17 марта 2017 года Беседа «КРИМИНОЛОГИЧЕСКИЕ ПРОБЛЕМЫ УГОЛОВНОГО НАКАЗАНИЯ В ВИДЕ ЛИШЕНИЯ СВОБОДЫ: КОРРЕКЦИЯ ЦЕЛЕПОЛАГАНИЯ, ПРИНЦИПОВ И РЕАЛИЗАЦИИ».

С докладом «Криминологические проблемы уголовного наказания в виде лишения свободы: коррекция целеполагания, принципов и реализации» выступил Л.Б. Смирнов – д.ю.н., профессор, профессор кафедры уголовного права Российского государственного педагогического университета им. А.И. Герцена (Санкт-Петербург, Россия).

Беседу вёл заместитель президента Клуба А.П. Данилов.

На беседу собрались криминологи из Барнаула (Россия), Москвы (Россия), Нижнего Новгорода (Россия), Санкт-Петербурга (Россия).

85 студентов вузов (РГПУ им. А.И. Герцена: М.В. Лихобабина, М.А. Пахомова, В. Ярпина; Северо-Западный институт управления РАНХиГС: С.П. Аббасов, Е.Г. Акимов, Э. Арипшева, Е. Баженкова, Ю.М. Белов, Д.С. Бердтикова, К.Н. Болдырева, А.В. Валова, Н.М. Виноградова, А. Воробьёва, Я.Н. Гаврилиди, В.П. Гаглоева, Х.В. Гильядов, А. Глухова, К.А. Демьянчук, К.В. Дриц, А.Ю. Захарченко, К.В. Каговицына, А.С. Кафорина, Д.М. Кипова, Я.С. Клименков, В. Колесникова, Н. Костышева, А.В. Криворученко, А.Е. Криворучко, К.А. Крылов, М.Н. Кургуз, А.С. Литвинов, А.Н. Ляшенко, Л. Магомедова, Я.В. Маркина, Р.Ш. Махдиева, В.П. Машинский, Ю.Д. Мачулко, Т.К. Мехтиев, И.В. Наумов, Е.В. Нечаева, А.В. Никитченко, С.В. Пирогов, А.А. Попова, В. Потаев, П.И. Потанина, Т.М. Прозорова, Н.Э. Пучка, В.О. Радиковский, Л.А. Родичина, А.С. Рудюк, С. Сабода, М.С. Сергеева, А.А. Синильникова, В.А. Соселия, Е.А. Стадникова, Р.К. Танцирев, А. Томилко, А.В. Третьякова, В.Э. Трофимова, Е.В. Трухио, К. Федосеева, А.С. Челядина, В.В. Шиляев, А.А., Шукаев, Ю. Щвец, И.И. Яковлев, Н.С. Яцилин; Санкт-Петербургский государственный экономический университет: В.Н. Бойцов, А.А. Григорьева, Е.К. Кулаков, В.В. Марелишвили, М. Миклашевич, Я.Е. Самохин, Д.А. Тасоев, А.А. Татарникова, Д.М. Ченурдаев; Санкт-Петербургский университет МВД России: Б. Баходур, С.З. Музафаров; БФУ им. И. Канта: Д.В. Евсюкова; Санкт-Петербургский государственный морской технический университет: Н.А. Исмаилова, С.А. Исмаилова, М.А. Олонен, Е.Г. Пирко, Е.И. Салазкин, Р.В. Сурмаева).

2 аспиранта (РГПУ им. А.И. Герцена: Ю.А. Витченко, С.В. Игнатенко).

5 адъюнктов (Санкт-Петербургский университет МВД России: А.В. Андреев, М.А. Дворжицкая; Е.Н. Курилова, Ю.С. Рубцова; М.А. Яковлева);

3 преподавателя (Санкт-Петербургский университет МВД России: Н.В. Громадская, Г.А. Удодов; Санкт-Петербургский государственный морской технический университет: Е.И. Пономаренко);

11 кандидатов юридических наук (РГПУ им. А.И. Герцена: А.П. Данилов, А.В. Комарницкий; Балтийский гуманитарный институт: В.С. Харламов; Северо-Западный институт управления РАНХиГС: Т.Н. Дронова, Н.И. Пишикина; СПбГУ: Г.В. Зазулин; Санкт-Петербургский институт повышения квалификации работников ФСИН России В.В. Тулегенов; О.В. Лукичёв; Нижегородская правовая академия: С.А. Попова; Санкт-Петербургский государственный экономический университет: Н.А. Крайнова; Санкт-Петербургский университет МВД России: Н.И. Кузнецова);

7 докторов юридических наук (РГПУ им. А.И. Герцена: Л.Б. Смирнов; Санкт-Петербургский университет МВД России: Л.В. Готчина, С.У. Дикаев; Нижегородская правовая академия: Г.Н. Горшенков; Алтайский государственный университет: А.П. Детков), среди которых 2 заслуженных деятеля науки РФ (МГУ им. М.В. Ломоносова: В.И. Селивёрстов; РГПУ им. А.И. Герцена: Д.А. Шестаков).

В обсуждении доклада участвовали: Г.Н. Горшенков, А.А. Григорьева, А.П. Детков, С.У. Дикаев, А.В. Комарницкий, Н.А. Крайнова, С.А. Попова, В.И. Селивёрстов, В.С. Харламов, Д.А. Шестаков.

Выжимки из докладов и поступивших откликов.

Д.А. Шестаков (Санкт-Петербург, Россия).

Будущее уголовно-правового противодействия преступности: идеал и реальность.

В преддверии обещающего быть неоднозначным обсуждения вопросов уголовного наказания напомню некоторые из моих суждений.

 Историческая тенденция к очеловечиванию противодействия преступности. На протяжении истории уголовный закон постепенно освобождается от цели возмездия и от чрезвычайно суровых средств воздействия на нарушителя уголовного закона. В его основе медленно, не всегда последовательно, но неотвратимо занимает место концепция цивилизованного взаимо­отношения общества с преступностью, опирающаяся на принципы возмещения вреда и удержания от новых преступлений.[1]

Потребность очеловечить реакцию российской государственной власти на преступность. Будет ли в России осознано, сколь велико значение очеловечивания самой государственной реакции на преступления и осуществления стратегии социальной поддержки недостаточно хорошо устроенных людей?[2]

Неприемлемость двунаправленной модели уголовного законодательства. Важно развернуть криминологический разбор тех изменений уголовного законодательства, которые на территории бывшего Советского Союза штампуются по западному образцу. Под сомнение не в последнюю очередь должна быть поставлена сама двунаправленная («двухвекторная») модель реформ. Она, как известно, состоит в ужесточении ответственности за наиболее злостные преступления на фоне смягчения её за преступления, не столь опасные, за проступки. Двунаправленность противоречит объективной, в конечном итоге, неотвратимой тенденции спада уголовно-правовой репрессии.^[3]

Религиозно-нравственное сознание и желательный отказ уголовного права от возмездия. Развитие института уголовного наказания должно следовать за нравственно-религиозным развитием: к отходу от идеи кары в земной жизни. Законодательно установленная цель «восстановления социальной справедливости», основанная на приверженности возмездию, должна быть изъята из уголовного закона.[4]

Синдром Понтия Пилата. Никак не приветствуется мной следование законодателя за так называемым карательным азартом обычно значительной части населения. Уступку общественной жестокости я называю синдром Понтия Пилата.[5]

Необходимый принцип минимизации репрессии. В число принципов следует включить минимизацию уголовной репрессии.[6]

Принцип «гуманизма». Содержание установленного законом «принципа гуманизма» (ст. 7 УК РФ), особенно при сопоставлении его с целями наказания и принципом справедливости, к нашему глубокому сожалению, приводит к двум заключениям. Во-первых, в известном смысле законодатель стал на позицию сторонников сохранения за наказанием цели («функции») возмездия. Во-вторых, он осуществил это не ясно и открыто, как следует формулировать любое положение закона, а тщательно завуалировав свою позицию и прикрываясь высоким словом «гуманизм» (человечность).

В УК предусмотрена человечность не в собственном смысле слова, а какая-то особенная, ограничен­ная: «Уголовное законодательство Российской Федерации обеспечивает безопасность человека», – чем подчеркнуто, что гуманизм направлен не столько на осуждённого, сколько на прочих членов общества. Законодатель размывает понятие гуманизма уголовного права, не желает признать, что человечное отношение именно к преступнику является показателем уровня развития уголовно-правовой политики. Далее в ст. 7 указано, что целями наказания не могут быть причинение физических страданий и унижение человеческого достоинства, из чего, между прочим, вытекает, что в качестве цели наказания могут выступать моральные страдания.

Порочный круг замкнулся. Государство желает помучить попавшегося преступника, правда, в соответствии с веяниями нового времени помучить лишь морально.[7]

Функции («цели») уголовной ответственности. Уголовно-правовым мерам противодействия преступности в условиях сегодняшнего и завтрашнего дня должны быть присущи следующие функции: 1) удержание лица, совершившего преступление, от возобновления подобного (функция защиты человека), 2) реституция (восстановление положения потерпевшего), 3) ресоциализация виновного. Законодательное закрепление подобных функций могло бы соответствующим образом направить дальнейшее развитие уголовного права в целом. Такая формулировка функций уголовного закона (целей уголовной ответственности и, в частности, наказания) неоднократно обнародовалась мной как в публичных выступлениях, так и в печати.[8]

Идеал и реальность. Мои пожелания по усовершенствованию уголовного-правовой реакции на преступления относятся по большей мере к сфере идеального. В обозримом будущем они едва ли будут восприняты не только законодателем, но и научным сообществом. Дело тут и в том, что мной было названо Синдромом Понтия Пилата, и в нежелании понять подчас непростые причины, приводящие миллионы людей к совершению преступлений, да и в сохраняющемся у значительной части даже учёных-преступностиведов пристрастии к идее возмездия.[9] В конечном счёте, причина состоит в недостаточном нравственном развитии общества, развитии, которое протекает, как известно, очень медленно.

Л.Б. Смирнов (Санкт-Петербург, Россия).

Тезисы доклада «Криминологические проблемы уголовного наказания в виде лишения свободы: коррекция целеполагания, принципов и реализации».

Такие цели наказательной и уголовно-исполнительной политики как восстановление социальной справедливости, предупреждение преступлений и исправление преступников нуждаются в коррекции. В основе общей превенции постпенитенциарных преступлений лежит страх перед наказанием (карой), в том числе, в виде лишения свободы. Чтобы иметь значение действенного фактора, способного удержать от совершения преступления, страх должен быть категорией, оказывающий влияние на сознание человека. Полагаем, что в местах лишения свободы следует создавать строгий режим и аскетичные условия содержания заключённых, заставляющие их морально переживать, но восприниматься осуждёнными как справедливая кара и искупление вины.

Цель предупреждения преступлений в наибольшей степени может достигаться в результате применения наказания в виде лишения свободы на срок от 5 лет. Наиболее опасных преступников следует осуждать на срок от 10 лет и более. Содержать таких преступников следует в исправительно-трудовых учреждениях, которые необходимо разместить в глубинных районах страны, вдали от населённых пунктов.

В российском обществе регулярно высказывается идея создания частных тюрем, основанных на платных условиях содержания, которая, однако, вступает в противоречие с принципом справедливости и равенства осуждённых перед законом. Видимо, за ней стоят лоббисты, предполагающие осуществить «распил» государственных (народных) денежных средств.

Либеральные общества отошли от традиционных способов исправления осуждённых. Исправительное воздействие подменено формированием психологии потребительства. Вокруг тюрем сформировалась внушительная тюремная индустрия. Сотни компаний, в том числе транснациональных, включены в бизнес по обслуживанию тюрем. Такой бизнес защищен от кризисных проблем, часто возникающих в механизмах рыночной экономикой. Его интересует и беспокоит только одно обстоятельство: чтобы государство выделяло необходимые ему средства. Содержать большее количество осуждённых в тюрьмах европейские страны не смогут, так как ограничены в финансовых ресурсах. Этим же фактором можно объяснить доминирование кратких сроков лишения свободы.

Переустройство российского общества на либеральных началах сильно изменило нашу пенитенциарную систему. Основная часть осуждённых при поступлении в учреждения уголовно-исполнительной системы не имеет трудовых навыков, либо их утратила. Значительное число осуждённых не имеет общего образования, что не характерно для последних десятилетий советской пенитенциарной системы. Большинство осуждённых в результате либерализации и глобализации экономики выведено из производственно-экономической деятельности.

Если советская система создала принципиально новые прогрессивные исправительные учреждения, то современная уголовно-исполнительная система ничего продуктивного предложить не может. Исправительная колония утратила свой исправительный потенциал. В том виде, в каком она есть, не способна достигать целей, ставящихся перед таким наказанием как лишение свободы. Современная колония переродилась, стала опасной для осуждённых и общества, способствует воспроизводству преступности: разлагающе действует на человека, порождает жестокие формы насилия и унижения личности, способствует коррупции.

Ряд внешних и внутренних факторов увеличили угрозу нормальному функционированию исправительных учреждений. Есть угрозы со стороны находящихся на свободе криминальных «авторитетов», угрозы «внутри учреждения», исходящие от лидеров группировок осуждённых.

В местах лишения свободы исчезли коллективные формы воспитательного воздействия. Коллективность, общинность – отличительные качества русского народа. Советские исправительные учреждения учитывали эту духовную особенность. Сегодня вокруг осуждённого выстраивается система его обслуживания, тем самым развивается индивидуализм и эгоизм.

Получившая в последнее время распространение теория кризиса наказания может восприниматься лишь в контексте кризиса постмодернизма и глобализма. Идеология постмодернизма характеризуется значительным отрицанием нравственных ценностей, свойственных ушедшей эпохе социальной справедливости и приоритета общественных интересов над частными. Ныне господствуют отношения, основанные на подавлении конкурента, культивируется потребительское мировоззрение, порождающее бездуховность, эгоизм и равнодушие.

В сложившейся ситуации возникает вопрос: «Формирование каких ценностей должно входить в содержание исправления осуждённого?». Если ценностей рынка и глобализма, то это приведёт к коллапсу общества и государства. Однако принятие даже самой нравственной системы ценностей возможно на основе реализации в обществе принципа социальной справедливости. Только в справедливом обществе можно успешно воспитывать население и достигать цели исправления преступников. Необходимо сформулировать российскую национальную идеологию близкую народному естеству и, прежде всего, представлениям о справедливости.

Основными средствами исправительного воздействия на осуждённых должны стать общественно-полезный труд и политико-воспитательная работа. В места лишения свободы необходимо вернуть высокопроизводительный труд, интегрированный в государственный сектор экономики. Россия ещё может создать эффективную пенитенциарную (исправительную) систему, схожую по основным характеристикам с советской исправительно-трудовой системой.

Г.Н. Горшенков (Нижний Новгород, Россия).

Наказание как объект общетеоретической криминологии.

1. Наказание – элемент объекта учения о криминале, или общетеоретической науке дисциплин антикриминального цикла (криминологии в широком смысле). Слово «криминал», в частности, означает: «преступление»,  «обвинение», «обвиняемый», «преступник»; «вина», «вред»; «предмет разбирательства», «уголовное судопроизводство» и др. 

Криминал, определяемый в качестве объекта общенаучного изучения, может быть представлен как социально-юридическая система. Данная система, как и любая другая, поддаётся структурированию. В самом общем виде её можно рассматривать как двуединую система. В этом единстве представлены две противоположности: криминальная и антикриминальная. Наиболее выразительно это двуединство просматривается в известных категориях «преступление и наказание».

Можно говорить о двух общих аспектах исследуемой проблемы: в одном – доминирует идея наказуемости деяния (абсолютные теории наказания); в другом – идея наказания преступника (относительные теории наказания).

2. Целесообразность наказания бесспорна; наказание имманентно присуще преступлению, вытекает из его противоправности и представляет собой уникальную интеграцию криминологических явлений и процессов, выступающую как свойство приводить к определённому результату, или цели – в широком (как идеальной модели института) и узком (как предметно-целенаправленном, специальном) значении.

3. Наказание, воспринятое первоначально как репрессивный феномен – мщение, кара, возмездие, таковым (в той или ной мере) воспринимается и сегодня, находя не только возможным, но и необходимым применение этого древнейшего, характерного для соответствующего периода (дикости) развития человечества, наказания – смертной казни.

4. Со временем наказание стало рассматриваться как средство исправления преступника, предупреждения совершения им нового преступления, в том числе путём воздействия на так называемое  «состояние преступности», которое И.Я Фойницкий определял как «предмет наказания»[10]. Преступность – свойство деяния (за небольшим исключением, имеющим место в связи с указанными в гл. 8 УК РФ обстоятельствами, исключающими преступность деяний). Состояние преступности – весьма условно определяемое личностное свойство преступления. Именно через призму этого, так называемого состояния преступности следует рассматривать сущность личности преступника, претерпевающего наказание, как предмет теоретического изучения и объект практического воздействия.

5. Дальнейшее развитие научной и политической мысли о наказании привело к тому, что объектом раздумий стала выступать не столько цель наказания, сколько средство, его исключающее.

В этом названии выражена известная «крылатая», долетевшая из античных времён до современной криминологии, и отточенная К. Марксом мысль: «Мудрый законодатель предупредит преступление, чтобы не быть вынужденным наказывать за него»^[11].

Таким образом, именно учение о наказании вывело криминологическую мысль на эту светлую идею о перспективном средстве противодействия преступности, что исключало бы обращение к традиционному средству причинения ответного вреда преступнику, пусть даже под предлогом оказания тем самым ему помощи – в исправлении и недопущении совершения им нового преступления. Насколько это обеспечивал пенитенциарный контроль.

6. Следует согласиться с тезисом докладчика о создании такого режима и условий содержания заключённых, которые заставляли бы их морально переживать происходящее и в то же время воспринимать наказание как справедливую кару и искупление вины. При таком характер и результате «наказательной и уголовно-исполнительной политики вопрос о целях наказания теряет первозначимость. Представляется, что предлагаемая докладчиком коррекция целей в том и состоит, чтобы перевести предвосхищаемый в сознании политика результат (который заключается в целях наказания при специальном предупреждении) в более глубинные механизмы института наказания, или его функции – общего и специального предупреждения, восстановления социальной справедливости, исправление преступника. При этом мы имеем в виду, что с завершением «состояния преступности», завершается и наказание, а сам, уже бывший преступник как «исправившийся» (контроль не позволил совершить новое преступление), обретает прежний статус не преступника.

Но, что печально, в этом случае лишение свободы, скорее, окончательно «исправляет» установку личности – от теплящегося уважения или терпимости к праву навстречу возгорающемуся правовому нигилизму. Только – нигилизму осторожному, конспиративному. Как аксиоматично утверждает Я.И. Гилинский, «тюрьма (лишение свободы) никого не исправляет; она служит школой повышения криминального мастерства, профессионализма; она калечит людей психически, а то и физически»[12].

7. Этот завершающий тезис-вывод выражен в образном наименовании: «Наказание криминологии». В этих словах, конечно же, заключается позитивный смыл тезиса-вывода: «наказание» (возвращаясь к исходному тезису) как одна из проблем учения о криминале. Проблема многогранная. Каждую грань можно рассматривать как фокус, в котором преломляются отношения к наказанию: как юридическому (уголовно-правовому) инструментарию; как механизму его назначения, а затем – исполнения (с продлением его юридических последствий в рамках судимости).

И эта многогранная проблема диктует необходимость в чёткой слаженности механизма её решения, или, выражаясь современной терминологией, механизма оптимизации функционирования института наказания. А это означает необходимость в уголовной политике, «опирающейся в криминологию или пенологию»^[13], – как предопределял Ф. Лист.

И здесь сохраняется историческая тенденция, которая всегда имела диалектическое объяснение. Всегда заявлял о себе диктующий дух радикализма, в корне меняющего, например, отношение к институту наказания, а именно, либо, исходя из либерализации (введения альтернативных наказаний, в целом переход на европейскую систему содержания заключённых, что весьма проблематично^[14]), либо, исходя  из авторитаризма (активной криминализации, сохранения и даже ужесточения, наказания в виде лишения свободы для определённых категорий лиц).

Но уголовная, в особенности исправительная политика, хотя и основанная на разумной теории и ориентирующаяся на завидный европейский пенитенциарный опыт, однако, реализуется в условиях «камерной скученности», «уродования, а не исправления»^[15] осуждённых (по выражению министра юстиции страны А.В. Коновалова).  Так что самые светлые мысли политика (например, об альтернативных принудительных работах) теряют надежду как входящие в беспросветные условия реальности.

Воздействие наказанием – это всё-таки веление карательного императива, карательно-предупредительное воздействие. Даже упомянутая альтернативная (лишению свободы) мера «принудительные работы», разумеется, является мерой репрессивной. Но репрессию порождает не законодатель, а тот, кто совершил преступление и, таким образом, выпустил джина из бутылки.  А законодатель оказался перед возникшей «трёхгранной» проблемой – оценки, назначения, исполнения наказания.

Проблема в большей части заключается в том, что преступление отнюдь не сводится к нарушению уголовно-правовой нормы. В этом нарушении – сложный клубок личностных и не личностных отношений, как непосредственно, так и опосредованно в него замотанных. И особенно сложным оказывается такой клубок, когда он порождён тяжким или особо тяжким преступлением, т.е. совершённым одним из упомянутой выше «определённой категории лиц».

«Выправить» отношение этих лиц, в частности к уголовному закону, а в целом переориентировать личность на правопослушный, а лучше сказать правоосознанный образ жизни теоретически, конечно, представляется возможным.

В тезисах Л.Б. Смирнова выражена мысль о том, что как раз тому и служит именно «весомое» наказание. «Цель предупреждения преступлений в наибольшей степени может достигаться в результате применения наказания в виде лишения свободы на срок от 5 лет. Наиболее опасных преступников следует осуждать на срок от 10 лет и более».

Очевидно, что такая гипотетическая вероятность допустима. Но не в современной российской уголовно-исполнительной системе, которая (согласимся с докладчиком)  «ничего продуктивного предложить не может... В том виде, в каком она есть, не способна достигать целей, ставящихся перед таким наказанием как лишение свободы. Современная колония переродилась, стала опасной для осуждённых и общества, способствует воспроизводству преступности: разлагающе действует на человека, порождает жестокие формы насилия и унижения личности, способствует коррупции».

Кстати, специалисты давно доказали, что «уничтожение личности» «камерной скученностью» начинается, можно сказать,  с первых дней, но заметным становится, спустя время. Например, проведённое Л.А. Волошиной исследование генезиса агрессивно-насильственных преступлений показало: за время пребывания в условиях лишения свободы поведение осуждённых ухудшается: уже довольно заметно в течение периода, составляющего менее 3-х лет, и значительно ухудшается на протяжении последующих, более 5 лет. Например, если в (3-летнем) начале нарушители режима (в виде угроз, рукоприкладства, избиения, изготовления оружия) составляли 9,4 % в числе лиц, отбывающих наказание, то по истечении более 5 лет эта доля уже 56 %^[16].

И последнее, что опускает с гуманных высот наше созерцание европейских исправительных перспектив уголовного наказания, это опять же наша криминалостимулирующая реальность. Точнее речь идёт, в частности, об отсутствии тех реальных ресурсов, без наличия которых пенитенциарная политика превращается в пустой звон.

Например, Концепция Федеральной целевой программы «Развитие уголовно-исполнительной системы (2017–2025 годы)» предполагает решение ряда проблем. В их числе – лечение различных заболеваний, которыми поражено большинство подозреваемых, обвиняемых и осужденных; приобретение более 100 000 единиц производственного оборудования для  трудоустройства 290 000 осуждённых; обновление различных строений, сооружений, более 60 % которых построены в середине ХХ века без соблюдения строительных, санитарных и пожарных правил и норм: обновление производственного оборудования, износ которого составляет 75 %, и т.д. На всё на это требуется 96 500 млн. рублей  из федерального бюджета.

И вместе с тем в Концепции, как бы мимоходом, оговаривается: «На период 2017–2025 годов отсутствуют расходные обязательства Российской Федерации, а также расходные обязательства субъектов Российской Федерации и муниципальных образований по строительству и реконструкции следственных изоляторов, исправительных учреждений иных объектов уголовно-исполнительной системы…»^[17]. Это, несмотря на то, что Закон Российской Федерации от 21.07.1993 № 5473-1 (ред. от 28.12.2016)  «Об учреждениях и органах, исполняющих уголовные наказания в виде лишения свободы» предусматривает финансирование уголовно-исполнительной системы как расходное обязательство Российской Федерации (ст. 9).

Милюков С.Ф. (Санкт-Петербург, Россия).

Уголовное наказание не исчерпало своего потенциала.

Последние десятилетия западные[18], а вслед за ними и некоторые российские криминологи, пишут о так называемом кризисе наказания. При этом речь идёт, преимущественно, о таком наиболее известном его воплощении, как лишение свободы. Я.И. Гилинский подчёркивает: «Тюрьма служит школой криминальной профессионализации, а не местом исправления»[19].

Думается, что говорить о кризисе именно наказания, как инструмента карательной политики, не приходится. Дело в том, что существенные пороки наказания, калечащие душу и тело осуждённого, присущи этому виду государственного принуждения изначально. О них хорошо было известно и в древности, и в Средние века и, тем более, в XIX веке, когда начались глубокие научные изыскания в сфере генезиса преступного поведения и реакции общества и государства на него.

Почему же и в XXI веке ни одно государство земного шара не отказалось от наказания? Да потому, что ни один политик, государственный деятель или самый проницательный учёный не смог предложить полноценную замену таковому. Попытка большевиков построить бесклассовое общество, которому не нужно государство с его непременными атрибутами в виде полиции, судов и тюрем, потерпела крах.

Наказание же, при всех его «побочных» эффектах, способно обеспечить контроль над преступностью на приемлемом для государства уровне (исключая, разве что, периоды революционных потрясений и сопровождающих их гражданских войн). Как верно отмечается в литературе, «несмотря на возросший интерес... к исследованию... «восстановительного правосудия», уголовная репрессия остаётся основным и порой единственным вариантом разрешения уголовно-правового конфликта в рамках правосудия»[20].

При этом исправление преступника отнюдь не является главной задачей наказания. Последнее ценно для власти прежде всего тем, что оно способно обеспечить (пускай и временно) прекращение общественно опасной деятельности и без такового «катарсиса» за счёт изоляции виновного, лишения его имущества и должности, установления перманентного надзора за ним и его жилищем и т.п. Не зря в древнеримской юриспруденции бытовало изречение: «Transgressione multiplicata, crescat poenae inflictio» (при умножении правонарушений пусть возрастает применение наказаний)[21].

Критики бесчеловечности наказания зачастую упускают из вида, что после распада социалистического лагеря во главе с Советским Союзом Европа и остальной мир всё быстрее продвигаются к новому глобальному катаклизму. В этих условиях большинство государств (в том числе и Россия) стали тяготиться наказанием с его многочисленными процедурами уголовно-правового, уголовно-процессуального, уголовно-исполнительного свойства и переходят к «голому» подавлению инакодействующих, да и инакомыслящих. Их принуждают к «толерантности», а если они сопротивляются, то в отношении них и их близких принимаются грубые меры, вплоть до физического уничтожения[22].

В этом же ключе следует рассматривать продолжающийся уже несколько лет перевод ряда традиционных преступлений (оскорбление, побои и др.) в разряд административных деликтов (см., в частности, недавно принятый Федеральный закон от 7 февраля 2017 г. № 8-ФЗ). Ясно, что административное преследование, в отличие от уголовного, гораздо проще для представителей власти и не требует от них усилий по раскрытию неочевидных посягательств. Процессуальные же возможности самого правонарушителя и его адвоката резко сужены.

Поэтому традиционные наказания (включая смертную казнь[23]) – это не самое худшее изобретение в противодействии девиантному поведению уголовно-правового свойства.

В.С. Харламов (Санкт-Петербург, Россия).

Считаю необходимым в рамках рассматриваемой тематики выделить следующие положения, разрабатываемые невско-волжской криминологической школой.

1. Эволюция уголовного наказания, если отследить этот институт в длительном временном сравнении на протяжении веков, имеет тенденцию к гуманизации (очеловечиванию) противодействия преступности.

2. В России созрела потребность не ужесточения, а, напротив, снижения репрессии, «очеловечить» реакцию государственной власти на криминал.

Небольшое пояснение. В царской России уголовное наказание преследовало цель предупреждения преступлений путём запугивания. Казни совершались публично при большом стечении народа. По Указу Петра I от 1718 года, действовавшему в XVIII веке в Российской империи, повелевалось «для большего страха по знатным дорогам, где проезд бывает, поставить виселицы», на которых вешать преступников. За убийство младенца петровский закон предусматривал мучительное наказание в виде колесования. Широко распространены были также членовредительские наказания за разбой, воровство, богохульство и т.д. в форме отрубания руки, пальцев, отрезания языка, обрезания ушей, носа.

Впрочем, при отсутствии общегосударственной регистрации преступников, обрезание ушей, носа, языка, отрубание пальцев, выжигание раскалённым железом знаков на лбу или на плече служило для опознания уже однажды осуждённых и определения рецидива. Характерно, что в законодательстве при правлении Петра I получила распространение карательная практика в отношении невиновных в форме децимаций, когда наказывался каждый десятый из числа лиц, не причастных к преступлению, но находившихся в родственных отношениях с правонарушителем, чаще всего жён и детей.

На протяжении истории уголовный закон постепенно освобождается от цели возмездия, устрашения и от чрезвычайно суровых средств воздействия на нарушителя уголовного закона. В его основе медленно, не всегда последовательно, но неотвратимо занимает место концепция, опирающаяся на принципы возмещения вреда и удержания от новых преступлений[24].

Историческая общемировая тенденция такова, что происходит смягчение уголовной ответственности и отказ от идеи возмездия, устрашения. Эта тенденция пробивает себе дорогу, несмотря на временные отклонения от неё уголовной политики.

Выходят за рамки рассматриваемой тенденции современные нововведения в уголовном российском законодательстве, связанные с не всегда оправданным ограничением по условно-досрочному освобождению от отбывания наказания (ст. 79 УК РФ) и с ужесточением наказания за отдельные виды преступлений строже, чем, например, за убийство. Так, ч. 1 ст. 105 УК РФ предусматривает лишение свободы на срок от шести до пятнадцати лет за убийство. В то же время за насильственные действия сексуального характера в отношении малолетнего по ч. 4 ст. 132 УК РФ предусмотрено лишение свободы на срок от двенадцати до двадцати лет.

Целесообразно законодательство и государственную политику ориентировать не на усиление репрессии, а на усиление социальной поддержки населения и снижение межличностной конфликтности[25].

С.А. Попова (Нижний Новгород, Россия).

Наказание в виде лишения свободы: вчера, сегодня, завтра.

Тезисы доклада Л.Б. Смирнова на тему «Криминологические проблемы уголовного наказания в виде лишения свободы: коррекция целеполагания, принципов и реализации» вызвали большой интерес, потому что лишение свободы остаётся самым распространённым видом наказания, которое может быть назначено за совершение преступлений разных по категориям и характеру.

В современной юридической литературе достаточно много публикаций о негативной роли наказания в виде лишения свободы, которое обуславливает рецидивные преступления[26]. Высказываются идеи о формальном поверхностном подходе к классификации осуждённых, отбывающих лишение свободы, выражающийся в совместном проживании психологически несовместимых лиц, что усугубляет отклонения, которые имеются у некоторых осуждённых, тем самым осложняется их пребывание в местах лишения свободы. Все эти негативные моменты ведут к созданию негативной и асоциальной неформальной среды[27]. Эти и многие другие мысли перекликаются с основными тезисами Л.Б. Смирнова.

Можно согласиться с докладчиком, что в основе «предупреждения лежит страх перед наказанием (карой), в том числе, в виде лишения свободы, который способен удержать от совершения преступления, страх оказывающий влияние на сознание человека». Также импонируют мысли Л.Б. Смирнова о том, что «исправительная колония утратила свой исправительный потенциал; исчезли коллективные формы воспитательного воздействия; исправительное воздействие подменено формированием психологии потребительства… Основными средствами исправительного воздействия на осуждённых должны стать общественно-полезный труд и политико-воспитательная работа. Необходимо вернуть высокопроизводительный труд, интегрированный в государственный сектор экономики и т.д.».

Всё это правильно, но нельзя «время повернуть вспять и нельзя вернуть прошлое в том виде, в котором оно существовало», поэтому мысль о создании пенитенциарной системы, схожей с советской исправительно-трудовой системой утопична. Социально-экономическое расслоение общества достигло максимум возможного и максимум социально опасного. Прав В.В. Лунеев, который пишет, что «страна живёт по давно известному принципу: «Если ты украл булку хлеба, пойдешь в тюрьму, а если железную дорогу, будешь сенатором». Общеизвестно, что безнаказанность – серьёзная причина преступности, значимый показатель беспомощности общества. Речь идёт не о строгости наказания, а о его неотвратимости. 

Взаимовлияние и взаимодействие преступности и общества всегда интересовало специалистов различных сфер научного знания, практиков. В своём противостоянии преступности общество выработало, всего два способа противодействия: предупреждение преступности и уголовное наказание.

В современных условиях в России сохраняется сложная криминогенная ситуация. С одной стороны, нет особого роста преступности (её зарегистрированной части). Так, последние несколько лет эти показатели относительно «стабильны». Однако если проанализировать относительные показатели состояния преступности, то картина выглядит негативно. Криминогенный состав осуждённых к лишению свободы продолжает ухудшаться. Растёт количество лиц, осуждённых за тяжкие и особо тяжкие преступления. Несколько лет назад их численность составляла 30–35 %, сегодня она достигла 70 %. Каждый четвёртый отбывает наказание за убийство и умышленное причинение тяжкого вреда здоровью, каждый пятый – за разбой или грабеж. 46 % осуждённых отбывают наказание второй раз и более.

Сегодня в местах лишения свободы содержится более 400 тыс. человек с повышенной агрессивностью и возбудимостью, склонных к членовредительству, суициду, из них 76 % – с явно выраженной психической патологией. В этих условиях стратегия государства должна быть, прежде всего, направлена на совершенствование пенитенциарной сферы.

Последовательный курс на гуманизацию уголовной политики государства предполагает расширение сферы применения наказаний и мер уголовно-правового характера, не связанных с лишением свободы. Наглядным свидетельством этому является то, что ныне около 66 % судебных решений предусматривают наказания без изоляции от общества за преступления небольшой и средней тяжести. Исполнение большинства наказаний, альтернативных лишению свободы (55 %), осуществляют уголовно-исполнительные инспекции.

Международное законодательство в области гуманизации отбывания наказания предоставляет возможности больше использовать наказания, не связанные с изоляцией от общества. России взяла курс на максимальное использование данного инструмента воздействия на лиц, совершивших преступления. Однако на практике это привело к иным последствиям.

Во-первых, произошло нивелирование карательной функции уголовного наказания, что привело к возникновению чувства безнаказанности, а зачастую и вседозволенности у определённой части осуждённых условно.

Во-вторых, несостоятельность использования данного инструмента подтверждается и высоким процентом рецидива среди лиц, которым наказание было назначено условно.

В-третьих, ухудшение количественных и качественных характеристик преступности. Все эти последствия приводят к выводу, что в настоящее время единственным социально позитивным средством уголовно-правового воздействия на лиц, совершивших преступления, остаётся их изоляция от общества, чем как раз и выступает назначение наказания в виде лишения свободы.

Лишение свободы, являясь ответом на общественную опасность преступления, его тяжесть, в значительной степени разрывает прежние социальные связи осуждённого, лишает его возможности вести привычный образ жизни, заставляет переносить дополнительные физические нагрузки и тяготы, ставит в зависимость от многих людей, включая и лиц, склонных к агрессии, противоправному поведению. Лишение свободы оказывает самое сильное воздействие на человека, особенно на лиц, впервые осуждённых к этому виду наказания, способствует восстановлению социальной справедливости, предупреждению совершения новых преступлений. Помимо этого, лишение свободы обладает повышенной репрессивностью, так как сопряжено с возложением на виновного определённых и достаточно серьёзных правоограничений: свободного передвижения, возможности выбора вида трудовой деятельности, времени отдыха, общения с близкими и родственниками и т.д. Лишение свободы, как и иные виды уголовного наказания, содержащие его элементы, должно применяться лишь тогда, когда достичь целей наказания другими (более мягкими) средствами невозможно.

В современных условиях по приговорам, вступившим в законную силу, более трети осуждённых лишается свободы. В советский период доля этой меры наказания поднималась до половины и более, что, по-видимому, обусловливалось не столько желанием достичь целей наказания, сколько практикой широкого использования дешевой рабочей силы из числа осуждённых.

Вместе с тем и тогда средства массовой информации, учёные и специалисты, учитывая тяжелое экономическое положение учреждении, где содержатся осуждённые к лишению свободы, наличие субкультуры в них и ряд других неблагоприятных факторов, справедливо обращали внимание на определённые негативные последствия этого вида наказания, особенно в отношении несовершеннолетних. Поэтому наказание в виде лишения свободы невозможно оценить однозначно, ибо оно имеет и негативные, и позитивные стороны. По причине наличия позитивных сторон этот вид наказания не теряет своей актуальности в настоящее время.

Первостепенное значение в деле противодействия преступности имеют действия, направленные на общее оздоровление социально-экономической, политической, морально-нравственной обстановки в обществе. Применение наказания со стороны государства представляет собой акт возмездия. Главное, чтобы эта мера соответствовала тяжести совершённого преступления и тем самым оказывала сдерживающее воздействие на осуждённых и других лиц, имеющих конфликты с законом. Если этого нет, наказание принимает абстрактный, механический характер, несоразмерный конкретным преступлениям с учётом их категоризации по степени и характеру общественной опасности.

Наказание выполняет функцию ответной реакции государства на совершённое преступление, выражающейся в акте назначения наказания за него. Этим государство пытается достичь целей восстановления социальной справедливости и предупреждения совершения новых преступлений. Наказание – это акция государства в отношении осуждённого, которая заключается в возложении правоограничений, объём которых соответствует определённому виду и размеру назначенного судом индивидуального наказания. Наказание демонстрирует, что общество пытается обеспечить достижение целей исправления осуждённых и предупреждения совершения ими новых преступлений.

Для достижения целей наказания необходимы следующие условия. Это уровень правосознания, состояние правосудия, учёт сроков лишения свободы, состояние уголовно-исполнительной системы РФ и наличие системы социальной реабилитации для лиц, освободившихся из мест лишения свободы.

На эффективность наказания в виде лишения свободы оказывают влияние состояние правосудия, с одной стороны и положение дел в учреждениях уголовно-исполнительной системы, с другой. Положение дел в учреждениях, исполняющих лишение свободы, неудовлетворительное. Российские пенитенциарные учреждения являются неотъемлемой частью нашего общества, органами государства, выполняющими возложенные на них задачи: исполнение уголовного наказания в виде лишения свободы.

В современных условиях продолжающейся централизации государственной власти, финансового и политического ослабления власти на местах такие преобразования будут поспешными, и, кроме того, они не решат всех проблем, связанных с дифференциацией уголовного наказания в виде лишения свободы. Этот вид наказания включает в себя карательное принуждение, определяемое нормами уголовного и уголовно-исполнительного права. Уголовное право определяет его сущность, а уголовно-исполнительное право – содержание. Очевидно, что предлагаемые реформы существующей системы мест лишения свободы, во-первых, будут слишком затратны, а во-вторых, не решат проблем исполнения наказаний в виде лишения свободы.

В заключение нужно отметить, что несмотря на усилия государства, общества по изменению складывающейся ситуации в области исполнения наказания в виде лишения свободы, а именно, поиска и внедрения в практику альтернативных ему видов уголовных наказаний, лишение свободы  на сегодняшний день остаётся самым назначаемым и исполняемым видом уголовного наказания. Необходимо повышать эффективность наказания в виде лишения свободы путём совершенствования уголовного законодательства, а также уголовно-процессуального и уголовно-исполнительного. Это необходимо для устранения сложностей при назначении наказания в виде лишения свободы, особенно в части определения судом сроков лишения свободы.

Поэтому сколько бы учёные не вели дискуссии по поводу эффективности и нужности лишения свободы, оно остаётся, по моему мнению, наиболее социально позитивным инструментом воздействия на лиц, совершивших преступления.

Д.М. Гаджиев (Махачкала, Россия).

О некоторых проблемах пенитенциарной системы Республики Дагестан.

В полном мере разделяю мнение Л.Б. Смирнова о том, что «в местах лишения свободы должны создаваться аскетичные условий содержания заключённых, которые заставляли бы их морально переживать содеянное, но воспринимались бы ими как справедливая кара за совершённые преступления».

О необходимости реализации такого подхода в Республике Дагестан (далее по тексту – РД) свидетельствует ряд обстоятельств.

1. В течение последних 29 лет (1987–2016 годы) каждое третье преступление, совершённое в РД, относится к категории тяжких или особо тяжких преступлений.

2. РД находится в лидерах по количеству совершённых резонансных преступлений, немалая часть которых до сих пор остаётся нераскрытой.

3. Высоким остаётся рецидив преступлений.

4. Преступления, совершённые с применением оружия и самодельных взрывных устройств, сопряжены со следующим:

– убийствами, террористическими актами, посягательствами на жизнь сотрудников правоохранительных органов и государственных или общественных деятелей, духовных лидеров;

– диверсиями, разбойными нападениями и вымогательством денежных средств и валюты у успешных предпринимателей, что приводит к свёртыванию бизнеса;

– похищением людей, изготовлением поддельных денег, умышленным уничтожением и повреждением имущества, хищениями, «отмыванием» преступных денег, которые члены незаконных вооружённых формирований (далее по тексту – НВФ) вкладывают в строительство банкетных залов, магазинов и т.д.

5. С целью дестабилизации обстановки в РД совершаются многочисленные посягательства на жизнь сотрудников правоохранительных органов, государственных и общественных деятелей, представителей духовенства.

6. По словам главы РД, «в Дагестане тысяча факторов, приводящих человека к преступлению»[28].

7. В 2014 году среди осуждённых доля лиц, ранее судимых, составила 15,5 % [29].

Рассматривая в историческом аспекте региональную пенитенциарную систему, следует отметить, что в Дагестане до 1917 г. не существовало мест отбывания уголовных наказаний в виде лишения свободы. Арестованные до вынесения приговора содержались в имевшихся учреждениях предварительного заключения: в Темир-Хан-Шуре, Порт-Петровске, Дербенте и Кизляре. После вынесения приговора они этапировались водным путём в Астрахань и далее в Сибирь. Арестанты из Дагестана этапировались в отдалённые уголки страны, чтобы исключить возможность общения с земляками, снизить побеговые настроения и оторвать преступников от привычной среды.

В дореволюционном Дагестане большую роль в поддержании общественного порядка в соответствии с нормами ислама и шариата играло духовенство. «В мечетях тайно составлялись списки лиц, совершающих правонарушения, которые передавались старосте села. Он проводил с нарушителями разъяснительную работу. На еженедельных пятничных молитвах при большом стечении верующих после намаза объявлялось о различных происшествиях, утерянных и найденных вещах. При мечети на первом этаже находилось под охраной тёмное, наглухо закрываемое помещение с ямой, куда водворялись несовершеннолетние совершившие недостойные горца деяния (воровство, оскорбление старших и др.). На период их пребывания там они лишались пищи и воды».[30]

В начале 1950-х годов в Дагестане завершается формирование уголовно-исполнительной системы (далее по тексту – УИС) в составе органов и учреждений МВД ДАССР. До известной бериевской «золотой амнистии» численность лиц, содержавшихся в заключении в учреждениях НКВД в Дагестане, доходила до 7000 человек.

В настоящее время УИС РД представлена следующим образом: Лечебно-исправительное учреждение № 4 г. Махачкалы, где содержатся 189 человек (общий режим  – 36 человек, строгий – 143, особый – 10), Следственный изолятор № 1 г. Махачкалы (500 подследственных), Следственный изолятор № 2 г. Дербента (200 подследственных), Следственный изолятор № 3 г. Хасавюрт (250 подследственных), Исправительная колония строгого режима № 2 пос. Шамхал (1000 осуждённых), Исправительная колония общего режим № 7 пос. Тюбе (985 осуждённых), Исправительная женская колония № 8 г. Кизилюрт (120 осуждённых), Кизилюртовская воспитательная колония  (14 несовершеннолетних), Кизилюртовская колония-поселение (100 осуждённых)[31].

Следует отметить, что увеличилось число осуждённых женщин. Растёт количество лиц, совершивших преступления при рецидиве. Как правило, совершению преступления пенитенциарными преступниками предшествуют острые конфликты (продолжительностью до месяца). По итогам 2016 года каждое четвёртое преступление в РД совершено лицами, ранее привлечёнными к уголовной ответственности. Около 70 % лиц, отбывающих наказания в местах лишения свободы, нигде ранее не работали[32]. Более 80 % лиц, привлечённых к уголовной ответственности в РД, также нигде ранее ни работали.

В исправительных учреждениях РД отбывают наказание и лица, осуждённые за преступления экстремистской направленности. Выявлены многочисленные случаи, когда они вербуют осуждённых для участия в НВФ. Считаем целесообразным строительство отдельной колонии для содержания в ней лиц, совершивших преступления экстремистской направленности.

Около 80 % женщин, подлежащих освобождению из колонии, рассчитывают на помощь близких людей (родителей, мужей, иных родственников, друзей). Однако 20 % женщин уверены, что такую помощь им оказать никто не сможет. Это усугубляет их положение, способствует усилению дезадаптации[33].

Леонид Борисович правильно отмечает: «существует угроза со стороны находящихся на свободе криминальных «авторитетов»». 10.09.2010 года в Махачкале был убит начальник исправительной колонии № 7 общего режима Омар Мугадов, кавалер Ордена за заслуги перед Отечеством 2-й степени. Неустановленные лица расстреляли из автоматического оружия его служебную автомашину «Волга», в которой он ожидал свою жену, зашедшую в магазин. Мугадов скончался на месте, жена получила сквозное ранение в плечо. Нападавшие смогли скрыться с места преступления. Осуждённые считали его весьма справедливым и авторитетным человеком. Мотив убийства – профессиональная деятельность Мугадова.

Совершенно справедливо Л.Б. Смирнов отмечает, что «современная колония способствует воспроизводству преступности». Об этом свидетельствует и рост рецидивных преступлений в РД. Автор настоящих строк работал в системе исправительно-трудовых учреждений Дагестанской АССР и знает, что несмотря на усилия администрации в них наблюдаются недозволенные связи, факты взяточничества при УДО, укрепляется асоциальная субкультура, не сокращаются нарушения режима содержания осуждённых, трудоиспользование осуждённых оставляет желать лучшего, нередко начальники отрядов исправление осуждённых поручают самим осуждённым.

Полагаем целесообразным создание при МВД по РД специализированной опеки, сотрудники которой могли бы «вести» осуждённого от ворот колонии до устройства на рабочем месте, в дальнейшем контролировать его поведение. Вместе с тем уже сегодня уголовно-исполнительная система РД пытается в рамках своих возможностей облегчить жизнь осуждённых, приобщить их к труду, дать им возможность получить некоторые специальности.

Осуждённых исправляют фермерским трудом: они работают на поле, создают запасы продовольствия для учреждений, в которых содержатся.[34] Во всех исправительных учреждениях организованы начальное профессиональное образование и профессиональная подготовка осуждённых по 12 профессиям: повар-кондитер, обувщик, слесарь по ремонту автомобилей, парикмахер и другие. По этим профессиям в Минобрнауки РД получена лицензия на осуществление образовательной деятельности и свидетельство о государственной аккредитации для профессионального училища. В настоящее время в профессиональном училище УИС Дагестана обучается 462 осуждённых[35].

В РД появился интернет-магазин для осуждённых. В нём можно приобрести отдельные продукты питания, комплексные обеды, предметы первой необходимости, бытовую химию, средства гигиены. Обычно передача, которую родственники привозят на свидание с заключённым, обязательно проходит досмотр. С помощью данной интернет-услуги так называемая «посылка», отправленная через интернет-магазин, комплектуется из уже проверенных товаров и доставляется адресату в запечатанном виде[36].

Вместе с тем, контент-анализ публикаций в социальных сетях показывает, что для авторитетов преступной среды места лишения свободы являются местом вольготного времяпрепровождения.

Наполеон Бонапарт утверждал: «Есть два рычага, которыми можно двигать людей, – страх и личный интерес». Этот политический рецепт, на наш взгляд, не потерял своей актуальности и сегодня, когда криминал серьёзно противостоит проводимым реформам в стране. Полагаю, что создание VIP-колоний для состоятельных осуждённых вряд ли будет способствовать снижению криминальной напряжённости в стране и её субъектах.

Н.А. Крайнова (Санкт-Петербург, Россия).

Цели уголовного наказания как инструмент современной уголовной политики.

Наказание в виде лишения свободы во все времена являлось весьма действенным средством предупреждения рецидивных преступлений. Сама процедура привлечения к уголовной ответственности, неотвратимость наказания, его адекватность содеянному обладают достаточно мощным предупредительным потенциалом.

XXI век привнёс в нашу жизнь много нового. Общество сталкивается с различными трудностями. Таковые в экономической сфере, так называемые экономические кризисы, с неизбежностью порождают социальные и иные проблемы, которые необходимо преодолевать. Очевидно, на наш взгляд, что в современных условиях для преодоления деструктивных явлений уже нельзя эффективно пользоваться теми инструментами, которые использовались в прошлом веке. Нужен поиск новых успешных методик и способов борьбы с негативными явлениями. Сказанное в полной мере можно отнести и к вопросам противодействия преступности, в частности, к реализации уголовного наказания.

В ст. 43 УК РФ закреплены цели наказания: восстановление социальной справедливости, исправление осуждённого, предупреждение совершения преступлений. Реалии XXI века диктуют необходимость осмысления данных целей, выработки новых подходов к их реализации. Однако вряд ли обоснованными являются предположения, что в настоящее время вся система уголовного наказания находится в состоянии кризиса. 

Вопрос о том, насколько достижимыми являются цели уголовного наказания, является, пожалуй, уже риторическим. Ни одна система реализации уголовного наказания, даже самая успешная, не в состоянии привести к 100-процентному отсутствию рецидива преступлений. В этой связи, исследуя вопрос о целеполагании в теории уголовного наказания, следует иметь ввиду, что цели наказания должны быть сформулированы как некий набор идеальных ценностей, которые служат ориентиром в деле противодействия преступности.

Такие цели, как предупреждение преступлений и восстановление социальной справедливости, на наш взгляд, вполне соответствуют данному подходу. Однако нельзя сказать этого в полной мере о такой цели наказания как исправление преступника. Особенно актуальным вопрос становится применительно к реализации данной цели при назначении наказания в виде лишения свободы.

Совершенно справедливым представляется мнение Л.Б. Смирнова относительно функций современной исправительной колонии: «… она утратила свой исправительный потенциал. В том виде, в каком она есть, не способна достигать целей, ставящихся перед таким наказанием как лишение свободы. Современная колония переродилась, стала опасной для осуждённых и общества, способствует воспроизводству преступности: разлагающе действует на человека, порождает жестокие формы насилия и унижения личности, способствует коррупции».

И в то же время автор доклада предлагает помещать осуждённых в такую колонию «на срок от 5 лет. Наиболее опасных преступников следует осуждать на срок от 10 лет и более. Содержать таких преступников следует в исправительно-трудовых учреждениях, которые необходимо разместить в глубинных районах страны, вдали от населённых пунктов».

Что же мы получим в результате такого длительного «исправительного» воздействия на осуждённого? Вряд ли исправленного законопослушного гражданина. Об исправительном воздействии на осуждённого вряд ли следует вести речь. Может быть, смещение акцентов целеполагания в сторону состояния защищённости самого общества было бы адекватно сегодняшней ситуации.

Преступность – угроза безопасности общества. Отбыв длительные сроки лишения свободы, бывший осуждённый возвращается к жизни в обществе и, зачастую (при длительных сроках лишения свободы этот вариант развития событий ещё более вероятен), вновь встаёт на путь совершения преступлений, представляет угрозу для общества.

В формулировке, предлагаемой статьёй 9 УИК РФ, достижение цели исправления преступника применением наказания в виде лишения свободы представляется весьма проблематичным. Исправление взрослого человека, преступившего закон, практически невозможно, тем более в условиях современной уголовно-исполнительной системы (УИС). Логично ожидать от преступника не исправления, а ресоциализации – адаптации к условиям жизни в обществе, предполагающей его непреступное поведение безотносительно к факторам, которые его к такому поведению побуждают.

Следует отметить, что ресоциализация – это не процесс создания идеальных условий для лиц, отбывающих наказание, в частности, в виде лишения свободы. Ни в коей мере не предлагается создавать максимально комфортные условия в местах лишения свободы для осуждённых с тем, чтобы им и не хотелось возвращаться к самостоятельному решению житейских проблем «на воле», а пребывать как можно дольше в учреждениях исполнения уголовного наказания за государственный счёт.

Безусловно, в местах лишения свободы должны быть аскетичные условия содержания. Используемые средства воздействия – политико-воспитательная работа и производительный труд. Следует применять и коллективные формы воспитательного воздействия. Но нужно признаться, что даже в таком случае вряд ли удастся добиться цели исправления осуждённого.

Замена цели исправления на цель ресоциализации осуждённого позволит в рамках уголовной политики государства не заканчивать воздействие на преступника отбытием уголовного наказания, а продолжить его до того момента, когда угроза совершения преступлений со стороны бывшего преступника будет сведена к минимуму.

Автор данной работы уже высказывался в своих трудах о необходимости акцентирования внимания на проблеме ресоциализации в масштабах всего государства и создании системы ресоциализации осуждённых, предполагающей нормативно-правовое закрепление в Федеральном законе «О предупреждении преступлений и иных правонарушений», в федеральных и региональных программах предупреждения преступности.

Организационно функционирование данной системы ресоциализации должно осуществляться посредством деятельности Центра содействия ресоциализации, как государственного органа, функционирующего в системе Министерства юстиции РФ. К числу функций Центра следует отнести:

– осуществление мероприятий по трудоустройству лиц, отбывших уголовные наказания;

– организацию профессионального обучения и переподготовки нуждающихся в этом отбывших уголовные наказания лиц;

– решение проблемы временного жилищного устройства бывших осуждённых.

При Центрах следует создавать общежития для временного (до жилищного и трудового устройства, но не более 6 мес.) проживания в них освобождаемых. Для частичного покрытия расходов, связанных с проживанием, бывшие осуждённые могли бы выполнять мероприятия, связанные с хозяйственным обслуживанием Центра, который мог бы также оказывать им содействие в оформлении документов для занятия индивидуальной трудовой деятельностью.

В настоящее время такие Центры не созданы, начало их функционирование также затрудняется проблемой финансирования УИС. Концепция Федеральной целевой программы «Развитие уголовно-исполнительной системы (2017–2025 годы)» не предполагает расходных обязательств Российской Федерации, субъектов РФ, муниципальных образований по строительству и реконструкции следственных изоляторов, исправительных учреждений иных объектов уголовно-исполнительной системы.

И, тем не менее, проблему нужно решать. В первую очередь, на государственном уровне, корректируя цели наказания, определённые Уголовным кодексом РФ. Следует отметить, что предположения о необходимости модернизации целей уголовного наказания уже высказывались в литературе.

Для коррекции целей уголовного наказания представляется необходимым внести изменения в ч. 2 ст. 43 УК РФ и изложить ее в следующей редакции: «Наказание применяется в целях восстановления социальной справедливости, ресоциализации осуждённого и предупреждения совершения новых преступлений». Данные изменения позволят, на наш взгляд, оптимизировать уголовную политику Российской Федерации в сфере реализации уголовного наказания, сделать её более эффективной.

В.В. Меркурьев (Москва, Россия), А.В. Звонов (Москва, Россия).

Концепция развития системы уголовных наказаний в России.

Современная система уголовных наказаний структурно-функционально несовершенна. В результате этого назначаются лишь такие наказания как лишение свободы на определённый срок, штраф, обязательные работы, исправительные работы и ограничение свободы. Эффективность большинства из данных наказаний является весьма сомнительной. При этом правоприменитель также отдаёт предпочтение условному осуждению, уступающему по объёму применения лишь лишению свободы.

Оценивая виды наказаний, предусмотренные ст. 44 УК РФ, следует отметить их несоответствие современным требованиям. По нашему мнению, учёту должен подлежать не только уголовно-правовой критерий, как результат толкования ч. 1 ст. 43 УК РФ, но также криминологический и уголовно-исполнительный. Последний включает в себя: срок наказания, в течение которого осуждённый находится под контролем специализированного органа; наличие средств обеспечения режима уголовного наказания, что выражается в хорошо разработанном комплексе обязанностей осуждённых и мер ответственности за их нарушение; объективную, а не мнимую эффективность наказания; реализуемость наказания, а не постановка «ширмы» его исполнения.

Криминологический критерий заключается в соблюдении требований гуманности, запрета жестокого или унижающего человеческое достоинство обращения при исполнении наказания.

Результаты анализа современных критериев, отражающих меру уголовно-правового характера в статусе уголовного наказания, позволили охарактеризовать ряд мер уголовно-правового воздействия, как несоответствующие, закреплённому положению. Например, такое наказание, содержащее в своей основе морально-психологическое воздействие, как лишение специального, воинского или почётного звания, классного чина и государственных наград, является устаревшим, не соответствует современным требованиям, предъявляемым к уголовным наказаниям, по причине противоречивости современным ценностям.

Режим таких наказаний как лишение права занимать определённые должности или заниматься определённой деятельностью, лишение специального, воинского или почётного звания, классного чина и государственных наград, ограничение по военной службе не проработан в достаточной степени. Это негативно сказывается на их эффективности.

Cуды крайне редко назначают в качестве основного наказания лишение права занимать определённые должности или заниматься определённой деятельностью. Немногочислены случаи назначения таких наказаний как лишение специального, воинского или почётного звания, классного чина и государственных наград, ограничение по военной службе, принудительные работы, содержание в дисциплинарной воинской части, пожизненное лишение свободы. Неприменяемыми наказаниями являются арест и смертная казнь, что, как справедливо отмечает, Л.Б. Смирнов, разрушает единство и взаимосвязь элементов системы наказаний[37].

Наихудшими показателями эффективности обладают такие наказания как обязательные работы, исправительные работы, ограничение свободы и лишение свободы на определённый срок: более 1/3 осуждённых ежегодно признаются нарушителями порядка отбывания назначенного наказания, а примерно 5–10 % среди осуждённых без изоляции от общества совершают повторные преступления в период отбывания наказания.

Необходимо учитывать факторы формирования системы уголовных наказаний в двух плоскостях. Объективной – проявляющейся в экономических возможностях государства, политических явлениях, правовых факторах, нравственно-культурных и идеологических отношениях. Субъективной – зависящей от воли субъектов уголовной политики и проявляющейся в их интересах, потребностях и правовой идеологии.

Данный подход заставляет задуматься о многих вопросах. Например, о необходимости введения принудительных работ, почти полностью дублирующих лишение свободы на определённый срок, с отбыванием в колонии поселении в период существенных экономических затруднений в нашей стране, необходимость чего отмечает и Л.Б. Смирнов[38].

Оценивая политические факторы, следует отметить невозможность реализации такого наказания, как смертная казнь, что обусловлено позицией руководства России и взятыми ею на себя обязательствами. А нравственно-культурные и идеологические факторы вновь позволяют поднять вопрос о целесообразности регламентации наказания в виде лишения специального, воинского или почётного звания, классного чина и государственных наград в качестве полусамостоятельной меры воздействия, имеющей статус уголовного наказания.

Изучение института системы уголовных наказаний и особенностей отечественного опыта её законодательной регламентации позволили установить, что в основе проблем данной системы лежит недооценка значения правильной систематизации наказаний. Данную систему, в первую очередь, необходимо рассматривать с философских позиций: как совокупность уголовных наказаний, находящихся в состоянии корреляции, и обладающую определёнными признаками. К ним относятся: наличие единой цели, закрепление в законе, упорядоченность и организованность. Необходимо отметить, что с течением времени они подвержены изменениям.

Наказания, как элементы системы, не взаимодействуют между собой или взаимодействуют не должным образом:

– Наказания дублируются между собой по многим положениям или же предусматривают принципиально разные подходы к наполнению их содержания без закрепления единого правоограничительного критерия кары, которая их объединяла бы, в результате чего не представляется возможным выстроить «лестницу» наказаний, альтернативных наказаниям, связанным с изоляцией осуждённого от общества;

– Ряд наказаний пересекается по содержанию с иными мерами уголовно-правового воздействия. В результате условное осуждение, как мы установили, обладает наибольшим карательным содержанием, чем любое уголовное наказание, не связанное с изоляцией от общества, а правоприменитель отдаёт предпочтение ему при привлечении виновного к уголовной ответственности или условно-досрочному освобождению, обладающему многими общими с ним чертами, перед иными наказаниями при решении вопроса об освобождении из мест лишения свободы, в частности, при выборе между применением условно-досрочного освобождения или заменой лишения свободы более мягким наказанием, что подрывает основы соотношения уголовного наказания и иной меры уголовно-правового воздействия;

– Многие уголовные наказания практически полностью повторяют административные наказания по порядку их исполнения и отбывания, что недопустимо с позиций уровневого соотношения охраняемых соответствующими кодексами отношений;

– Дифференциация основных и дополнительных наказаний, закреплённая в действующем уголовном законе, является противоречащей принципам построения системы наказаний: уголовное наказание не может быть лишь дополнительным среди равных себе по статусу;

– Институт замены уголовных наказаний реализуется в действующем уголовном законе хаотично: механизм замены уголовных наказаний должен предполагать возможность следования поочередно по всем «ступеням лестницы наказаний» сверху вниз и снизу вверх, что предоставляет возможность последовательного снижения или повышения объёма кары уголовных наказаний в зависимости от поведения осуждённого.

Проведённое нами исследование вопросов систематизации уголовных наказаний показывает, что законодатель «заигрался» с расширением перечня уголовных наказаний, а правоприменители «вынуждены» официально поддерживать общепринятый курс. Однако, опрос[39] практических работников субъектов правоохраны свидетельствует о преобладании обратной позиции: большинство опрошенных признают необходимость оптимизации перечня уголовных наказаний и приведения в соответствие с объективными реалиями вопросов их корреляции.

Считаем необходимым изменить подход к наполнению системы наказаний. Среди основных мероприятий реформирования данной системы следует выделить переоценку перечня видов уголовных наказаний, входящих в соответствующую систему, и аспектов ее корреляции, а также реформирование системы субъектов исполнения мер уголовно-правового воздействия.

Целесообразно изменить систему уголовных наказаний, не связанных с лишением свободы, путём регламентации одного вида наказания – ограничения свободы. Предлагаемый вид ограничения свободы должен в своей основе иметь действующее одноимённое наказание с дополнением его положительными аспектами уголовных наказаний, альтернативных изоляции от общества (лишение права занимать определённые должности или заниматься определённой деятельностью, обязательные работы, исправительные работы, ограничение по военной службе) и иных мер уголовно-правового характера (условное осуждение, виды отсрочки отбывания наказания, обязанности по прохождению курса лечения от наркомании и медицинской и социальной реабилитации, путём регламентации обязанностей, отражающих их содержание). Такой подход позволяет почерпнуть положительные стороны всех указанных наказаний и иных мер уголовно-правового характера, что в свою очередь, предполагает необходимость их исключения из уголовного закона.

Уголовные наказания в виде штрафа и лишения специального, воинского или почётного звания, классного чина и государственных наград необходимо перевести в разряд иных мер уголовно-правового характера:

– штраф предлагается закрепить в качестве иной меры уголовно-правового характера, применение которой должно иметь обязательный характер, т.е. подлежащей назначению в отношении всех категорий осуждённых, а его размер должен находиться в зависимости от причинённого вреда, что в разных интерпретациях активно реализуется при освобождении от уголовной ответственности;

– лишение специального, воинского или почётного звания, классного чина и государственных наград также необходимо применять в качестве дополнения к уголовному наказанию, что фактически в настоящее время и реализуется: не являясь самостоятельной мерой воздействия, оно дополняет наказание, связанное с изоляцией от общества.

В части изоляционных наказаний предлагаем закрепить лишь лишение свободы на определённый срок и пожизненное лишение свободы. Лишение свободы на определённый срок включает содержание других действующих в настоящее время видов уголовных наказаний, связанных с изоляцией от общества:

– содержание правоограничений принудительных работ воспроизводит положения о лишении свободы на определённый срок с отбыванием наказания в колонии-поселении;

– содержание в дисциплинарной воинской части сопоставимо с большинством правоограничений, предусмотренных при отбывании лишения свободы на определённый срок с отбыванием наказания в колонии общего, строгого и особого режима;

– арест схож с отбыванием срочного лишения свободы в тюрьме или на строгих условиях содержания в исправительных колониях общего, строгого и особого режима, но всё же имеет свою индивидуальность.

К тому же экономическая ситуация в стране не позволяет создать надлежащие условия для обеспечения процесса исполнения таких наказаний, как принудительные работы и арест, а регламентация уголовных наказаний в отношении военнослужащих, проходящих службу в Вооружённых Силах Российской Федерации, представляется нецелесообразной.

Пожизненное лишение свободы предполагает исключительность уголовно-правового воздействия, в связи с чем предлагается оставить данную меру воздействия в системе уголовных наказаний. Смертная казнь, несмотря на поддержку её назначения в обществе, должна быть исключена из перечня уголовных наказаний по политическим, правовым, нравственно-культурным и идеологическим причинам. Такой подход юридически закрепит фактическое положение в части данных наказаний.

Корреляцию системы уголовных наказаний в её предлагаемом содержании необходимо выразить в следующих основных направлениях:

1) Расположение предлагаемых наказаний должно быть представлено с учётом требований построения «лестницы» уголовных наказаний и закреплено в следующем виде: а) ограничение свободы; б) лишение свободы на определённый срок; в) пожизненное лишение свободы;

2) В качестве правил законодательной конструкции соотношения основных и дополнительных наказаний предлагается предусмотреть возможность применения всех наказаний в качестве основных, а при назначении лишения свободы на определённый срок назначать ограничение свободы и в качестве обязательного наказания. Такой подход позволит обеспечить преемственность условий отбывания наказания и планомерность процесса социализации осуждённого после изоляции от общества, а осуждённый не останется без надзора со стороны специально уполномоченных органов, что фактически происходит в настоящее время.

3) Правила замены уголовных наказаний должны включать два основных положения:

– замена более мягким наказанием возможна лишь наказанием, следующим за заменяемым;

– невозможность замены на пожизненное лишение свободы, как более строгим наказанием.

И, наконец, считаем необходимым закрепить в качестве субъекта исполнения уголовных наказаний Федеральную службу исполнения наказаний, как единственного основного исполнителя, в составе которого функционируют соответствующие исправительные учреждения, исполняющие «изоляционные» наказания, и уголовно-исполнительные инспекции, реализующие приговоры судов об осуждении без изоляции от общества.

Привлечение иных заинтересованных субъектов должно осуществляться на принципах соисполнительства: учреждения ФСИН России выполняют первостепенную роль, а Министерство обороны РФ в отношении осуждённых без изоляции от общества и ФССП РФ в части штрафа – вспомогательную, аналогично привлечению органов внутренних дел в лице участковых уполномоченных полиции по месту жительства осуждённого.

По нашему мнению, это позволит обеспечить сочетание современной системы уголовных наказаний с особенностями гуманистического подхода к исполнению наказания, требованиями укрепления правопорядка, российской историей, реальными ресурсными возможностями.

Ю.И. Дук (Елец, Россия).

Проблемы реформирования уголовно-исполнительной системы РФ.

Многие политики и учёные определяют сегодняшнее состояние российского общества как кризисное, возникшее в результате обширных преобразований в экономике, политике, образовании, социальной сфере. Но большую тревогу вызывает не наличие кризиса, как негативного явления, болезненно отражающегося на большинстве граждан, их материальном и духовном состоянии, а период его действия.

Наша страна пережила огромное количество тяжёлых периодов: безвластие, разрухи, войны. Прошлое столетие является ярким примером огромного потенциала российского государства и людей, проживающих на его территории, позволяющего преодолевать серьёзные трудности, поднимать страну из руин, побеждать сильнейших в мире агрессоров, восстанавливать экономику в кратчайшие сроки, повышать благосостояние народа, его культуру, улучшать морально-нравственный климат, успешно противодействовать преступности.

Наш народ одержал победу во Второй мировой войне, освободил от фашизма половину Европы, в кратчайшие сроки восстановил разрушенную войной страну. К началу пятидесятых годов XX века в СССР были отменены продовольственные карточки, правительство ежегодно объявляло о снижении цен на основные промышленные и сельскохозяйственные товары. Весь процесс восстановления основных отраслей экономики государства, разрушенных и ослабленных войной, составил пять послевоенных лет. Современный период преобразований, начавшихся с горбачёвской «перестройки» 1985 года, длится уже более 30 лет и конца им не видно.

Перестройка разрушила промышленное производство, привела в упадок сельское хозяйство, сферы образования и культуры, подорвала морально-нравственные устои общества. Д.А. Шестаков отмечает,  «возрастает поклонение «золотому тельцу», расползаются по всему свету идеология потребления и так называемая массовая культура, разрушается окружающая природа – все эти криминогенные и преступные процессы связаны с отчуждённостью преобладающей части населения от духовных ценностей.[40]

На этом фоне с 1985 по 2016 год практически в два раза выросло число преступлений: с 1 416 935[41] до 2 160 063 зарегистрированных преступлений.[42]  

При анализе динамики преступлений данного периода бросается в глаза определённая цикличность роста и снижения регистрируемых преступлений. Но, несмотря на периодическое снижение всех категорий преступлений, уровень криминализации нашего общества остаётся высоким. Данный факт подтверждает предположение о том, что в России отсутствует система противодействия преступности, соответствующая потребностям развития страны.

МВД РФ, используя свой потенциал, помощь граждан, организаций и учреждений раскрывает, пресекает, предупреждает противозаконные деяния. В 2016 году  было выявлено 1 015 875 лиц, совершивших преступления, из них 359 171 – ранее судимые.[43] [8].

В ст. 74 УИК РФ установлен перечень учреждений уголовно-исполнительной системы, исполняющих уголовное наказание в виде лишения свободы. Самый многочисленный вид исправительных учреждений – это исправительные колонии, которые определены в ч. 2 ст. 74 УИК РФ и предназначены для отбывания наказания в виде лишения свободы осуждёнными, достигшими совершеннолетия.

По состоянию на 1 января 2017 года в учреждениях уголовно-исполнительной системы России отбывало наказание 630 155 человек, из которых 519 491 осуждённых (82 %), отбывали наказание в 717 исправительных колониях.[44] В расчёте на 100 тысяч населения в России приходится свыше 460 заключённых. По этому показателю наша страна занимает второе место в мире после США.

При этом особую озабоченность вызывают рецидивные преступления, рост числа которых мы наблюдаем в последние годы. Среди находящихся в местах лишения свободы осуждённых в 2003 году впервые отбывали наказание 48 % лиц, осуждённых к лишению свободы, второй раз – 29 %, три и более – 23 %. Таким образом, рецидив составляет 52 %. В 2015 году впервые отбывали наказание 37 % осуждённых, второй раз – 25 %, три и более 38 %. Рецидив увеличился до 63 %.[45]

Государство прилагает достаточно большие усилия для профилактики рецидивных преступлений, уделяя, в том числе, внимание и совершенствованию тюремной системы. За последнее десятилетие бюджетные расходы на уголовно-исполнительную систему выросли в 6 раз. В государственном бюджете Российской Федерации на 2015 год было предусмотрено финансирование Федеральной службы исполнения наказания в размере 266 млрд. рублей.[46] Нельзя не отметить, что по уровню финансирования ФСИН опережало Министерство промышленности и торговли, Министерство сельского хозяйства, Министерство здравоохранения, Министерство труда и социальной защиты.    

В 2010 году была принята «Концепция развития уголовно-исполнительной системы РФ до 2020 года». Одной из основных её целей является сокращение рецидива преступлений за счёт повышения эффективности социальной и психологической работы в местах лишения свободы посредством разработки и проведения мероприятий с заключёнными в целях адаптации их в обществе после освобождения из мест лишения свободы.

Однако, наличие достаточного финансирования, разработка и принятие государственных программ по сокращению рецидива и адаптации в обществе освободившихся осуждённых, не оказали весомого влияния на уровень рецидивных преступлений, который продолжает расти. Из этого следует вывод, что систему уголовного наказания необходимо реформировать коренным образом, так как существующее её содержание сомнительно с точки зрения эффективности.

Российские учёные имеют различное, порой противоположное, видение способов реформирования системы исполнения наказаний. Часть учёных выступает за улучшение условий содержания заключённых, другие, наоборот, предлагают сделать данные условия более суровыми. Л.Б. Смирнов отмечает, что «в местах лишения свободы следует создать строгий режим и аскетичные условия содержания заключённых, заставляющие их морально переживать, но которые должны при этом восприниматься осуждёнными как справедливая кара».[47]

Мы поддерживаем данную точку зрения и считаем, что государство, привлекая лицо к уголовной ответственности за совершение преступного деяния и определяя ему в качестве наказания лишение свободы, подразумевает под данным действием необходимость изоляции преступника  от общества в целях не только наказания, но и его исправления, причём исправления, в первую очередь, духовного, психологического.

Мы имеем огромную сеть исправительных колоний, разбросанных по территории России. Вполне естественно, что при одинаковых условиях проживания заключённых внутри исправительного учреждения, его территориальное расположение существенно влияет на условия отбывания наказания, исходя из природно-климатической зоны, в которой находится исправительное учреждение. Отбывание наказания в исправительных учреждениях, расположенных в северных районах страны, сложнее, нежели в расположенных на юге.

На наш взгляд, наиболее справедливым является принцип, предусматривающий отбывание наказания в зависимости не от места вынесения приговора суда, а от тяжести совершённого деяния и наличия рецидива. Чем выше общественная опасность совершённого преступления, тем тяжелее должны быть условия  отбывания наказания, чтобы осуждённый осознавал не только психологически степень опасности совершённого деяния, но и физически прочувствовал всю тяжесть содеянного.

Да, необходимо создание нормальных жилищно-бытовых условий для лиц, отбывающих наказание, но эти условия не должны быть выше общероссийских. Если в стране огромное число людей проживают в ветхом жилье, а осуждённые – в камерах с евроремонтом, это ненормальная ситуация с точки зрения справедливости. После отбывания наказания в местах лишения свободы человек должен чётко осознать, что данное место не является зоной вынужденного отдыха. Оно должно стать местом упорного труда, независимо от статуса осуждённого, тем более статуса в преступном мире.

Все осуждённые должны быть равны в своих правах и обязанностях, в первую очередь, они должны думать и прилагать все усилия по возмещению морального и материального ущерба, нанесённого потерпевшим и государству своими преступными действиями, пусть даже под угрозой находиться в местах лишения свободы до полного их возмещения. Данный принцип должен торжествовать в первую очередь. Не хочешь работать и возмещать ущерб – будешь сидеть пожизненно. Только в таком случае возможно достижение справедливости, о которой говорят многие учёные, политики и правозащитники. Только этот принцип позволит ликвидировать тюремную субкультуру и кастовость, устанавливаемую преступными авторитетами в местах лишения свободы.

Источником для возмещения материального и морального вреда потерпевшим является общественно полезный труд осуждённого, относящийся к  основному средству его исправления.  Ч. 2. ст. 9 УИК РФ предусматривает, что основными средствами исправления осуждённых являются: установленный порядок исполнения и отбывания наказания (режим), воспитательная работа, общественно полезный труд, получение общего образования, профессиональное обучение и общественное воздействие.

В ч. 1 ст. 103 УИК РФ указано, что каждый осуждённый к лишению свободы обязан трудиться в местах и на работах, определяемых администрацией исправительных учреждений. Однако, в действующем УИК РФ не сформулирован общий подход к труду как к средству исправления, не дается понятие общественно полезного труда.[48]

Следует отметить заслуженную критику закреплённых в УК РФ целей уголовного наказания. Д.А. Шестаков полагает, что «уголовно-правовым мерам противодействия преступности в условиях сегодняшнего и завтрашнего дня должны быть присущи следующие функции: 1) удержание лица, совершившего преступление, от возобновления подобного (функция защиты человека), 2) реституция (восстановление положения потерпевшего), 3) ресоциализация виновного. Законодательное закрепление подобных функций могло бы соответствующим образом направить дальнейшее развитие уголовного права в целом.[49]

В современных условиях низкого роста промышленного и иных видов производства, возможных для использования в исправительных учреждениях, очень сложно обеспечить рабочими местами всех осуждённых, даже в такой промышленно развитой области как Липецкая. В отчёте об итогах деятельности управления административных органов Липецкой области в 2015 году указано, что «в настоящее время мощная производственная база УИС Липецкой области остаётся не полностью задействованной, а осуждённые в количестве более чем 3500 человек не заняты трудом».[50]

Если учесть, что фактическая численность лиц, отбывающих наказание в исправительных учреждениях УФСИН России по Липецкой области по состоянию на 01.07.2015 года составила 6158 человек, то получается, что  без обеспечения работой отбывают наказание более половины заключённых.

Начальники исправительных колоний часто выступают в роли менеджеров: в поисках инвесторов для организации производств и обеспечения осуждённых рабочими местами.  На наш взгляд, устройство  производств в местах лишения свободы должно быть федеральной, а не региональной задачей, с обязательным обеспечением данных производств государственными заказами. Л.Б. Смирнов, справедливо отмечает, что «основными средствами исправительного  воздействия на осуждённых должны стать общественно-полезный труд и политико-воспитательная работа. В места лишения свободы необходимо вернуть высокопроизводительный труд, интегрированный в государственный сектор экономики.[51]

Следующим существенным фактором, влияющим на уровень рецидива, является система коллективного содержания осуждённых в исправительных колониях, не позволяющая проводить эффективную воспитательную работу среди осуждённых. На наш взгляд, в процессе реформирования УИС произошёл необоснованный отказ от камерного содержания заключённых, которое используется во многих европейских странах. Его восстановление позволило бы значительно сократить число преступлений в исправительных учреждениях, совершаемых заключёнными, усилить контроль, увеличить адресную помощь осуждённым со стороны служб, выполняющих воспитательную работу, снизить влияние на заключённых тюремной субкультуры, позволяющей делить осуждённых на касты, вольготно устраиваться в местах лишения свободы «ворам в законе» и иным преступным авторитетам.

Тюремная субкультура – это искусственно созданный инструмент управления осужденными, работавший в определённых условиях. В условиях реформирования УИС тюремная субкультура является огромным тормозом. Оказывает негативное воздействие на осуждённых, процесс их исправления, формирование у них уважительного отношения к человеку, обществу, труду, нормам, правилам и традициям человеческого общежития.

С.В. Игнатенко (Санкт-Петербург, Россия).

Наказание заключается в лишении свободы.

В 2016 году российскими судами наказание в виде лишения свободы было назначено 216 297 обвиняемым[52]. По данным ФСИН на 1 февраля 2017 года в учреждениях уголовно-исполнительной системы содержалось 626 282 человека (включая лиц, содержащихся в следственных изоляторах, и лиц, отбывающих наказание в колонии-поселении)[53]. Соответственно, на каждые 100 000 жителей Российской Федерации приходится около 400 лиц, содержащихся под стражей. Столь значительный показатель свидетельствует о чрезвычайной «популярности» данного наказания в виде лишения свободы.

Вопросы целесообразности и эффективности тюремного заключения являются на протяжении многих лет предметом бурных теоретических дискуссий учёных. Противники лишения свободы высказывают доводы о неэффективности данного наказания, негативном влиянии тюрьмы на психику человека. В противовес их позиции стоит отметить действенность изоляции преступника от общества в плане реализации частной превенции в течение срока заключения.

Исходя из вышесказанного, можно с уверенностью утверждать, что тема доклада Л.Б. Смирнова крайне актуальна, затрагивает комплекс важных вопросов исполнения уголовного наказания в виде лишения свободы.

Современная система исполнения наказания в виде лишения свободы должна обеспечивать аскетичные и строгие условия содержания осуждённых лиц в полном соответствии с принципами уголовно-исполнительного права, в частности, с принципом дифференциации исполнения наказания. Данные условия должны определяться, исходя из общественной опасности совершённого деяния, опасности личности преступника, с обязательным учётом наличия прежних судимостей с назначением наказания в виде лишения свободы. Последнее положение важно для достижения целей недопущения совместного содержания лиц, впервые осуждённых, и неоднократно судимых[54].

К сожалению, в существующей уголовно-исполнительной системы (УИС) отмечаются факты ущемлений прав осуждённых, унижения их чести и достоинства, как со стороны других осуждённых, так и со стороны сотрудников УИС.

Для достижения целей наказания (ч. 2 ст. 43 УК РФ) необходимо реформирование УИС, приведение её в соответствие с международными стандартами. Основными средствами, с помощью которых видится достижение вышеуказанных целей, являются, по нашему мнению:

– строгая дифференциация исполнения уголовного наказания в виде лишения свободы, обеспечивающая дистинктивные условия содержания лиц, совершивших различные уголовно-наказуемые деяния,

– агитационная работа в учреждениях, исполняющих данный вид наказания,

– общеобразовательная и профессиональная подготовка осуждённых, являющаяся неотъемлемой составляющей ресоциализации указанных лиц,

– создание исправительных центров, сочетающих в себе положительные элементы как исправительных колоний, так и образовательных учреждений, позволяющих приобрести осуждённым рабочие специальности. Возможно, для создания подобных центров будут необходимы вложения инвесторов, заинтересованных в подготовленных кадрах.

К сказанному стоит добавить необходимость в высокопрофессиональной и квалифицированной подготовке кадров уголовно-исполнительных органов, постоянное совершенствование сотрудников исправительных учреждений в психологическом плане, а также в специальных областях знаний.

Возвращаясь к целям уголовного наказания, отметим, что всё же первичная его цель – исправление. М.Д. Шаргородский писал: «…Отказ от задач возмездия и кары, запрещение цели причинения физического страдания или унижения человеческого достоинства характеризуют наказание в советском праве на протяжении всех лет его существования и являются выражением социалистического гуманизма советского уголовного права…»[55].

Н.Ф. Кузнецова обосновывала ограничения, связанные с наказанием, необходимостью общества и государства на современном этапе развития защитить права, правопорядок, вернуть осуждённых в ряды законопослушных граждан[56].

При осуждении преступника следует помнить, что по истечении срока лишения свободы он вновь окажется на свободе. От того, как на него повлияло заключение (исправило или укрепило и усилило его криминальные качества) зависит, начнёт ли вчерашний преступник законопослушную жизнь или вновь встанет на прежний незаконный путь.

Ждём Ваши отклики на доклад.

Доклад Л.Б. Смирнова будет опубликован в журнале «Криминология: вчера, сегодня, завтра». 2017. № 1 (44).

Материалы беседы будут опубликованы в журнале «Криминология: вчера, сегодня, завтра». 2017. № 2 (45).

Фотопредставление Беседы Вы можете найти в фотоальбоме Клуба.