент | Валидный процент | Кумулятивный процент | |
| Валидные | Да | 36 | 39,1 | 52,9 | 52,9 |
| Нет | 17 | 18,5 | 25,0 | 77,9 | |
| Трудно сказать | 15 | 16,3 | 22,1 | 100,0 | |
| Итого | 68 | 73,9 | 100,0 |
| |
| Пропущенные | Системные пропущенные | 24 | 26,1 |
|
|
| Итого | 92 | 100,0 |
|
| |
Вопрос 8. Нужны ли связанные с экономической проблематикой следующие нововведения в закон?
8.1. Компенсационный налог, направленный на изъятие незаконного обогащения, в частности, при приватизации
|
| Частота | Процент | Валидный процент | Кумулятивный процент | |
| Валидные | Да | 42 | 45,7 | 54,5 | 54,5 |
| Нет | 17 | 18,5 | 22,1 | 76,6 | |
| Трудно сказать | 18 | 19,6 | 23,4 | 100,0 | |
| Итого | 77 | 83,7 | 100,0 |
| |
| Пропущенные | Системные пропущенные | 15 | 16,3 |
|
|
| Итого | 92 | 100,0 |
|
| |
8.2. Восстановление уголовно-правового института конфискация без доказательства преступного происхождения имущества
|
| Частота | Процент | Валидный процент | Кумулятивный процент | |
| Валидные | Да | 28 | 30,4 | 36,8 | 36,8 |
| Нет | 31 | 33,7 | 40,8 | 77,6 | |
| Трудно сказать | 17 | 18,5 | 22,4 | 100,0 | |
| Итого | 76 | 82,6 | 100,0 |
| |
| Пропущенные | Системные пропущенные | 16 | 17,4 |
|
|
| Итого | 92 | 100,0 |
|
| |
8.3. Обращение юридического лица в государственную собственность без его ликвидации
|
| Частота | Процент | Валидный процент | Кумулятивный процент | |
| Валидные | Да | 22 | 23,9 | 32,8 | 32,8 |
| Нет | 24 | 26,1 | 35,8 | 68,7 | |
| Трудно сказать | 21 | 22,8 | 31,3 | 100,0 | |
| Итого | 67 | 72,8 | 100,0 |
| |
| Пропущенные | Системные пропущенные | 25 | 27,2 |
|
|
| Итого | 92 | 100,0 |
|
| |
Вопрос 9. Требуется ли наличие в системе органов государственной власти научно-консультативного Совета по выявлению криминогенности и преступности законопроектов и действующих нормативно-правовых актов?
9.1. Криминогенность законопроектов
|
| Частота | Процент | Валидный процент | Кумулятивный процент | |
| Валидные | Да | 53 | 57,6 | 68,8 | 68,8 |
| Нет | 11 | 12,0 | 14,3 | 83,1 | |
| Трудно сказать | 13 | 14,1 | 16,9 | 100,0 | |
| Итого | 77 | 83,7 | 100,0 |
| |
| Пропущенные | Системные пропущенные | 15 | 16,3 |
|
|
| Итого | 92 | 100,0 |
|
| |
9.2. Преступность законопроектов
|
| Частота | Процент | Валидный процент | Кумулятивный процент | |
| Валидные | Да | 37 | 40,2 | 61,7 | 61,7 |
| Нет | 10 | 10,9 | 16,7 | 78,3 | |
| Трудно сказать | 13 | 14,1 | 21,7 | 100,0 | |
| Итого | 60 | 65,2 | 100,0 |
| |
| Пропущенные | Системные пропущенные | 32 | 34,8 |
|
|
| Итого | 92 | 100,0 |
|
| |
9.3. Криминогенность нормативно-правовых актов
|
| Частота | Процент | Валидный процент | Кумулятивный процент | |
| Валидные | Да | 39 | 42,4 | 60,9 | 60,9 |
| Нет | 12 | 13,0 | 18,8 | 79,7 | |
| Трудно сказать | 13 | 14,1 | 20,3 | 100,0 | |
| Итого | 64 | 69,6 | 100,0 |
| |
| Пропущенные | Системные пропущенные | 28 | 30,4 |
|
|
| Итого | 92 | 100,0 |
|
| |
9.4. Преступность нормативно-правовых актов
|
| Частота | Процент | Валидный процент | Кумулятивный процент | |
| Валидные | Да | 39 | 42,4 | 62,9 | 62,9 |
| Нет | 9 | 9,8 | 14,5 | 77,4 | |
| Трудно сказать | 14 | 15,2 | 22,6 | 100,0 | |
| Итого | 62 | 67,4 | 100,0 |
| |
| Пропущенные | Системные пропущенные | 30 | 32,6 |
|
|
| Итого | 92 | 100,0 |
|
| |
Пол опрашиваемых
|
| Частота | Процент | Валидный процент | Кумулятивный процент | |
| Валидные | Мужчина | 58 | 63,0 | 65,9 | 65,9 |
| Женщина | 30 | 32,6 | 34,1 | 100,0 | |
| Итого | 88 | 95,7 | 100,0 |
| |
| Пропущенные | Системные пропущенные | 4 | 4,3 |
|
|
| Итого | 92 | 100,0 |
|
| |
Возраст опрашиваемых
|
| Частота | Процент | Валидный процент | Кумулятивный процент | |
| Валидные | от 18 до 30 | 61 | 66,3 | 69,3 | 69,3 |
| от 31 до 40 | 14 | 15,2 | 15,9 | 85,2 | |
| от 41 до 50 | 8 | 8,7 | 9,1 | 94,3 | |
| 51 и более | 5 | 5,4 | 5,6 | 100,0 | |
| Итого | 88 | 95,7 | 100,0 |
| |
| Пропущенные | Системные пропущенные | 4 | 4,3 |
|
|
| Итого | 92 | 100,0 |
|
| |
Образование опрашиваемых
|
| Частота | Процент | Валидный процент | Кумулятивный процент | |
| Валидные | Неполное среднее | 5 | 5,4 | 5,7 | 5,7 |
| Среднее общее | 20 | 21,7 | 22,7 | 28,4 | |
| Среднее профессиональное | 7 | 7,6 | 8,0 | 36,4 | |
| высшее профессиональное | 56 | 60,9 | 63,6 | 100,0 | |
| Итого | 88 | 95,7 | 100,0 |
| |
| Пропущенные | Системные пропущенные | 4 | 4,3 |
|
|
| Итого | 92 | 100,0 |
|
| |
Наличие учёной степени у опрашиваемых
|
| Частота | Процент | Валидный процент | Кумулятивный процент | |
| Валидные | Не имею | 68 | 73,9 | 81,0 | 81,0 |
| кандидат наук | 11 | 12,0 | 13,1 | 94,0 | |
| доктор наук | 5 | 5,4 | 6,0 | 100,0 | |
| Итого | 84 | 91,3 | 100,0 |
| |
| Пропущенные | Системные пропущенные | 8 | 8,7 |
|
|
| Итого | 92 | 100,0 |
|
| |
[1] Слова «преступностиведение» и «криминология» употребляются как синонимы.
[2] Шестаков Д.А. Криминология: новые подходы к преступлению и преступности: Криминогенные законы и криминологическое законодательство. Противодействие преступности в изменяющемся мире: Учебник. 2-е изд., перераб. и доп. СПб.: Изд-во Р. Асланова «Юридический центр Пресс», 2006. С. 147; его: Контроль преступности и криминологическое законодательство // Организованная преступность, уголовно-правовые и криминологические проблемы. Отв. ред. М.Г. Миненок. Калининград, 1999. С. 11–23.
[3] См.: Шестаков Д.А. Криминология: новые подходы к преступлению и преступности. С. 89; его: Введение в криминологию закона. СПб: Юридический центр Пресс, 2011. С. 56.
[4] Горшенков Г.Н. Криминология как «расширенная наука» о преступности: время становления и развития. Нижний Новгород: Нижегородская правовая академия. С. 117.
[5] См.: Бурлаков В.Н., Гилинский Я.И., Шестаков Д.А. Преподавание криминологии в современных условиях. Отчёт о криминологическом семинаре // Вестн. СПбГУ. 1996. Сер. 6, вып. 3. С. 122.
[6] Лунеев В.В. Проект Закона «О предупреждении преступности» // Государство и право, 1996. № 11.
[7] См.: Шестаков Д.А. Введение в криминологию закона. СПб: Юридический центр Пресс, 2011. С. 58-59.
[8] Сравн.: Щедрин Н.В. Введение в правовую теорию мер безопасности: Монография. Красноярск: Изд-во Краснояр. гос. ун-та, 1999.
[9] О девяти уровнях преступности см.: Шестаков Д.А. Планетарная олигархическая преступная деятельность: девятый уровень преступности // Криминология: вчера, сегодня, завтра. 2012. № 2 (25). С. 12 - 22.
[10] Делягин М. Манифест.http://forum-msk.org/material/economic/9581606.html/15.9.2012. С.22.
[11] Автор настоящих строк высказал критические замечания к этому законопроекту в своём докладе «Углубление криминологической теории и основы противодействия преступности» на всероссийской научно-практической совместной конференции «Система профилактики преступности: современное состояние, проблемы и перспективы развития», проведённой в 2011 г. Университетом МВД России и Комитетом по вопросам законности, правопорядка и безопасности Правительства Санкт-Петербурга. Но материалы конференции по имеющемуся в Университете МВД обыкновению вместо того, чтобы быть опубликованными, куда-то исчезли.
[12] Шестаков Д.А. Преступность среди социальных подсистем // Преступность среди социальных подсистем. СПб.: Санкт-Петербургский университет МВД России; Юридический центр Пресс, 2003. С. 13; его: Семейные суды – перспектива правосудия в отношении несовершеннолетних // Предупреждение преступности. Казахстанская криминологическая ассоциация. Юридический журнал. № 1. 2004. С. 28.
[13] Шестаков Д.А. Постлиберальная парадигма и право противодействия преступности // Правотворческие и правоприменительные парадигмы реконструкции уголовного законодательства: национальный и международный опыт моделирования. Коллективная монография // Ответств. ред. д.ю.н. А.Е. Мизанбаев. Костанай, 2012. С. 111, 113; его: Криминологическое законодательство и право противодействия преступности // Криминология: вчера, сегодня, завтра. 2013. № 1 (28). С. 50.
[14] О преступном законе см.: Шестаков Д.А. Криминология. Преступность как свойство общества. Краткий курс. СПб.: Санкт-Петербургский университет, изд-во «Лань». 2001. С. 22; его: Введение в криминологию закона. С. 23, 62.
[15] Шестаков Д.А. Предупреждение преступлений и меры безопасности в праве противодействия преступности // Библиотека уголовного права и криминологии. 2014. № 1. С. 110 – 120.
[16] Шестаков Д.А. Семейная криминология (криминофамилистика). СПб., 2-е издание, переработанное и дополненное: «Юридический центр Пресс», 2003. С. 271 - 292.
[17] Шестаков Д.А. Там же. С. 272; его: Семейные суды – перспектива правосудия в отношении несовершеннолетних // Предупреждение преступности. Казахстанская криминологическая ассоциация. Юридический журнал. 2004 № 1 (7). С. 28 – 30.
[18] Шестаков Д.А. Семейная криминология (криминофамилистика). 2-е издание. С. 272.
[19] Шестаков Д.А. Семейная криминология (криминофамилистика). 2-е издание. С. 271 – 292; его: О феминоатаке на ст. 156 УК РФ // http://criminologyclub.ru/home/5-video/240--156-.html/ 20.11.2016 08:05
[20] Шестаков Д.А. Семейная криминология. Семья – конфликт – преступление. СПб.: Изд-во СПбГУ, 1996. С. 249 – 250; его: Законодательная регламентация предупреждения насилия в семье // Сriminologial Situation and Securiti in Society. First International Social Deviant Behavior Symposium of the Black Sea Countries. Chinau, 9-11 Nowember. 1995. C. 128 – 130.
[21] Шестаков Д.А. Законодательная регламентация предупреждения насилия в семье. C. 128–130; его: Семейная криминология. Семья – конфликт – преступление. С. 250.
[22] См.: Харламов В.С. МВД по Республике Коми в борьбе с криминальными проявлениями в семейно-бытовой сфере. СПб., Сыктывкар: Филиал ФКГУ ВНИИ МВД России по Северо-Западному федеральному округу, 2013. С. 11 – 31; Чураков А.В. Законодательство о противодействии семейному насилию: предпосылки, теория, разработка в России, Грузии, Кыргыстане, Украине. СПб, 2014.
[23] Шестаков Д.А. Теория преступности и основы отраслевой криминологии: Избранное. СПб.: Изд-во «Юридический центр», 2015. С. 398 – 400.
[24] См.: Данилов А.П. Противодействие внешнегосударственному и надгосударственному уровням преступности в свете событий в Южной Осетии // Криминология: вчера, сегодня, завтра. 2009. № 2(17). С. 103.
[25] Дикаев С.У. Юридическая оценка иностранного вмешательства в избирательный процесс суверенного государства // Криминология: вчера, сегодня, завтра. 2012. № 3 (26). С. 21
[26] Шестаков Д.А. Законодательная регламентация предупреждения насилия в семье; его: Семейная криминология. Семья – конфликт – преступление. С. 175, 249 – 250.
[27] Шестаков Д.А. Постлиберальная парадигма и право противодействия преступности // Правотворческие и правоприменительные парадигмы реконструкции уголовного законодательства: национальный и международный опыт моделирования. Коллективная монография // Ответств. ред. д.ю.н. А.Е. Мизанбаев. Костанай, 2012. С. 111, 113; его: Криминологическое законодательство и право противодействия преступности // Криминология: вчера, сегодня, завтра. 2013. № 1(28). С. 49 – 50.
[28] Горшенков Г.Н. Проблемы криминологии: курс лекций. Нижний Новгород: Нижегородская правовая академия. С. 251.
[29] Шестаков Д.А. Семейная криминология: Криминофамилистика. 2-е изд. СПб.: Изд-во «Юридический центр Пресс», 2003. С. 94.
[30] Шестаков Д.А. Введение в криминологию семейных отношений. Л.: Санкт-Петербургский государственный университет, 1980. С. 66.
[31] За основу принята классификация, представленная в труде Д.А. Шестакова: см. Шестаков Д.А. Криминология. Преступность как свойство общества. СПб., 2001. С. 148.
[32] Термин означает криминогенный симптом интернет-зависимости человека. Термин введён Харламовым В.С. см.: Харламов В.С. Отечественный и зарубежный опыт противодействия криминальному насилию в семье. СПб., 2014. С. 207.
[33] Термин «криминологическая безопасность семьи» введён В.С. Харламовым. См.: Харламов В.С. Отечественный и зарубежный опыт противодействия криминальному насилию в семье. СПб., 2014. С. 244, 337. На авторство термина «криминологическая безопасность семьи» претендует В.Ю. Князева. Её статья, опубликованная двумя годами позже, не снабжена необходимыми ссылками. См.: Князева Е.Ю. Криминологическая безопасность семьи и преступный рецидив несовершеннолетних // Вестник Воронежского института МВД России. 2016. № 2. С. 93–98.
[34] Шестаков Д.А. Криминологическое законодательство и право противодействия преступности // Криминология: вчера, сегодня, завтра. 2013. № 1 (28). С. 49–50.
[35] Шестаков Д.А. Криминологическое законодательство и право противодействия преступности // Криминология: вчера, сегодня, завтра. 2013. № 1 (28). С. 50.
[36] Шестаков Д.А. Криминология: преступность как свойство общества. Краткий курс. СПб.: Санкт-Петербургский государственный университет, Издательство «Лань», 2001.
[37] Данилов А.П. Преступностиведческое положение о терпимости (криминологическая теория толерантности) // Криминология: вчера, сегодня, завтра. 2015. № 4 (39).
[38] Шестаков Д.А. Криминология: преступность как свойство общества. Краткий курс. СПб.: Санкт-Петербургский государственный университет, Издательство «Лань», 2001. С. 22.
[39] Сайт Счётной палаты РФ. URL: http://audit.gov.ru/structure/golikova-tatyana-alekseevna/speeches/28831/ (дата обращения: 04.05.2017).
[40] Данилов А.П. Декабрьская провокация гражданской войны в России // Криминология: вчера, сегодня, завтра. 2011. № 3 (22) С. 60–70.
[41] Шестаков Д.А. Криминологические заметки разных лет // Российский криминологический взгляд. 2001. № 2. С. 47.