ПРЕСТУПНОСТЬ СФЕРЫ ЗДРАВООХРАНЕНИЯ В УСЛОВИЯХ ИДЕОЛОГИИ КОРЫСТИ: ПОСТАНОВКА ПРОБЛЕМЫ

При использовании материала статьи обязательна ссылка:

Шестаков Д.А. Преступность сферы здравоохранения в условиях идеологии корысти: постановка проблемы // Криминология: вчера, сегодня, завтра. 2016. № 3 (42).

 

 

Д.А. Шестаков

ПРЕСТУПНОСТЬ СФЕРЫ ЗДРАВООХРАНЕНИЯ В УСЛОВИЯХ ИДЕОЛОГИИ КОРЫСТИ: ПОСТАНОВКА ПРОБЛЕМЫ

 

В хамстве новой медицины есть нечто похожее на поведение прежних советских продавцов. Теперь распоясались врачи, почувствовав свою «власть». От них зависят. К тому же у них появились не вполне заслуженные деньги

 

К зарождению новой отрасли преступностиведения. Врач как эксплуататор, здравоохранение как власть в начале XXI века в России сделались значимым головоломками для преступностиведения (криминологии).[1]

Под преступностью здравоохранения в соответствии с распространённым в нашей невско-волжской школе семантическим учением предлагаю понимать свойство сферы врачевания и изготовления лекарств воспроизводить множество преступлений.

Произошла корыстная[2] «перестройка» медицинско-фармацевтической сферы, перенаправленность её собственно со здоровья человека на извлечение из больного (или объявленного больным) прибыли. Лечащийся отныне рассматривается главным образом как источник, из которого надлежит выкачать как можно больше денег.

Вот почему пациент сталкивается с навязыванием ему не являющегося необходимым лечения и лекарств. Вот почему недостаточное внимание уделяется укреплению в обществе физического и умственного здоровья. Вот почему на провал обречено противодействие индустрии одурманивающих средств (алкоголя, наркотиков и пр.).

Вот почему нами ожидается в науке о преступности появление новой её отрасли – криминологии здравоохранения.

Преступность медицины. К настоящему времени более или менее изучено такое преступное проявление сферы медицины как торговля человеческими органами, проявляющаяся широким спектром преступлений, вплоть до умышленных убийств. Так, по ходу вооружённого конфликта между Союзной Республикой Югославией и албанскими «сепаратистами» (1988–2008), поддержанными НАТО, т.е. США, Евросоюзом и стоящей за их спинами глобальной олигархической властью (ГОВ), албанской стороной совершены многочисленные преступления против сербов, черногорцев и цыган. У пленных забирали почки и сердце. Органы переправляли в Европу, Израиль и Турцию. Об этом сообщает бывший прокурор Гаагского трибунала Карла дель Понте.[3]

Торговля органами ведёт к эксплуатации нуждающихся в деньгах бедняков, готовых из нужды пойти на причинение вреда своему здоровью. Она ставит в рискованное положение находящихся в бессознательном состоянии пациентов, в особенности при так называемой клинической смерти. Такой бизнес категорически запрещён в большинстве стран мира, а также Всемирной организацией здравоохранения; возмездное извлечение органов и тканей человека рассматривается в качестве одного из видов эксплуатации. В то же время современная медицина не может обойтись без разрешения пересадки органов. В ряде стран законодательно дозволено безвозмездное получение органов от родственников больного, а также бесплатное изъятие органов от умерших людей. Преступный бизнес нередко использует для своей маскировки существование разрешённых форм трансплантации. Доказательство возмездности пересадки – дело сложное, выявляется очень малая часть преступлений, совершающихся в данной области.  

Вместе с тем, к преступным проявлениям врачевания следует также отнести: 1) широко распространённое, но пока специально не криминализированное навязывание не являющихся необходимыми лечебных действий: хирургических вмешательств, различных лечебных процедур и др.; 2) проведение лечения, заведомо обеспечивающего возобновление болезни после ремиссии с расчётом на получение врачом дополнительного дохода от повторного лечения и т.п.

Хотя два представленные вида преступного поведения являются мошенничеством, но реальное противодействие им едва ли возможно без введения специального состава преступления. Оба этих вида представляют собой извлечение врачебным сообществом сверхприбыли с использованием беззащитности больного перед мощной врачебной индустрией… Здесь я ставлю многоточие, предоставляя исследователям дополнить предмет криминологии здравоохраны.

О явлении преступлений врачей против военнопленных и заключённых напомнила недавняя беседа, показанная украинским телеканалом UKRLIFE.tv, с бывшим реаниматологом Александром Черновым – активистом «майдана», рассказавшим, как различными медикаментозными средствами он убивал попавших в больницу ополченцев ДНР и ЛНР.[4]

Преступность фармакологии. В рамках мероприятий Росздравнадзора в России в последние годы ежегодно из обращения изымается свыше 30 торговых наименований 80 серий фальсифицированных лекарственных средств, 6 наименований 180 серий поддельных фармацевтических субстанций и 1000 серий готовых лекарственных средств, произведённых из данных субстанций. Федеральный и региональные бюджеты не получают миллиарды рублей дохода, оседающего у ОПГ.^[5]

Сложившаяся в школе преступных подсистем методология предполагает, прежде всего, выявление как криминализированного, так и до сих пор не криминализированного зла соответствующей социальной сферы. Вот мой набросок, неоконченный перечень разновидностей этого зла: 1) заболевший (потребитель) получает некачественное или вредное лекарство, 2) заболевший значительно переплачивает за лекарство в связи с искусственно созданной сверхприбыльностью фармацевтики, 3) легальный производитель терпит убытки, т.к. нелегальный производитель теснит его на рынке. Понятно, что в первую очередь я говорю о страдающих интересах человека.

Е.И. Третьякова под фальсифицированными лекарственными средствами (ФЛС) понимает «препарат или вещество, выдаваемое за лекарство, но фактически не являющееся им, состав которого умышленно частично или полностью изменён в сторону ухудшения качества, и (или) сопровождаемое заведомо неполной или недостоверной (ложной) информацией о составе, сроке годности, условиях хранения и других данных препарата».^[6] Проведённое ею исследование позволило классифицировать поддельные лекарственные средства по: источнику изготовления (промышленное производство, кустарное производство); способу фальсификации (ложная информация в инструкции по применению лекарственного средства и на упаковке, фальсифицированное содержание лекарственного препарата – препараты, не включающие все ингредиенты зарегистрированного лекарственного средства, препараты, содержащие ингредиенты, не указанные в инструкции по применению лекарственного средства и на упаковке, препараты, содержащие активное вещество или ингредиенты в больших либо меньших количествах)».^[7]

Причины воспроизводства преступности здравоохранения. А. Синн указывает на чрезвычайную прибыльность незаконной торговли лекарствами. Он отмечает, что если за килограмм кокаина можно получить 65 000 €, то за килограмм виагры на чёрном рынке зарабатывают 90 000 €. Сырьё, которое необходимо для прибыльного лекарства, легко достать.[8]

В качестве факторов, способствующих обороту поддельных лекарств, Е.И. Третьякова называет юридическую и экономическую самостоятельность аптечных организаций; большое число иностранных производителей и фирм, занимающихся реализацией ФЛС; бесконтрольное увеличение оптовых и розничных организаций товаропроводящей сети; отсутствие льготного финансово-кредитного обеспечения отечественного производства фармацевтических предприятий; преобладание неконтролируемого частного предпринимательства в сфере оборота лекарственных средств; корыстное лоббирование интересов и продукции отдельных поставщиков; отсутствие нормы в уголовном законодательстве, предусматривающей ответственность за оборот ФЛС; несовершенство порядка лицензирования деятельности фирм по оптовой торговле лекарственными средствами и фирм по утилизации лекарственных средств, пришедших в негодность; отсутствие единого бланка лицензий и др.^[9]

За тем, что врач и аптекарь всё чаще и всё в большей мере устремляются не к тому, чтобы помочь больному, а к тому, чтобы правдами и неправдами выкачать из него побольше денег, стоит не раз отмечавшаяся нами важнейшая причина воспроизводства преступного зла, а именно противоречие между потребительством и духовностью.^[10] Здесь сказывается изначально чуждое россиянину извращение по западному образцу представления о добре, сведение его, выражаясь словами Достоевского, к «буржуазному разрешению задачи о комфорте».[11]

Противодействие преступности здравоохранения. Поскольку, как и всякая из основных социальных подсистем, сфера здравоохранения имеет собственную преступность (вид преступности^[12], которому мы дали определение выше), постольку в обществе, в том числе российском, складывается соответствующая подсистема мер противодействия. Под неё уже заложено некое нормативно-правовое основание.

В числе международных правовых актов в этой связи назовём следующие: Конвенция ООН против транснациональной организованной преступности, Конвенция Совета Европы «О противодействии торговле людьми», Соглашение «О сотрудничестве государств-участников СНГ в борьбе с торговлей людьми, органами и тканями человека», Решение ОБСЕ «О плане действий по борьбе с торговлей людьми». Данным документом возмездное извлечение из тела человека его органов Организация по безопасности и сотрудничеству в Европе приравняла по существу к «торговле людьми».^[13] Из сказанного вытекает, что купля-продажа органов как таковая рассматривается этим авторитетным межгосударственным учреждением в качестве преступления.

Коммерческий оборот органов и тканей человеческого тела запрещён во многих странах. Закон РФ «О трансплантации органов и (или) тканей человека», исключает любые формы торговли органами, в том числе и предусматривающие скрытую оплату под видом любых компенсаций и вознаграждений.^[14]

В области противодействия такого рода коммерции имеются большие трудностей. Ведь для многих она желанна, а некоторые без неё вовсе не могут обойтись. В пересадке и нередко в купле-продаже органов и тканей заинтересованы, во-первых, тяжело больные: с поражёнными почками, печенью, роговицей и т.д., во-вторых, нуждающиеся в деньгах люди, вынужденные продать соответствующую часть своего тела, в третьих, врачи и, в-четвёртых, организованные группы посредников. Существующий запрет хотя и препятствует злоупотреблениям, но в то же время он же создаёт препоны производству жизненно необходимых пересадок органов, ведёт к значительному сокращению числа трансплантаций и соответственно к увеличению количества смертей больных, стоящих в очереди на операцию. 

В пределах российского законодательного поля отметим некоторые нормы Уголовного кодекса РФ: ст. 235 «Незаконное осуществление медицинской или фармацевтической деятельности», ст. 235.1 «Незаконное производство лекарственных средств и медицинских изделий» и особо выделим ст. 238.1 «Обращение фальсифицированных, недоброкачественных и незарегистрированных лекарственных средств, медицинских изделий и оборот фальсифицированных биологически активных добавок» (оборот этих медицинских товаров, не достигающий «крупного размера», влечёт административную ответственность – ст. 6.33. КоАП РФ).^[15] В настоящее время УК РФ устанавливает ответственность за принуждение к изъятию органов или тканей человека для трансплантации (ст. 120).[16] Цель незаконного использования органов и тканей потерпевшего употребляется в качестве квалифицирующего обстоятельства по ряду составов преступления, а именно убийства (п. «м» ч. 2 ст. 105), умышленного причинения тяжкого вреда здоровью (п. «ж» ч. 2 ст. 111), торговли людьми (п. «ж» ч. 2 ст. 127.1).

В литературе обращено внимание на пробел уголовного законодательства – в нём не установлена ответственность за незаконное изъятие органов или тканей умершего человека.^[17] Добавлю от себя то, что усматриваю упущение и в отсутствии специального состава преступления «торговля органами». Конструировать его чрезвычайно трудно, для этого потребовалась бы совместная работа преступностиведов как знатоков в области противодействия злу, так и экономистов. При наличии мощных спроса и предложения запрет сам по себе, конечно, не в силах остановить торговлю запрещённым товаром, а лишь порождает теневой с извлечением чрезвычайной прибыли оборот, накопление у преступников огромных средств, способных обеспечить их «непотопляемость» за счёт технической оснащённости, сращивания с чиновничеством и т.д. Вспомним о крахе уголовно-правового преследования торговли наркотиками.

Возникает соображение: уголовное преследование надо установить не за торговлю органами как таковую, а за посредничество в ней, сопряжённое с извлечением сверхприбыли. А подле него – суждение, ещё более важное: общество должно осознать и обозначить в качестве правонарушения само обладание имущественным богатством, а также извлечение сверхприбыли, обращаемой в свою, а не в общественную пользу. Богатство, которое не соразмерно общественному благу, привнесённому его обладателем, равно как сверхприбыль – зло, ответом на которое должно стать мягкое перераспределение.

Снова и снова у нас в невско-волжской школе через отраслевую криминологию, опираясь на перекличку преступностиведения разных социальных подсистем, мы развиваем общую кримтеорию. И через неё выходим на насущные проблемы человечества, на вопросы его спасения от глобальной олигархической власти (ГОВ). 

Надо иметь в виду, что в современном обществе противодействие в отношении преступности сферы здравоохраны в значительной мере контролируется и направляется «хозяйствующими» врачами и монополистами в области изготовления лекарств. Осуществляется это, понятно, с целью обеспечения прибыли в их собственных интересах. Вот почему, увы, не видно и не ожидается удешевление услуг по обеспечению здоровья населения.

Указом Президента России от 09.03.2004 года № 314 «О системе и структуре федеральных органов исполнительной власти» учреждена Федеральная служба по надзору в сфере здравоохранения – Росздравнадзор. Это ведомство руководствуется Положением, утверждённым постановлением Правительства РФ от 30.06.2004 года № 323. Оно, в частности, проводит проверки соответствия лекарственных средств, находящихся в гражданском обороте, установленным требованиям к их качеству.

Росздравнадзор играет в сфере здравоохраны роль, сходную с ролью службы собственной безопасности в МВД. Однако, по всей видимости, наряду с его деятельностью требуется также специализация в правоохранительных органах (прежде всего, в МВД и Следственном комитете) на врачебно-фармацевтической преступности. В МВД надо создать соответствующие подразделения. Потребность в такой специализации осознаётся и в какой-то мере решается в Евросоюзе. В Германии обустроены служебные подразделения для борьбы против фармацевтической преступности, они есть в криминальной службе, полиции, таможенной криминальной службе и таможенной службе розыска. Впрочем, вопреки наименованию их деятельность не полностью сосредоточена на данной разновидности преступлений, но охватывает и другие уголовные правонарушения, связанные с наркотиками, промышленностью, экологией, мошенничеством. В лучшем случае в такие подразделения включены сотрудники, имеющие значительный стаж занятий со злоупотреблениями в сфере здравоохраны и обзавелись соответствующими связями.[18]

Есть надобность также в административно независимой от системы здравоохранения медицинской экспертизе, которая, помимо прочего, давала бы заключения о правомерности конкретных актов изъятия органов, осуществлённого для их пересадки. Знатоками предлагается создать единую электронную систему обмена сведениями о злоупотреблениях на рынке поддельных лекарственных средств, а также доступную электронную систему отслеживания его и др.^[19]

Взаимосвязь теоретического и отраслевого преступностиведения в связи с преступностью сферы здравоохраны. Преступностиведческая теория, в особенности концепция преступности социальных подсистем, является предпосылкой и научным стержнем криминологического исследования сферы здравоохранения как одной из важнейших подсистем общества. Развитие же криминологии отраслевой, возникшей в русле обозначенной концепции, подталкивает вперёд в порядке обратной связи и саму теорию.

В криминологическом клубе, в невско-волжской школе мы работаем с учётом многоуровневого строения мировой преступности – «воронки преступности», в основе которой (в основе глобального зла в современном его виде), согласно нашим представлениям, лежит преступная деятельность планетарной «олигархии» и выстроенное в её интересах мироустройство. На сей день мы имеем теорию преступности как свойства общества, его социальных подсистем порождать преступления, мы имеем модель современной преступности, коренящейся, в конечном счёте, в ростовщическом безумии воробогачей.

Следующая задача развивающейся теории состоит в освещении механизма, т.е. того, каким образом – экономически, идеологически и т.д. – опосредуется связь глобальной преступной олигархической силы с преступностью конкретных подсистем общества, в данном случае, с преступностью фармакологии и медицины, т.е. в сфере здравоохранения.

Наша работа, работа клуба и школы, – есть и, надеюсь, будет – взаимосвязанное поступательное движение криминологической теории и отраслевой криминологии.

Приложение. «Торговля людьми означает осуществляемые в целях эксплуатации вербовку, перевозку, передачу, укрывательство или получение людей путём угрозы силы или её применения или других форм принуждения, похищения, мошенничества, обмана, злоупотребления властью или уязвимостью положения, либо путём подкупа, в виде платежей или выгод, для получения согласия лица, контролирующего другое лицо. Эксплуатация включает, как минимум, эксплуатацию проституции других лиц или другие формы сексуальной эксплуатации, принудительный труд или услуги, рабство или обычаи, сходные с рабством, подневольное состояние или извлечение органов».

(Абз. 2, Раздела II Решения № 557 ОБСЕ «О плане действий ОБСЕ по борьбе с торговлей людьми» от 24.07.2003).

«Органы и (или) ткани человека не могут быть предметом купли-продажи. Купля-продажа органов и (или) тканей человека влечёт уголовную ответственность в соответствии с законодательством Российской Федерации».

(Абз. 4 ст. 1 Закона РФ № 4180-1 от 22.12.1992 «О трансплантации органов и (или) тканей человека» с дополнениями 2000 г.).